-Я совсем забыла тебе сказать! Он толкнулся вчера вечером! - Малыш вдруг толкнул его в руку, и так сильно, что сдвинул её с живота.

Он не ожидал этого и вскочил на ноги.

-Так не должно быть! Он ещё слишком мал для этого! - Ребёнку и правда было всего ничего, а он уже толкался, это было по меньшей мере странно.

-Ты хочешь сказать, что наш ребёнок неправильный? - "Чёрт. Слова назад не вернуть. Зря я сказал это".

-Я просто беспокоюсь вот и всё! Как будто ты не заметила? Он слишком быстро растёт!

-Мы особенные Макс! Мы можем то, чего не могут другие! Поэтому и он другой!

-Он! Можно подумать ты уже и пол определила? - Разозлившись, она вскочила с кровати и быстро вышла из комнаты.

Он подумал, что лучше подождать пока она успокоится, в таком состоянии эта женщина была опасна даже для него, и сам не заметил, как отрубился. "Сколько я спал?". Приподнявшись на кровати, он посмотрел в окно, солнце уже зашло за горизонт. Спустившись вниз, он обнаружил на диване в гостиной спящую Милу. Аккуратно, он присел на край дивана, перекрывая ей путь к отступлению на всякий случай. Легко и нежно он погладил её по щеке, она открыла глаза и моргнула. "Прости меня, я идиот". "И ты меня прости, я не лучше, должна была сначала подготовить тебя, забыла как ты умеешь реагировать". Он улыбнулся. Как же ценит он то, что ему не нужно с ней быть кем-то другим. Она заулыбалась в ответ. "Прекрати читать мои мысли, а то укушу". "Попробуй". Они смеялись, она пыталась убежать, а он догонял и легонько кусал её за руки и плечи. Давно им не было так весело и спокойно, все проблемы будто канули, на время конечно же. У него громко заурчало в животе, и тогда они вспомнили об ужине.

На центральной площади, состоящей из одного дерева, поставили деревянные длинные столы и лавки, селяне расположились за ними и уминали свой ужин. При их появлении практически все замолчали и повернулись. "Да. Нездоровое любопытство".

-Хм. Приятного аппетита! - Он словно нажал какую-то невидимую кнопку, и они отвернулись и продолжили болтать.

Лёха махал им рукой. Лучше уж к нему, чем к Елене, которая уже открыла было рот и подняла вверх руку лишь наполовину, потому что он заспешил к Лёхе и потянул Милу за собой. Она радовалась такому поведению любимого, новая знакомая, мягко говоря, ей совсем не нравилась.

-Здорово, что остались у нас. Налетай! - С полным ртом бубнил Лёха, и кусочки еды вылетали на стол.

-Как чувствует себя Никита? - Поинтересовался он с живым интересом, и Мила подняла вопросительно брови.

Её реакция была понятна, ведь Никита ему не нравился, но лишь потому, что из за него они попали в опасную ситуацию, которая теперь была позади, и своё отношение к нему он поменял.

-Он в лазарете. Встанет на ноги, время нужно, много крови потерял мужик.

Только сейчас он обратил внимание на стол. "У них есть овощи!". Какой-то мужчина стал объяснять как их выращивают. "Как он сказал его зовут? Кажется Григорий? Приятный человек". Наевшись до отвала, попивая местный самогон и обнимая любимую за плечи, он слушал разговоры селян. Лена пару раз пыталась флиртовать с ним, но он обрубал эти попытки на корню, получая тем самым одобрение своей женщины. Ложась спать, он вдруг вспомнил Казаха и пацана, сердце замерло на секунду в груди. "Живы ли? Если да, то я просто обязан привести их сюда. Они захватят с собой и остальных. Здесь уж точно безопаснее, чем на болотах". Твари. Они не снились ему с той самой заварушки. Если он и пойдёт когда-нибудь за остальными, то не за что не возьмёт с собой Милу и ребёнка. Он зевнул, устроился поудобнее и провалился в сон.

Он шёл по тропинке болот и нёс на руках свёрток. Нёс его туда, где было положено этому начало.

-Я поступаю правильно дружок, там тебе будет намного лучше, - прозвучал его собственный голос как-то холодно и отстранённо.

Картинка сменилась и вот уже Мила кричит от боли при родах, женщина поднимает над головой ребёнка и убирает руки. Он кричит в голос: "Нет!", но ребёнок парит в воздухе, сотрясая крохотными кулачками и заходясь от плача. Не в силах выносить всё это более, он заставил себя проснуться, и подскочил, обливаясь потом. Мила спокойно и безмятежно дышала во сне. "Слава Богу она не видела тот же сон". Раньше она всегда видела его сны, что-то изменилось, возможно беременность влияла таким образом, ограждала от ненужных стрессов, и он был несказанно этому рад, особенно сейчас. После такого кошмара не спалось, и он вышел через заднюю дверь в сад, который порос бурьяном. "Надо бы облагородить, если останемся". Он вдохнул прохладный воздух ночи. "Ах, как приятна в такие минуты тишина". Ему стало немного спокойнее от пребывания снаружи, мысли приходили в порядок, дыхание восстановилось, кошмар уходил из памяти, оставляя неприятное послевкусие. И тут боковым зрением он уловил какое-то движение поблизости. Повинуясь инстинкту, он отправился проверить то место. Как только он приблизился, что-то стало прорываться сквозь заросли, и он побежал по пятам ночного гостя. У забора, разграничивающего селение и лес, беглец остановился, и он воспользовался его заминкой, прыгнул и повалил на землю. В ту же секунду его отбросило от него невидимой волной на добрых пару метров. Приземление было не очень удачным, боль пронзила руку, но он поднял голову, и увидел, кто это был. Тварь. Та самая, но не главная. Того он бы сразу узнал. Этот был меньше, скорее всего женского пола. Она зашипела, и, с лёгкостью перепрыгнув через забор, скрылась из вида. "Везде найдём". Теперь он понимал, что это были не пустые слова. "Они следят. Давно ли? Наверное всё это время. Вот почему от них шарахались в лесу все живые существа целых две недели, боялись, но не их самих, а тех, что были рядом. Мила не должна знать об этом, ей нельзя волноваться. Раз они не нападают, значит просто ждут, и я буду готов сразиться, когда придёт время, смогу защитить свою семью. Они всё, что у меня осталось. Нужно следить за мыслями в присутствии Милы, её дар стал сильнее раз в сто в последнее время". Он вернулся в дом и перевязал руку. Всего лишь ушиб, скажет что просто упал, главное быть убедительным и верить самому в то, что говоришь.

Прошло пару месяцев с тех пор как они пришли в это место. Швед дежурил в дозоре на стене, а Мила взялась за приготовление пищи, тем самым слово данное Пекарю они не нарушили. Лёха с Серёгой стали частыми гостями в их доме. Никита тоже, как только вышел из лазарета. Мила, зная, что творится у Никиты в голове, придумывала для него различные задания в виде помощи, которую им срочно нужно было оказывать, чтобы тот чувствовал себя хоть капельку нормальным, угнетаемый инвалидностью. Живот у Милы вырос в два раза, и сложно было предугадать когда малыш решится появиться на свет, оттого Швед нервничал с каждым днём все сильнее, и вскакивал ночью каждый раз, как она издавала стон во сне. В целом им нравилось это место, здесь было хорошо, как дома. И только он успевал забыться, как вновь вспоминал пацана и Казаха, и на душе скребли чёрные кошки. Мила улавливала это настроение и тоже начинала хандрить, тогда он сразу брал себя в руки.

В один из обычных их вечеров, не обременённых дежурством, они сидели в гостиной, наслаждаясь объятиями при свечах. Он рассказывал животику историю о том, как они с мамой познакомились, и в этот самый момент у него в голове зазвучал тоненький смех. Он вопросительно посмотрел на Милу, но та сидела абсолютно спокойно. "Показалось наверное". И вновь. Тоненький смех, и ребёнок вновь толкнул его руку, и та свалилась с живота.

-Это не смешно Мила! - "Как она может так шутить? Это же просто немыслимо!".

-О чём ты родной?

И снова раздался толчок и звонкий смех. "Папа дынь! Хи, хи".

-Этого просто не может быть!

-Чего? О чём ты говоришь?

-Ты это слышала? Постой, это же твоя фишка. Почему ты не слышишь? Я кажется схожу с ума. - "Дынь, дынь, па па па па".