Выслушав её рассказ, в котором явно не было ничего веселого, хотя сравнения, которыми Фрейя наделяла супругов, всё же вызывали смех, Локи вздохнул и пообещал исправить положение, но лишь через неделю. У него были неотложные дела в Ётунхейме и причины не покидать царства льдов.

К счастью, Локи был человеком слова и действительно выполнил данное обещание, через неделю он нанёс Тору визит к вящему удивлению и невероятной радости старшего. Они занимались любовью всю ночь, а утром Локи снова исчез, они даже толком переговорить не успели. Однако это была не последняя проблема, которую Локи решил своим появлением, через пару дней Лофт устроил супругам жаркую ночку, разумеется, он проследил за тем, чтобы заклинание, которое он использовал на супругах по отдельности, привело их друг к другу. Всё сработало, несколько видоизменённая формула обманула обоих. Тор видел в супруге того, кто ему желаннее всего, и Анжелина видела какой-то свой образ, который предпочитала, Локи не стал бы прибегать к таким крайним мерам, но Фрейя ясно дала понять, что из тех жалких совокуплений, которые молодые предпринимают ночами, ребёнка они ещё долго не заделают. Оставалось надеяться, что брат не поймёт, что кто-то использовал на них колдовство. На утро Тор не просто понял, кто и что сделал с ним и Анжелиной, он был зол как разъяренный ётун, жаждал рвать и метать, но ещё больше он желал хорошенько врезать Локи за этот обман. Огромных усилий ему стоило не вызвать подозрений Хеймдаля, когда он просил его открыть радужный мост, чтобы повидаться с братом.

Он вполне держал себя в руках, когда его провожали в покои царя и царицы, Эмилия радушно приняла гостя из Асгарда, сообщила, что Локи занимается магией в одном из залов, где хранился ледяной ларец. И, более того, проводила его туда, а затем оставила братьев наедине. Каменные своды просторного зала высились над царём Ётунхейма, здесь не было окон, предметов обихода, только ледяной постамент, на котором стоял ларец. Когда громовник прошёл под аркой, Лофт стоял спиной к нему, на плечи наброшена шкура, облачённый в плотную одежду он производил некие пассы, и от ладоней его исходил свет, подобный северному сиянию. Локи почувствовал вторжение в своё энергетическое поле и тут же обернулся. Глаза его горели рубинами, а кожа, отмеченная родовыми шрамами, излучала холод зимних ночей. По одному взгляду Тора можно было понять, что он пришёл не миловаться, а выместить злость, ярость так ощутимо зависла в воздухе, что Локи пришлось рассеять собственную магию, чтобы та не вступила в противоборство с захватчиком пространства.

«Бедный, несчастный, обманутый брат, — тепло подумал Локи, прикидывая, как бы защититься от разъяренного асгардского медведя, которого обвели вокруг пальца. Маг даже забыл о том, что предстал перед братом в обличии етуна, но тот, казалось, в ярости своей и сам этого не заметил. — Дать, что-ли, ударить себя, может, сразу полегчает, и всё обойдется?».

Тор завалил смиренного брата прямо на холодный каменный пол, но далеко не для того, чтобы избить и тем самым восстановить равновесие, отыграться за обман, как мог бы сделать прежде — приструнить братца посредством грубого воинского боя один на один. Громовник рывками раздирал одежду царя, Локи не подначивал, он опешил, ведь только сейчас понял, что кожа его синяя, а Тор вообще на это не реагирует. Громовник содрал свою красную мантию, бросил под ноги мага, туда же последовала накидка Локи из теплой шкуры. Наследник не проронил и слова, поскольку оба знали причину появления Тора в Ётунхейме. Ас придавил свою жертву к полу, впился в тонкие губы, вызывая стон и пуская дрожь по телу царя своими жадными прикосновениями. В качестве смазки громовник использовал слюну, он методично подготавливал брата, хотя с маслом было куда проще, и его вовсе не волновало, что он усердно растягивает своего синекожего иноземца-брата, подготавливая к совокуплению, которое тот надолго запомнит. Этот опыт был одним из первых, когда Тору отказала выдержка, когда он так хотел получить своё, что невольно причинил Локи боль, но маг не сопротивлялся, притягивал Тора к себе, жарко дышал ему в ухо, стонал и извивался, называя аса братом.

Когда они закончили, оба жадно хватили воздух и чувствовали расслабленность, Тор, повинившись, проронил:

— Прости меня, я не хотел причинить тебе боль, но я…

— Замолчи, — на губах Локи блуждала улыбка, ётун блаженно прикрыл глаза. — Всё хорошо, братишка, всё хорошо. Я думал, ты пришёл меня поколотить.

— Была такая мысль, но когда увидел тебя, понял, в чём корень моих страданий и злости, — вздохнул громовник.

А корень этот невозможно было вырвать, более того, Тор отчаянно оберегал его как самое драгоценное в этом мире. Громовник выждал немного, и когда маг полностью расслабился, любовник покинул его тело и принялся осторожно вытирать живот брата своей мантией, он прошёлся между ног, но на удивление трепетно и нежно.

— Прости, у меня сейчас много дел, — виновато отозвался маг. — А ты плохо выполняешь свои обязанности, если так дело пойдёт, я не дождусь племянниц до Рагнарёка.

Тор поднял на него хмурый взгляд, маг немного пришёл в себя и, облизнув губы, осторожно сел, немного скривившись от боли, а братец снова потянулся за поцелуем и не получил отказа, однако потом, пока они одевались, старшему пришлось выслушать долгую лекцию.

— Если ты думаешь, что отделался, я должен тебя разочаровать, братец, — ухмыльнулся маг. — Если ты в ближайшее время не пересмотришь своё поведение, я снова приду и опять наложу на вас чары, это и Анжелины касается, предупреди её, я не шучу. Потому что это всё не шутки, Тор. Своими вялыми, я бы даже сказал, убогими потугами вы не то, что друг другу удовольствия доставить не можете, вы и ребенка не сделаете в ближайшие годы. Ты, я думаю, не в курсе, что семя не укоренится, если на то нет желания, братец, мы не смертные, которые рожают как животные, одного раза хватит, и всё готово. Наши силы, как и деторождение, зависят от внутреннего состояния, а вы не горите в постели, а тухнете, как залитые водой угли.

Локи вздохнул и красноречиво глянул на брата. Давая ему время осмыслить его слова. Громовник уже оделся и нагнулся, чтобы собрать свою мантию, выпачканную в семени брата, когда Локи резко бросил.

— Оставь, — Локи приблизился к асу и схватил его за плечи. — Ты слышал хоть слово из того, что я тебе сказал? М?

— Я всё слышал, — понуро ответил брат.

— А всё ли ты понял? — издевательски поинтересовался маг. Синее лицо Локи было непривычным, но удивительным и прекрасным, а горящие рубинами глаза притягивали и завораживали.

— Локи, — начал было артачиться воин.

— Я спросил, всё ли ты понял? — маг сжал ладони сильнее, и Тор ощутил силу его хватки. — Послушай, так надо, вы оба не можете вечно скрываться от этой обязанности.

— Ты думаешь обо мне, когда спишь со своей женой? — спросил громовник, хмурый как грозовая туча, отчего-то ему хотелось услышать положительный ответ, но он его не получил.

— Нет, Тор, — царь перестал сильно сжимать плечи наследника и погладил его по щеке. — Когда я со своей женой, я думаю о ней, я её люблю, я же говорил тебе. Но когда я с тобой, я думаю только о тебе, ты мне нужен, брат, но мы не можем потеряться в этой жажде, ты будущий царь Асгарда, я уже царь Ётунхейма, у нас много обязанностей.

— Я понимаю, — громовник тяжело сглотнул. — Просто мне кажется, я нуждаюсь в тебе куда сильнее, чем ты во мне.

— Дурак ты, Тор, — резко бросил маг и немедленно отнял свою ладонь от лица брата, но Тор ухватил его за запястье и немедленно прижал к себе.

— Прости, я вечно говорю какую-то ерунду, — Лофт не пытался вырываться, он замер в объятиях брата. — Я боюсь, что однажды ты перестанешь желать меня и…

— Ну и дурак! — вздохнул Лофт. — У тебя, как видно, не только ниже пояса проблемы, так ещё и с головой тоже.

Тор отстранился и заглянул брату в глаза, тот, кажется, не шутил.

— Ты должен принять её, Тор. А она - тебя. Вы супруги, чёрт возьми, какие бы причины у вас ни были на заключение брака, теперь вы семья и должны любить друг друга, — настойчиво утвердил Локи.