Тор вдохнул полной грудью свежий воздух и вернулся домой, впуская дыхание зимы. Лафейсон уже отправил в печь какой-то очередной свой пекарский шедевр и задумчиво смотрел в окно словно сквозь Эроса, который никак не мог поймать взгляд компаньона. Одинсон понял: колдун слушал ветер, какие-то новости всерьёз увлекли его.
Тор не хотел мешать, но, увидев на губах брата хитрую улыбку, всё-таки спросил:
— А всё-таки, что было в той банке?
— Кое-что неприятное, — покачал головой Лафейсон, переводя взгляд на брата. Он опасался увидеть в его глазах порицание, колдуну хотелось верить, что теперь они с братом были едины в некоторых вопросах.
Одинсон отреагировал искренне, его губы тоже растянулись в кривой усмешке, так он становился похож на того жестокого охотника, которого Лафейсон встретил в лесу той памятной ночью. Ему нравилось убивать прежде в поисках отмщения, а сейчас для защиты, Локи усматривал в этой черте брата их родственные узы.
— Надеюсь, умирать они будут долго и мучительно, — мечтательно предположил Одинсон.
— Даже не сомневайся, — рассмеялся зеленоглазый чёрт.
Побултыхав в руках содержимое банки, один из охотников откупорил крышку. Все четверо замерли, уставившись на чёрное месиво. Мутная жидкость, похожая на грязь, пахла тухлятиной, вот и всё колдовство. Огонь в подтопке застрекотал весело, словно кузнечик, дверь хлопнула и закрылась. Все четверо дёрнулись, банку не удержали, и она упала на пол, разбившись вдребезги, во все стороны брызнули чёрные капли. Пламя в топке угасало, чёрные тени пришли в движение, как живые, раздалось шипение, и охотники наконец увидели, чем отозвался им визит в колдовской дом. Под ногами копошились змеи, они были повсюду, падали с потолка, они закрывали единственное окно в проклятой избе. Соратники на улице стучали в дверь, что-то кричали, но в ответ им долетали лишь вопли друзей. Змеи наводнили дом, охотники утопали меж скользких тел, орали что было силы, пытались стрелять, но всё было бесполезно. Дьявольские твари стали бросаться на них со всех сторон, жалить куда придётся, впрыскивая яд.
Охотники с улицы пытались взять избу штурмом, старательно колотили по двери. Вскоре крики внутри стихли, и дверь распахнулась сама собой, на пороге никого не было, а посреди избы стояла странная склянка с чёрной жидкостью, огонь в очаге всё так же весело потрескивал, словно приглашая войти и согреться в уютном пристанище зла. Кому-то почудилось мурлыканье кота внутри избы, других пробрало холодным дыханием колдовской избы. Открытая дверь манила войти, но стоило миновать порог — и окажешься на чужой территории. Чудом уцелевшие за счёт своих ретивых друзей охотники повернули в обратную сторону. От греха подальше. Следовало замять эту ситуацию, поскольку к такому размаху дьявольской четы никто не был готов.
О своём судьбоносном сне Локи так и не поведал брату, а тот и забыл уже о нём. Или сделал вид, что забыл, но расспрашивать колдуна не стал. Тора радовала его новая жизнь рядом с братом, их странное взаимопонимание, извращённые ночные игры, серьёзные разговоры и болтовня. Тор и Локи каждый по своему обрели целостность, которой им так не хватало вдали друг от друга.
Комментарий к Глава 11
Дорогие читатели, я практически закончила: дальше только Эпилог :)
========== Эпилог. ==========
Символы раскрывались последовательно. Сон Локи стал предвестником массовых гонений адептов. Во имя добра кровь теперь лилась рекой. Колдунов и ведьм боялись, как лесного пожара засушливым летом. Участились доносы: родители наговаривали на своих детей, дети — на родителей, соседи — друг на друга. Орден же добивался ответов старыми добрыми методами. Признание в занятии колдовством кого-то спасало от казни, кого-то нет. Кровавая жатва багровым облаком охватила деревни и города, жестокостью угнездилась в душах невежественных людей. Долго продолжались ужасы и страдания людей, вообще не причастных к колдовству, прежде чем страсти стихли и жизнь стала немного налаживаться.
И, когда уже всем стало казаться, что дьявол отступил в тень, уснул в бездонных адских пещерах, на мир обрушилась чума. Она брала всех без исключения, не разделяя бедных и богатых, королей и челядь. Чума не ведала пощады, загребая в свои смертоносные объятия деревни и целые города. Чума беспощадно стирала с лица земли людей как воплощение вселенской глупости. То была расплата за муки невинных.
«Всему своё время», — каждый раз напоминал себе Тор, наблюдая за бесстрастной реакцией брата на ужасы, что творились вокруг.
Всё, что довелось пережить людям за последнее тысячелетие, никоим образом не касалось зеленоглазого колдуна. В одни времена он говорил: «Это расплата за невежество», в другие — «Мудрость вселенной», а потом — «Естественный отбор».
Происходили природные катаклизмы, убийства, массовые и единичные, гонение инакомыслящих. Невежество обретало разные формы и, словно королевский шут, насмехалось над всем живым.
Сказать, что охотника всерьёз беспокоили людские беды, — пожалуй, нет. Его тревожили отдельные люди, с которыми Тор и Локи сталкивались: одним за радушие хотелось отплатить добротой, и в такие моменты братья оказывали щедрую помощь; другим за злобу и коварство колдовская чета платила равноценно.
Многое произошло в мире, который бессмертные знали уже очень давно: гонения, чума, война. Всякое явление возникало и исчезало в какой-то определённый срок, унося миллионы жизней. Всякий раз Тор снова и снова говорил: «Ты ведь можешь это остановить». Всегда лишь констатация определённого факта, даже не просьба. Одинсон точно знал, брат обладал невероятной силой, но всякий раз он слышал один и тот же ответ: «Это их ничему не научит».
Так было во времена начала и рассвета инквизиции, тогда Локи помогал единицам скрыться от святого ордена и начать новую жизнь; во время чумы он подсказал одному отчаянному врачевателю как защититься от болезни; в период Первой и Второй мировых войн Фенрир был сыт, как никогда прежде, упиваясь своей потусторонней властью.
Локи мог остановить все эти события, и это были далеко не простые домыслы. Ещё в те далёкие времена Одинсон знал, что у Локи хватило бы сил свергнуть короля и самому воцариться, но колдун не предпринимал подобных попыток. Он предпочитал бездействовать. Тор, в свою очередь, не мог похвастаться обширными магическими знаниями, хотя изучил множество книг и древних свитков, но у него был один верный инструмент, который действовал безотказно, — он мог управлять непогодой, холодными ветрами и дождями, вьюгой и вихрями. Со своей стороны, он взял манеру Локи помогать людям лишь избирательно, не вмешиваясь в ход событий.
Новое время, означенное рывком вперёд науки, многое изменило в жизни человечества. Наступило очередное затишье. Тор, как и Локи, освоивший в своём бессмертии множество профессий и обладая обширным опытом, мог составить конкуренцию самому эрудированному человеку современности, такое количество знаний и навыков вряд ли мог вместить разум смертного с самым высоким показателем IQ. И всё же Одинсон иногда чувствовал, что не дотягивал до брата в своём стремлении изучить и постигнуть всё, что возможно. Хотя сам Локи так не считал, его бесстрастность по отношению к миру была столь же велика, сколь гордость за старшего брата. Их особо тесные отношения видоизменялись множество раз, но тяга друг к другу от этого не угасала.
Множество женщин и мужчин окружали Тора и Локи все эти века, но так и не нашлось человека, способного отдалить их друг от друга.
***
Тор усердно и до блеска натирал каменную столешницу кухонного гарнитура. Он уже сервировал стол на две персоны, в духовке томилось филе курицы под нежным соусом, распространяя аппетитный аромат на весь дом. Эрос весь извёлся в ожидании обеда, он ходил из угла в угол и мяукал, привлекая к себе внимание.
— Я давал тебе сырую курицу, ты не стал, — напомнил Одинсон. — Вот и жди теперь, пока приготовится.
Рутинные домашние дела былм для смертных каждодневным наказанием, для Тора наоборот — поводом для новых открытий и вдохновения. Он любил побаловать брата изысканными и простыми блюдами, десертом и выпечкой. В своё время Локи много времени отдавал приготовлению пищи, радуя Одинсона созданным вокруг него уютом, сейчас эту роль на себя взял бывалый охотник. В последнее время Локи был нарасхват по части своей профессиональной деятельности: нередко ему приходилось давать лекции по судебной медицине в других городах. В эти одинокие дни Одинсон тоже предпочитал работать над очередной книгой. Никогда бы он не подумал, что однажды станет автором популярных исторических романов. Они с Локи многое повидали в своей жизни, и сейчас все эти истории вдруг обрели новую жизнь и увидели свет. Популярность Тора как автора росла с каждым годом, с каждым новым романом, повествующим о разных эпохах и загадочных персонажах. Одинсону нравилось быть на слуху и, разумеется, финансовый аспект его популярности, но у него имелась договорённость с литературным агентом относительно посещения всевозможных телешоу. Светиться на камеру Одинсон не собирался. Во все времена братья стремились к осторожности: чем меньше людей знали о них, тем лучше. Они меняли места жительства с такой частотой, с какой это было необходимо, меняли сферу деятельности и круг знакомых. С развитием технологий и следящих правительственных программ им приходилось всё пристальнее наблюдать за своей деятельностью и следами в истории, которые они оставляли.
