Одинсон наблюдал, как волк пил, и размышлял о том, что у Локи тоже были два спутника. Колдун рассказал ему про обряд, который отец провёл с ним, но ведь и Лафейсон воспользовался этой магией, подарил ему жизнь. Возможно ли, что он был тоже бессмертен? Не потому ли маг пытался сбежать, пока Тор ничего толком не понял, пока не стал разбираться и обвинять в грязном колдовстве? А Одинсон и не подумал о том, как быстро сошли его раны, буквально за одну ночь. В тот момент не было времени думать об этом, сейчас же он отошёл от ужаса пережитой пытки и мог размышлять здраво. Получалось, Локи подарил ему бессмертие?

Фенрир напился вдоволь, осушив целое ведро, и исчез в лесной глуши, глянув на Тора с благодарностью. Охотник снова наполнил ведро водой и направился домой. С ходу расспрашивать Локи не стал, решил немного повременить: и без того ощущал напряжение, исходящее от мага. Тот всё так и норовил из дома сбежать. Эрос нервно расхаживал по избе, не в состоянии найти себе места для сна, словно что-то его беспокоило. А чёрт зеленоглазый всё выискивал предлоги: стоило ли на базар за продуктами сходить или ещё каких вещей недоставало. Тор попросту отвечал, что всё у них есть и ничего больше не надо. А Локи всё придумывал какие-то дела вне дома, всерьёз засобирался куда-то, да так и не удалось ему сбежать: глянув в окно, Одинсон с огромным удовольствием сообщил, что на улице пошёл снег.

Вот так просто природа встала на сторону охотника. Лафейсон тоскливо смотрел на улицу и отчаянно хотел вырваться из тепла в холод. Снег повалил пуще прежнего, за окном ничего не было видно, только белый шлейф. На удивление Тора кот довольно мяукнул и улёгся на привычном месте у подтопка, Локи глянул на него уничтожаемым взглядом.

— Всю ночь, наверное, сыпать будет, — печально уточнил Локи. — Даже из дома не выйти.

— А ты на ночь глядя куда-то собрался? — просто поинтересовался Тор.

— Может быть, — буркнул Лафейсон.

— Локи? — позвал Одинсон подозрительно ласково, и в этом его обращении колдун отчётливо услышал затаённую осторожность. — А что это за обряд, который ты использовал, чтобы вернуть меня к жизни? Если, конечно, это не секрет.

Лафейсон тяжело сглотнул, словно перед казнью на костре. Он отвернулся к столу, потёр рукой лицо и несколько минут не решался заговорить. Наконец он повернулся и растерянно ответил на поставленный вопрос:

— Я прочёл в дневнике отца, он описал несколько вариантов обряда, скорее всего, воплотил самый последний, по крайней мере, я помнил после некоторые особенности. Не знаю, сам он догадался до этого или кто-то вдохновил, но церемония удалась.

— Понятно, — покивал Одинсон.

— Я уничтожил дневник, — добавил Лафейсон, позволяя себе злорадную насмешку. — Пусть перевернётся в гробу, дело всей его жизни загублено и предано забвению.

— Ты говорил, что вызываешь его, пытаешь, — несмело начал Тор. Стоило ли об этом заговаривать — он не знал. — Но как это возможно, если он умер?

Колдун не оскорбился, ответил на вопрос:

— Я могу, — пожал плечами Локи. — Я колдун. Я прилежно учился этому двадцать лет. Надо отдать Лафею должное, мы не всё время проводили в постели, он вложил в меня много усилий. После обряда я без особых стараний могу воплощать то, на что прежде требовались титанические усилия, церемонии, предметы, амулеты.

«Вот же чёрт зеленоглазый», — подумал Одинсон с неясным восхищением, которое заставило его сердце биться быстрее.

О том, как на Тора мог повлиять этот обряд, Локи снова умолчал.

— А демоны существуют? — вопрос Одинсона заставил колдуна искренне рассмеяться. — Тебе смешно? Ответь, ты же знаешь!

— Нет никаких демонов, Тор. Разве что среди членов святого ордена да твоих друзей-охотников.

Одинсон нахмурился, это был упрёк.

— Ну и к чему ты это сказал? — недовольно пробухтел сосед. Он сидел за обеденным столом, а Локи стоял напротив и теперь уже просто улыбался. Если бы кто-то наблюдал за ними со стороны, наверное, решил, что они в большей степени похожи на старых друзей, чем на врагов.

— Ты спросил.

— Но если нет демонов, то и ангелов тоже нет? — подвёл черту Одинсон. На кого тогда надеяться в час нужды? В любом случае его в час отчаяния и смертельной опасности спас вовсе не бог, не демон и не ангел. Это сделал Локи.

— Ну, — протянул Лафейсон загадочно. — Может, и есть.

— Без бутылки не разберёшься.

— Хочешь выпить? Могу устроить, — охотно поддержал Локи.

— А что? Я не против, — согласно кивнул Тор.

Он ведь не знал, во что всё это выльется.

Комментарий к Глава 5

* Михаил Лермонтов - Ангел смерти.

========== Глава 6 ==========

Локи оказался весьма запасливым колдуном, из погреба вытащил бочонок медовухи, поставил на стол, глянул в окно, где вьюжил снег, и тяжело вздохнул. Одинсон старался не придавать странностям хозяина особого значения, но для него казалось очевидным: Лафейсон не был настроен на откровенные разговоры. Хотя куда уж больше, он ведь признался в связи со своим отцом, в своих чувствах к человеку, который жестоко пытал его.

Колдун поставил кружку перед соседом и одобряюще улыбнулся, взмахнул рукой, предлагая приступить к единственному развлечению, какое имелось на данный момент.

— Эй! А где твоя кружка? — шутливо возмутился Одинсон. — Я что, один пить буду?

— Мне не стоит, наверное, — как-то неуверенно отозвался колдун.

Одинсон прикинул, что виной тому была его недавняя выходка в постели. Казалось, больше Локи не собирался терять контроль над собой в его присутствии. Охотник пока не знал, как к этому относиться: насторожиться или порадоваться. И всё же в трезвом состоянии чернокнижник говорить не собирался, а если выпивка его немного расслабит, может, и разговорить удастся.

—Да ладно тебе, — просто ответил Одинсон. — Или ты всё ещё куда-то собираешься в такую непогоду?

— Уже нет, — покачал головой хозяин избы. — Ладно, давай выпьем.

Медовуха была сладкой, тягучей и расслабляющей. Локи пил медленно, смакуя вкус, Тор решил последовать его примеру: даже если колдун захмелеет, он сам не имел права позволить себе потерять контроль. Лафейсон пил, усевшись напротив него, и всё раз от раза поглядывал в окно. Казалось, говорить больше, чем нужно, он не хотел, а сам, несмотря на присутствие, витал где-то очень далеко. Одинсон поддерживал настроение хозяина, пил да помалкивал, разглядывая бледное лицо с особым интересом. Локи не скрывал шрамы на лице, следовательно, и на теле тоже. Непонятно только: почему? Может, поведав горькую правду о своей жизни, изображать великого и ужасного колдуна было уже не так просто. Нет, Тор, бесспорно, считал Локи невероятным и сильным, только у всякой силы была и другая сторона. Через что ему пришлось пройти да к тому же не по своей воле?

Расслабившись от небольшой дозы медовухи, Тор стал соображать без спешки и нервов. И пришёл он к некоторым выводам, которые хотел озвучить и узнать, прав или нет.

— Локи?

Колдун медленно повернул голову, отвлекаясь от созерцания вьюги за окном.

— Да?

— То, что он с тобой сделал, было обязательным условием обряда, я имею в виду увечья?

— Как я понимаю, да. Это его осознанный шаг, то, что я провёл обряд для тебя, — вынужденная мера. Я никому не пожелал бы того, через что прошёл сам.

— Ты спас меня не только от смерти, но и от служителей ордена, я благодарен тебе, — спокойно ответил Тор.

— Спас? — Локи усмехнулся. — Ты ещё не понял? Я проклял тебя, так же как Лафей сделал это со мной. Ты не благодарить меня должен, а презирать. Я обрёк тебя на вечные скитания, какие уготованы и мне.

— Значит, я всё правильно понял, — покивал Одинсон. Прищурившись, он отставил кружку, а Локи резко встал и снова полез в погреб, вылез с другой бутылкой наперевес. В стеклянном флаконе плескалась прозрачная жидкость чуть зеленоватого оттенка. Охотник потёр лицо руками, проследил, как Локи поставил бутыль на стол, как налил в обе кружки. Как видно, выпить он любил, или это просто было единственной возможностью забыть о своей нелёгкой ноше.