— Не знаю.

— Как-то под руку попалась статья в журнале, мол, в каждом человеке живет садист.

— Да-да, ты уже говорил что-то подобное. Походу, мой запрятан не так уж далеко. Я воткнул в него три сигареты, и ни разу не засомневался. С самого начала, как только мы составили план и выследили тварь, я жутко боялся. А утром зашел к нему и все как отрезало. Я знаю, что смогу сделать с ним все, что пожелаю. Только…

— Что?

— Как ты чувствовал себя после того, как отомстил? Психологи и монахи утверждают, что такой человек никогда не найдет умиротворения от содеянного. Ты чувствовал вину?

— Нет. Только удовлетворение, как после завершения проекта. Ну, знаешь, когда можно вздохнуть полной грудью и пойти выпить пивка перед телеком.

— Это… — Дже не смог подобрать слово и прыснул со смеха, — ненормально. Ты псих.

— Точно. Слушай, почему ты не обратился в полицию тогда?

— Все узнали бы, — Джеджун выгреб остатки консервы в свою тарелку. — Ведь я встречался с Кёнсу. Толпа бы сказала, что сраный педик получил свое. Нет, их бы посадили, но я бы не смог жить с таким позором… по крайней мере в этом городе точно. Да и моя семья стала бы посмешищем.

— Тогда нечего удивляться, что люди, придавленные общественным осуждением, совершают самосуд.

Дже кивнул. И вот они вновь были в подполе, стояли у распятой жертвы. Юнхо осмотрел страшный ожог, оставленный сигаретами, обернулся к Дже.

— Неплохо.

— Я необычайно милосерден. Мог бы втереть в рану соль.

— Переводить продукты на эту падаль? — наморщил нос мужчина.

— Лишь бы муравьи не набежали. И мухи.

— Тогда нужно.

Юнхо убежал наверх, вернулся с целым пакетом.

— Подожди, тут образовалась корочка, — Юнхо надел медицинские перчатки и разворошил пальцами рану. Пынхэ вновь засучил руками-ногами, замычал от боли. Запахло кровью. Чон подставил горсть. — Давай.

Дже насыпал немного на пальцы мужчины, и тот поднес к влажной ране, прижал и принялся втирать. Квон взвыл дурным голосом.

— Заткнись.

Ким обошел Юнхо, вставил в торчащую изо рта бедняги трубку небольшую воронку, после чего насыпал мелкую соль. Пакет стремительно опустошался. Дже отступил, только когда воронка забилась. Пынхэ выпучил глаза. Теперь он мог дышать только носом.

— Не нравится? — с ноткой удивления спросил у него Юнхо. — А ведь это ты и твои дружки создали подобное чудовище.

Джеджун убрал соль, натянул перчатки и встал рядом, взглянул на Юнхо вопрошающе. — Нужно прижечь, чтобы не занести в рану инфекцию.

— Так ведь соль.

— Чтоб наверняка! — Дже уже копошился у грубо сколоченного стеллажа.

— Ким, даже мне становится не по себе, когда ты бормочешь что-то такое, — захохотал вдруг Юнхо. — Как же я не люблю врачей.

Дже вытащил набор выжигания по дереву. Такой можно было найти в любом хобби-маркете. Мало кто в своем уме мог пустить его не по назначению. Подключив выжигательный прибор к электросети, Джеджун поставил его на подставку, и тот начал медленно наливаться красным, нагреваясь. Ким надел на лицо медицинскую маску. Его напарник последовал примеру. На всякий случай оба надели медицинский халаты. Пынхэ глухо булькал, из трубки вываливалась соль. А стоило приложить к покрасневшей окровавленной мешанине из соли и крови раскаленный металлический стержень, как мужик словно взбесился. Он рычал, давясь солью, мотал головой, дергался так буйно, что стол ходил ходуном. Юнхо вцепился ему в лодыжки, удерживая. Джеджун выжег большую дыру, показалось ярко-красное мясо. Он думал, что от ужасного запаха его снова начнет тошнить, но, что удивительно, чувствовал себя вполне нормально. Ким переключился на волосы, покрывающую грудь Квона, потом сжег все с лобка. Пынхэ сломал ногти о столешницу, так карябал ее. Несколько ногтевых пластин застряли в дереве, пальцы покрылись свежей кровью. Пакет с мочой тоже окрасился красным.

Дернувшись, Пынхэ обмяк. В подполе сразу сделалось непривычно тихо. Юнхо поднял глаза на Джеджуна. Тот передал ему стержень, сам отошел к полке, достал шприц и ампулу. Отломив кончик, наполнил прозрачной жидкостью. Вернулся и всадил иглу прямо в шею. Чон почувствовал, как собственные мышцы свело напряжением — он терпеть не мог уколов с самого детства. Через некоторое время жертва пришла в себя, заморгала. Ким склонился над ним с фонариком, похлопал по щеке.

— Пришел в себя? Ну как, отпустило? Один укольчик, и боль притупилась, — он отошел, наполнил второй шприц. — А сейчас испробуем вот это. Говорят, ощущение, будто твои сухожилия и мышцы перемалывают в фарш.

Юнхо как чувствовал, вновь придержал ноги пациента. Джеджун обошел стол и встал слева.

— Я умолял отпустить меня, но тебе было плевать. Может, ты глухой? Хаа?! — Ким хряснул рукой по столу совсем рядом с мужиком, и тот испуганно дернулся. — Я разрушу твою барабанную перепонку. Игла вызовет внутричерепное кровотечение. Кровь не найдет выход, она просочится в горло. Ты начнешь задыхаться, ничего не останется, и придется глотать. Как вы заставляли глотать вашу ебаную кончу! Ты будешь захлебываться! Своей! Кровью!

Юнхо отвернулся к стене, чтобы не видеть, как игла скользнула в ушную раковину. Его мышцы ощутимо напряглись, удерживая задергавшееся в агонии тело. Послышался хруст. Чавкнуло. И это учитывая, что Пынхэ вопил. Его нижняя челюсть высвободилась из-под кляпа, а трубка болталась у верхней губы, из него комьями вываливалась соль. Из уха хлынула кровь. Джеджун отпустил шприц, который сжимал изо всех сил, отступил. Его решительное лицо теперь выглядело растерянным. Щеки побледнели.

— Блевать будешь? — Юнхо отпустил ноги Квона и обогнул стол, стянул перчатки, ухватил покачнувшееся тело врача. Джеджун отрицательно мотнул головой. И повалился ничком, потеряв сознание, в руки союзника.

Комментарий к

Чую, исчо некоторые ридеры скажут, чу Мышь нехило занесло, и сольются xD

========== Часть 8 ==========

Джеджун лежал, кутаясь в спальный мешок. Его трясло от озноба, и в то же время тело чесалось от покрывшего его пота. На лбу и над верхней губой выступила испарина. В голове от любого движения словно камни перекатывались, во рту пересохло. Он слышал, как Юнхо гремел посудой в закутке, отведенного под кухню. Ким чувствовал запах еды, кажется, варилась картошка.

Дже не носил часы и не знал, сколько времени. По ощущениям, он проспал весь день, ибо тупой болью отдавалось вдоль позвоночника. Возможно, было около десяти. Безумно хотелось пить. Джеджун с трудом выпростал руки, расстегнул молнию мешка и сел. Заметив стакан с водой, он потянулся к нему. Жадно опрокинув в себя всю воду, Ким перевел дух.

— Юнхо, — позвал он сиплым голосом.

Ему не ответили. Дже сидел некоторое время, прислушиваясь, потом с кряхтеньем поднялся. Его повело в сторону, но Ким ухватился за ветхий шкаф, устоял. От холода трясло, пришлось рыться в сумке в поисках свитера. Не сразу удалось попасть руками в рукава, голова застряла в вороте. Юнхо обнаружился у плитки, на которой стояла кастрюля с кипящей похлебкой. В отличие от Джеджуна его мучила жара, поэтому на нем были лишь спортивные штаны и наушники. Мужчина чистил морковь под биты, покачивал головой в такт музыке. Вот почему он не ответил Дже.

Джеджун поймал себя на мысли, что боится подходить к нему со спины. Ведь могла развиться паранойя. Вдруг он испугается и пырнет ножом… В конце концов, он хладнокровно шлепнул убийц своей семьи. Кто знает, как он мог повести себя сейчас?

— Юнхо!

Чон как назло не слышал. Дже стянул со стола полотенце, скомкал и швырнул мужчине в спину. Тот обернулся. Он был по обыкновению спокоен, но на лице было написано удивление.

— Ты чего встал?

— Пить захотел.

— Я оставил воду.

— Хочу еще.

Юнхо стянул наушники на шею. Указал на стул у стены.

— Садись, а то опять свалишься.

— Сколько времени? — Ким послушно приземлился на табурет.