— Не в двадцать первом веке, малыш. Согласись, прививки спасли множество жизней.

— Тогда почему очередь к проктологу все такая же длинная? — Ким лукаво прищурил глаза. — Я говорю о глистах, конечно же.

— Руки надо мыть с мылом, — невозмутимо отгавкался Юнхо, вынимая на свет божий упаковку с сосисками и шампуры.

Пара минут ушла на то, чтобы вытащить еду из упаковки и нанизать на прутья. Огонь практически мгновенно подкоптил мясо, на поверхности появились пузырьки. Лопаясь, они высвобождали восхитительный аромат. Щенок заскулил и прижал уши к голове, облизнулся. Его темные глаза буравили поздний обед.

Ким подошел сзади к Юнхо, накрыл ладонями его плечи. Мужчина не обратил внимания, с деланым безразличием промолчал, занятый прокручиванием шампуров для равномерной прожарки. Дже напряг пальцы, массируя мышцы Чона. Тот и ухом не повел. Оба молчали, тишину нарушали лишь щебечущие птицы и рой насекомых. Джеджуна осенило вдруг — что, если Юнхо игнорировал его, желая как бы отодвинуть? Ненавязчиво, но все же не говоря прямого «отвали»? Неэффективная модель поведения.

— Поцелуешь меня снова?

— Дже, — предостерегающе прорычал Чон, рывком высвобождая плечи.

— Что?

— Мне скоро тридцать…

— А мне девятнадцать.

— Угу, через год.

— Тебе тоже, — Джеджун мягко вернул пальцы на место.

— Не нужно меня провоцировать. Я ведь не железный.

Юнхо стиснул губы в полоску. Да, хватило мужества признаться, он мог бы влюбиться в такую простоту и откровенность парня. Джеджун не кривлялся, говорил прямо и действовал так же. Даже не верилось, что подобные люди еще существовали. Целовался он, кстати, так же. Его губы отвечали ему тогда в туалете бара без промедления и мягко. Тот поцелуй не был прилюдией к полноценному интимному контакту, он уже был этим самым контактом. И Юнхо ощущал волнение от одного воспоминания той близости. И все же его удивляло, как мог Джеджун, такой неопытный и наверняка полный страхов и сомнений, так легко вверять себя в его руки. Как он нашел храбрость поцеловать его, признаться в любви? Интересно, мог ли он с таким же невозмутимым безрассудством забраться к нему в штаны и дотронуться до…? Выругавшись сквозь зубы, мужчина тряхнул головой.

— О чем ты так задумался? — Джеджун обошел его и снял обгоревшие сосиски с огня.

— Ерунда.

Сосиски, те, которые не превратились в горькую обгоревшую массу, оказались восхитительны. Без соуса, кимчи и зелени, просто в прикуску с хлебом, они были самыми вкусными в жизни Дже. Может, потому что рядом был Юнхо и больше никого. Перекусив, они развалились на траву, подложив под головы куртки. Мужчина, сбросив кроссовки и носки, подставил ноги прохладному ветерку. Он жевал травинку и медитировал, прикрыв глаза. Дже не мог просто наслаждаться покоем, искрутился. В конце концов тоже разулся.

Прохладная стопа парня прикоснулась к теплой ноге Чона. А вскоре уже большой палец Дже принялся мягко поглаживать чувствительную впадинку стопы Юнхо. Тот не отшатнулся. Но и не ответил. Только спустя некоторое время выказал свое недовольство.

— Что ты делаешь?

— Ничего.

Джеджун продолжил свои манипуляции. Усмехнулся.

— Вот почему в фильмах в ресторанах парочки заигрывают друг с другом, касаясь коленями и бедрами.

— Ты ведь вроде не смотришь «ящик».

— Зимой смотрел.

Вновь повисло молчание. Дже думал, что Юнхо задремал. Но тот вдруг выплюнул соломинку.

— Почему же парочки ногами трутся по-твоему?

— Это… — Джеджун на мгновение задумался, как бы выразить свое мнение, — … делает их счастливыми.

— Вот как? — Юнхо не удержался от улыбки. Слова Кима были так наивны и милы.

— Да. Просто все, что было до этого: встреча, путь до ресторана, разговор ни о чем, это все как жест дружбы. Они хотят кожу. Ну, дотронуться до кожи. Обнаженной!

— Мм, — задумчиво промычал Юнхо, словно бы подстегивая парня продолжить умозаключения.

— Все, — обломал его подопечный.

Помедлив, Дже протянул руку и обнял мужчину. Тот остался лежать, как был, только немного напрягся. И все же не прогнал, не сбросил его ладонь, покоящуюся теперь на груди.

— Ты… довольно умен, — проговорил Юнхо, возвращаясь к разговору, словно бы не замечая, что его обнимают.

— Не особо.

— Мне нравится тебя слушать. Ты необычно мыслишь, смотришь на вещи под необычным углом.

— Просто складываю части речи в предложения, ничего особенного, — Дже ощутил легкое раздражение от того, что Юнхо делал вид, будто не замечает того, как близко лежат сейчас их тела.

— Не принижай себя.

— Не буду. И ты себя тоже тогда.

— А когда это я…? — Юнхо открыл глаза и, наконец, взглянул на парня.

— Все время говоришь, что стар.

Чон поднялся и сел. Джеджуну ничего не осталось, кроме как выпрямиться тоже.

— Я… просто стараюсь объяснить, почему мы не можем… почему не может быть «мы» вообще.

— Так боишься, что о тебе подумают другие? — Дже подтянул к себе ноги и уткнулся в колени подбородком. — Или я совсем-совсем не нравлюсь тебе?

Юнхо улыбнулся, но не растерянно, а словно бы в невольном восхищении. Выудив из кармана сигареты, он закурил. Покосился на парня. Тот смотрел на траву прямо перед собой. И сейчас казался невероятно уязвимым, даже голым. И безумно притягательным. О нем нельзя просто так перестать думать.

— Ты делаешь вещь сложными для меня, — выдохнув дым, сказал Чон.

Дже поднял на него большие, внимательные глаза.

— Имеешь в виду мои подкаты? — мужчина пожал плечами, и Джеджун надавил. — Почему я усложняю? Что именно?

— Потому что это будет очень неправильно.

— Будет?

Джеджун невольно покраснел. Это что, лучик надежды?

— Да, будет, — тлеющая сигарета окрасила лицо мужчины и позолотила его блестящие глаза. — Не буду кривляться, будто это не приходило мне в голову.

— Эм… — Джеджун не нашелся, что ответить на это.

— На твой взгляд, что происходит?

— Н-ничего, — робко произнес Дже. Вопрос, то, как его оформил Юнхо, смущало.

— Окей, я поясню, если тебе не совсем понятно. Я вынужден сдерживаться. Да, да, из-за общественного мнения, воспитания, морали и многой другой ботвы.

Вот так, малыш, подумалось с неким облегчением Юнхо. Как тебе такое признание в ответ? Карты выложены, партия разыграна. Дже проиграл. Парень себя так и ощущал. Но все же юношеское пылкое сердце не могло капитулировать так просто.

— Ты ошибаешься.

— Да? В чем же? — тон Юнхо стал покровительственный и всепонимающий. Джеджун ощутил тупую ненависть — его все же считали ребенком.

— Не я усложняю, а ты.

В голосе Дже сквозила обида и слезы. Юнхо выдохнул дым и бросил окурок в еле тлеющий костер. Прежде чем Джеджун осознал, он придвинулся к нему, уставился прямо в глаза. А потом вдруг коснулся нижней губы парня подушечкой указательного пальца, провел вправо-влево, немного надавил. И когда под давлением плоть поддалась, приоткрывая язык и ряд зубов, мужчина прильнул к его губам, тут же скользнув в рот. Дже остолбенел. И не сразу понял, когда успел коснуться спиной куртки, как оказался распростерт на траве. Юнхо обхватил его щеки ладонями, поразил своим напором и ошеломил. Но Ким не долго пребывал в изумлении, обвил руками его шею и страстно ответил.

И все же сладость поцелуя, такого желанного и долгожданного, не могла длиться вечность.

— Доволен? — шепнул Юнхо, отстраняясь. Вместо ответа Дже громко сглотнул и вновь взглянул на губы мужчины. — Пора возвращаться.

— Еще рано.

— Джеджун, я себя знаю. Нужно остановиться сейчас, пока еще все хорошо. Пока мы не сделали такого, чего потом стыдились бы.

— Но…!

— Пусть все так останется. Ладно? — Юнхо улыбнулся парню мягко, но категорично. — Я хочу оставаться хорошим парнем.

— Не будь хорошим, — отчаянно зашептал Джеджун, потянувшись к нему. — Мне без разницы! Никто не узнает!

Отчаянным движением, которое позже наверняка могло спровоцировать у Кима сердечный приступ, парень потянулся и вцепился в ширинку на джинсах Юнхо. Тогда он мог бы даже засунуть руку ему под белье, так не хотел отпускать момент. Однако Чон, словно бы прочитав намерения, накрыл ладонью руку Джеджуна. Задержав на долю секунды, как бы прижав пальцы Дже к своим гениталиям, он отнял их.