Если мне сейчас под руку попадется та сволочь, которая все это придумала с градусниками и порками — ей богу, вот так и сделаю: спущу штаны, уложу поперек колен и врежу! От всей души! Хоть самому…

Чертенок обреченно подошел ко мне, постоял, подергал штаны за резинку, обреченно посмотрел на меня… опустился на колени и вдруг уткнулся головой мне в ноги:

— Не могу, — сообщил он глухо. — Сам не могу.

Руки так и потянулись обнимать и гладить. Еще бы, блин! Взрослый парень, и тут улечься кому-то поперек колен со спущенными штанами, самому, добровольно… это… сволочи!

— Сейчас я устрою тебе потоп, и будем страдать на пару, — честно предупредила я, шмыгнув носом и быстро-быстро поморгав, авось просохнет. С ненавистью покосилась на распроклятый унижометр. Ух ты! Синяя шкала почти заполнена! Блин, блин!

— Вставай.

Владис встал, кинул взгляд на свой градусник и уточнил:

— Раз оно наелось, значит можно раздеваться полностью, да?

— Конечно, — я кивнула и тоже встала. — Если эта зараза не висит над головой, делай так, как тебе легче!

Раздевался он, как новобранец на время — секунды за полторы. Я моргнуть толком не успела, а он уже наклонился над диваном, выставив наказуемое место в потолок. Блин… где эта дурацкая палка?

Владис:

Утром я проснулся голодный, как черт. За окном во всю светило солнце, тускло-серое и через тучи. Моросил дождик. Но на меня напала приятная уютная меланхолия, кажется так сестра называла подобное настроение. Обычно в такие дни я предпочитал философствовать с друзьями, выпивая по кувшину вина на нос, тиская при этом сидящую на коленях девушку.

С Аленой этот номер не пройдет. Последнее — точно. Хотя…

Закрыв глаза я немного помечтал об Алене во всяких интересных позах, да еще с доступом на потискать, и обнаружил, что… домечтался. Все равно пришло время выползать из кровати и поискать пропитания. Яичницы мне сегодня точно не хотелось.

На кухне было тихо и пусто. И, главное, никакой готовой еды. В холодильнике из знакомого — яйца. Светлым их об голову разбей — надоели уже, сил нет!

Зайдя в комнату к мышке, стащил у нее ноут. Она даже не повернулась, продолжая сладко посапывать, обняв подушку. Смешная… Анжельена. Ангел. Нет, наверное, в том значение, как это слово понимают здесь, она и правда ангел. Временами.

Усевшись на кухне, набрал в поисковике "приготовить быстро". Почему-то высыпалась куча ссылок на сайты с советами, как быстро приготовить ужин. Мне-то надо было пока еще завтрак, так что уточнил поисковый запрос. Отверг сайты с рецептами кашек для детей. Нервно дергнул глазом на яичницу и омлеты. И заинтересованно открыл рецепт блинов. Долго тупил на упоминание белков, которые надо было взбить, пока не сообразил, что речь опять же про яйца! Закрыв рецепт, принялся искать что-то другое. Смешное слово "смузи" привлекло мое внимание, а вот то, что входило в его состав — нет. То есть как запивание еды — да, а вот как еда… Сок травы и овощей? Я что, кролик?!

Набрав "блюда за пять минут" попал на список рулетиков из морепродуктов, мяса, с икрой, с… Черти их тут всех самих в рулетики скрути… мясные! Мне бы что попроще!

Набрал "рецепты для мужчин". Мясо, мясо, мясо… картошка с мясом… мясо, мясо… макароны по-флотски?

Макароны… Как они хоть выглядят, эти самые макароны? Кинуть в кипящую воду на пять минут? И почему мы так увлеченно кукарекаем, когда есть такой чудесный продукт?

Продукт оказался не так прост, как его рекламировали. Сначала он весь слипся… от слова ВЕСЬ. В одну большую кучу. Я старательно разлеплял это нечто, стуча по нему ножиком, пока оно упорно сползалось в кастрюле обратно, в кучку. Наконец я его победил! Но передо мной встала другая дилемма. Когда эту раздолбанную кучку можно уже вынимать из кастрюли и есть?!

Я даже нашел дуршлаг — специальное сито для макарон. И прыгал с ним вокруг кастрюли, предвкушающе облизываясь.

— Чертенок, ты что делаешь? — сонно спросили у меня из-за спины.

Алена стояла в дверях розовая от сна, растрепанная, без очков и… в той самой сиреневой сорочке до колен, с кружевными вставками на груди.

— Да вот, — я гордо показал ей на побежденные макароны, — завтрак готовлю.

Мышка заглянула в кастрюлю, принюхалась. Одна бровь смешно поползла вверх, под растрепанную челку.

— Хм… а ты масло в воду добавлял? Нет? Ну ладно.

Отойдя в сторону, я все это время изучал ее, и, в итоге, довольно прицыкнул:

— Тебе идет!

— А… ой! — тут Алена вдруг подпрыгнула, уронила дуршлаг, насупилась: — Ну что за жизнь!

И убежала шуршать в комнате.

Про масло в подлом рецепте ничего не было. И вообще есть хотелось ужасно, так что я решительно взял кастрюлю и слил все содержимое в дуршлаг.

Аленка вернулась уже в халате до пят, но все такая же насупленная. Посмотрела на макароны в дуршлаге. Подергала себя за длинную прядку на виске. Подняла на меня глаза:

— Масло добавить все равно надо. А соль ты положил?

— Там было написано посолить по вкусу, откуда же я знал, сколько это? Так что решил солить, когда есть сяду.

— Не, неправильно… да фигня, я тебе потом покажу, — Аленка зачем-то нырнула в пустой холодильник почти по пояс. — Во! — объявила она победно через пару минут, выныривая оттуда с… чем-то в руках.

— Это что? — опасливо уточнил я, поглядывая на подозрительно гордую добычей мышку.

— Лук надо порезать и пожарить, — объяснила она, начиная шелушить какой-то странный круглый овощ. — А потом туда воооот… каперсы! — Торжествующее помахивание стеклянной баночкой, — а потом томатику… и будет вкусно!

— Ты уверена? — я взял лук, покрутил его в руках и отколупнул шелуху… и мне в нос ударил резкий, противный, до слез пробивающий запах. — Не! У меня на это… как его… аллергия!

— Воспаление хитрости у тебя! — хмыкнула Алена, отбирая "аллерген". — Ладно, сама порежу и пожарю, накрывай на стол!

— С хитростью у меня напряженно, так что она воспаляться не может, — хмыкнул я, подозрительно принюхиваясь. — А этот свой… лук… ты ко мне не кроши. Он отвратительно воня… пахнет.

— Я сделаю, а ты потом уже пищи про запах, — отмахнулась мышь от меня. — Еще добавки попросишь!

И она действительно занялась какими-то кулинарными манипуляциями. Окончательно очистила вонючку, так что на кухне стало не продохнуть и из глаз пошли слезы, потом она принялась ее резать, и тут я зарыдал по настоящему. Только открытое окно хоть как-то помогло мне не умереть прямо там, на месте. Потом мышь покидала свой лук на сковородку в кипящее масло… потом еще что-то крошила и терла на терке, сыпала туда из разных пакетиков порошочки. Запах в итоге изменился, стал даже более-менее терпимым. Под конец она вывалила из баночки темно-красную пасту, помешала и выключила плиту.

Вопросительно посмотрела на меня, я отрицательно помотал головой. Меня не привлекала эта странная кашица. У меня была своя. Не менее странная.

— Ну не хочешь, как хочешь, — пожала плечами Алена. — Тогда надо добавить масло и потереть сыр. Там был кусочек в холодильнике.

Сыр меня заинтересовал гораздо больше. С ним мое безвкусное макаронное нечто стало вполне съедобным. Особенно после того как я его посолил.

После завтрака Аленка радостно убежала в мастерскую, оставив на столе грязную посуду, воняющую луком доску и ножик, сковороду в странном кроваво-пахучем соусе… Это не считая кастрюли из под макарон, с остатками прилипшей к ней кашицы.

Погрустив, я понял, что шоколад в доме, фигурально говоря, закончился. Отмыл стол, вымыл посуду, слегка подмел пол, благо после Эммы Львовны квартира еще блестела и сверкала.

Посидел почитал новости… Сходил погулял на балкон. Понял, что пришло время обеда. Макароны снова не хотелось, тем более что сыра-то больше не было.

Принялся шарить по интернету в поисках более-менее простого рецепта супа. Замахиваться на щи и борщ было страшно. От одной фразы "нашинкуйте тонко капусту" становилось не по себе. Все рецепты начинались с упоминания загадочного бульона. На бульон требовалось мясо. Мяса у нас не было.