Вот вроде бы она и ругалась на мышь, но при этом ловко сдернула с нее куртку и заставила разуться. Наверное если бы у меня была бабушка, то вела бы себя так же — ругаясь и заботясь одновременно.

Хмыкнул, почти сочувственно глядя на все еще пребывающую в прострации Ангелину… Ангела, черти им всем перья выщипай! Это же надо было так… вляпаться! А уж я-то поверил, что Светлые выпустили меня из своих цепких лапок. Повелся, доверился… А она… АНГЕЛ! И вся ее конспирация провалилась из-за милой старушки, неожиданно появившейся в этом доме.

Эмма Львовна… Получается с утра мышь с ней разговаривала? И та предупредила, что приедет. И меня срочно утащили с собой, чтобы мы не встретились. И… по парку гуляли, чтобы время протянуть?

Оставив женщин разбираться, я ушел в комнату, закрыл за собой дверь и замер.

А что Светлые сделают с этой бабулькой, за то, что она им всю игру испортила? Нет, мне конечно практически плевать, не мое это дело… Но…

Я вновь вылетел из комнаты и уставился на парочку.

Странно, но мышь мне чуть ли не обрадовалась. Вела она себя так, как будто ее стесняла эта опека и забота. Нет, совершенно естественно, что мышиному ангелу было неловко — так спалиться на ровном месте. Надеюсь, бабулька не сильно пострадает — она забавная и мне понравилась. Тут, раскрасневшаяся от смущения мышь, вцепившись мне в руку, объявила, что я наверняка голоден и меня надо кормить.

На самом деле так оно и было — целый день на торте и конфетах, при моем-то метаболизме? Да у меня уже кишка кишке бьет по башке, и поглядывают они друг на друга, хищно точа ножи и вилки…

Королева оглядела нас обоих с головы до ног и с легким сарказмом вдруг поинтересовалась у меня:

— Владис, вы умеете готовить?

— Нет, — если мне сейчас вручат кулинарную книгу, я ею мышь и огрею. От души.

— Сочувствую, — сделала неожиданный вывод эта странная женщина. — Смерть от голода не самое приятное ощущение. Детка, пожалей мальчика, хотя бы яичницу ему сготовь. Или научи его, пусть сам…

— Спасибо, сам я уже с утра пробовал, не очень получилось, — хмыкнул я. Злиться, когда вокруг такой цирк происходит, было сложно, так что проще всего было сразу все выяснить и успокоиться. Поэтому я повернулся к мыши и уточнил: — А почему ты скрыла от меня, что ты — Ангел?

Мышь уронила очки. И уставилась на меня своими глазищами, полными удивленного недоумения.

— Кто я?! — переспросила она, словно сомневаясь, что расслышала меня правильно.

Хаискорт, обычно магические переводчики не барахлили, но, учитывая где я провел последнюю сотню лет…

— Анжельена — Ангелина — Ангел, так? — я в ответ тоже уставился на мышь, и даже на всякий случай уточнил: — Ангелы — Светлые.

— Да ну вас всех к… — вдруг вспылила мышь, отпустила мою руку и нацепила на нос очки. Криво. — И ты туда же! Задрали уже с этим идиотским именем! Чтобы этой маркизе ангелов… или кто она там была, на том свете икалось, заразе! Эмма Львовна! Это не смешно! — мышь облила возмущением абсолютно не величественную в этот момент королеву, с трудом пытающуюся не хихикать. — Я не виновата, что мамуля с ума сходила по этим розовым соплям с сахаром настолько, что обозвала меня, как болонку французскую, нечеловеческим именем! А ты, — мышь резко повернулась ко мне, — если будешь дразниться, я… я… Да ну вас всех.

Совершенно по-детски надув губы она развернулась и гордо утопала в мастерскую, хлопнув дверью напоследок.

Недоуменно проводив ее взглядом (Вот значит, как со стороны это выглядит? Забавно… Понятно теперь, почему, когда я возмущенно убегал к себе в комнату, мышь на меня не реагировала…), я вопросительно уставился на бабульку:

— Владис, не обращайте внимания, — улыбнулась она мне. — Анжельена терпеть не может свое имя, и только я, старая калоша, позволяю себе так ее называть. И то не всегда. На всех остальных она рычит и обижается, а на меня ей ругаться мой возраст не позволяет. Вот в вас может и кинуть тем, что под руку подвернется, так что уж будьте осторожнее, пожалуйста.

Я растерянно кивнул. Хорошо, что сначала спросил, а не сразу скандал устроил.

— А что за маркиза ангелов, в честь которой ее, — я кивнул в сторону мастерской, — назвали?

— Ну, вам простительно не знать, — усмехнулась старушка. — Вы еще слишком молоды… мать Анжельены в юности очень увлекалась модной на тот момент любовной историей некой французской аристократки. Было выпущено несколько книг и даже фильмов, многие сходили с ума по этой литературной героине. И звали ее Анжелика. Маркиза ангелов — это, если я не ошибаюсь, прозвище, как-то связанное с тем, что девушка стала любовницей главаря парижских карманников и бандитов, сами себя называющими ангелами. Если я, конечно, ничего не путаю… каюсь, в те годы я тоже не избежала всеобщего увлечения, но это было так давно… Анжеликой, подобно сотням других поклонниц, мать девочку не назвала, решила быть оригинальной. В результате Анжельена саботирует собственное имя примерно с момента, как научилась его выговаривать. И даже родителям иначе как на "Алену" не откликалась с младенчества.

Хаискорт! Фильм, где бандиты называют себя ангелами, а любовница их главаря носит тоже имя, что и мышь… надо было посмотреть обязательно. Но раз в этом мирке это просто имя, к тому же довольно распространенное, от обвинений в обмане меня, любимого, мышь оправдана… Но вместо того, чтобы кормить меня, голодного, она смылась в свою мастерскую!

— А вы знаете Алену с младенчества? — я направился в сторону кухни, и, как ожидалось, бабулька пошла следом за мной. Теперь оставалось воззвать к ее совести и соблазнить приготовить мне что-нибудь поесть.

— Нет, молодой человек. Только со старших классов, где я преподавала химию ее двоюродному брату. На тот момент Анжельена была уже совершеннолетней и вполне самостоятельной. Алексей жил с ней два года, потому что его родители работали за границей, и девочка поневоле выполняла все их функции. Справлялась, надо сказать, на удивление хорошо. За два года Алексей из балбеса, не умеющего задуматься о чем-то сложнее компьютерной игрушки или банки пива, превратился в вполне разумного и самостоятельного молодого человека. Кстати, в данный момент он уже заканчивает аспирантуру и живет в другом городе.

Тут старушка вдруг замолчала, и глянула на меня пронзительно.

— Хотите совет, Владис?

Пока она говорила, я включил плиту, поставил сковороду на конфорку, потянулся за яйцами, но пожилая леди протянула мне бутылку с маслом. Задумчиво крутя эту бутылку в руках и поглядывая на раскаляющуюся сковородку, я кивнул:

— Конечно, хочу.

— Если вам небезразлично отношение Анжельены, на десять минут забудьте о своем голоде. Поверьте, этот подвиг вам вполне по силам, не смотря на то, что мужчина и его желудок — братья по оружию и отношению к жизни. Пойдите к ней, и скажите, что не хотели ее задеть или обидеть, просто очень удивились. Вот увидите, результат вам понравится, — бабуля отобрала у меня масло и яйца и подтолкнула к двери, добавив напоследок: — Справитесь с этим архисложным и архиважным делом, и добро пожаловать ужинать. А уж покормить голодного мужчину я в состоянии. Идите.

Алена:

Я сидела и дулась. Нет, не так. СИДЕЛА и ДУЛАСЬ!

Знаю, что глупо. Знаю, что по-детски. Ну и… идите все к ангелам! Достали… и вообще. Вот. И нечего было на меня с такой злостью смотреть, как будто я его нарочно обманула, предала и подставила, и… а сам! Имя ему не понравилось! Как будто я от него в восторге, блин!

Уфффф… нет, так не пойдет. То есть пойдет, но куда-то не туда. Надо поработать, вот. Сразу станет легче, проверено.

Я вылезла из-за обжиговой печки, в уголке за которой старательно дулась на жизнь в целом и рогатых гадов в частности, и задумчиво обозрела рабочий стол. Что бы мне тут… поработать?

Только нацелилась на лилово-сиреневый, загадочно-полупрозрачный и восхитительно неправильный обломок аметистового кристалла… Перед глазами замелькали картинки одна интереснее другой, в кончиках пальцев появилась знакомая сладкая дрожь, обиды, глупости, имена, черти, мир… все отступило на второй план, и… и тут раздался стук в дверь.