И все–таки время еще было, даже теперь. Всегда можно что–то сделать.

Дом пострадал значительно меньше сада, который представлял собой горящие останки. Отдельно стоял грубый каменный куб, который Старый Кришна, в соответствии со своими верованиями, почитал за бога. Он поклонился ему, входя в дом, и поклонился еще раз, выходя с запыленным сверхпрочным контейнером, запор с которого ему пришлось сбивать молотком. Открыв контейнер, он извлек длинное цилиндрическое приспособление, заостренное с одного конца. Он воткнул острие в землю, снял активатор и выдернул чеку. Тяжелый раструб устройства сразу ожил, без сомнения приводимый в действие неким мощным излучением или чем–нибудь еще. Лучше, наверное, не оставаться с ним рядом.

В вышине и в подземных глубинах мощный и, без сомнения, канцерогенный радиосигнал начал транслироваться на всех частотах, разносясь в космосе на миллионы миль, повторяя лишь одну фразу: «Придите и заберите меня». Старый Кришна надеялся, что ему никогда не придется воспользоваться этим устройством.

Затоптав небольшие очаги огня вокруг дома, он водрузился на своего бога с книжкой и принялся ждать. Захватывающую книгу, написанную якобы много тысяч лет тому назад, он купил у торговца. Главными героями были творец всей вселенной и его единственный сын.

Он добрался до десятой главы, в которой злой король отобрал у бедняка его единственную овечку, когда в небе появился второй летящий бумеранг. Кришна отложил книгу, взял те немногие пожитки, которые, как он полагал, ему позволят прихватить с собой, и зашагал вниз по склону навстречу кораблю…

Суперинтендант невольничьего корабля мрачно оглядел Старого Кришну с головы до пят.

— Мы затратили почти триста миллионов джоулей энергии, спускаясь в этот гравитационный колодец. И ожидали, что здесь, по меньшей мере, колониальное поселение. Говоришь, ты на планете один–единственный?

Старый Кришна кивнул:

— Да, ваша честь. Вы увидите, что я стою этих калорий. Изначально был еще один обитатель планеты, моя внучка, которую захватили Минориты, работорговцы вроде вас. Я намерен последовать за ней в рабство и найти ее.

Суперинтендант был человеком — не вполне обычно для работорговца. Татуировки на его лице означали освобожденного раба; должно быть, когда–то он тоже стоял на таком же пустынном склоне холма, а его собственный отец продавал его в услужение. Вероятно, именно тревога старика за внучку, столь отличная от собственного опыта работорговца, смягчила сердце суперинтенданта.

— Мы не челночная служба доставки, дедуля, — сказал суперинтендант мягко. — Ты поедешь туда, куда тебя продадут.

Старый Кришна улыбнулся и поклонился.

— Это будет Биржа Живых Существ на Сфаэре. Все невольничьи суда в этом рукаве галактики свозят туда свой товар.

— Извиняюсь за дерзость, дедуля, но, судя по виду, ты уже стоишь на краю могилы. Что ты сможешь предложить своему хозяину?

— Я опытный посредник для искусственного интеллекта и программист на языке седьмого уровня.

Брови суперинтенданта поползли вверх.

— У меня было впечатление, что ни один человек не способен обучаться на языке ниже восьмого поколения.

— Когда–то люди понимали первое поколение, только на простых машинах, конечно. Мы придумали и создали собственный искусственный интеллект еще до всякого контакта с Хозяевами.

Суперинтендант задумчиво поскреб татуировку в честь сорокалетия службы.

— В таком случае, возможно, ты сумеешь нам помочь. Наш собственный посредник создал систему непересекающихся магистерий между фракциями нигилистов и эмпириков в полетных системах нашего корабля, но несколько дней назад мы подцепили вирус солипсизма. Единение разрушено, оно сменилось откровенно скверным расположением духа. Мы двое суток утихомиривали внутренние системы, пока наш корабль ругался сам с собой. Наш астрогатор несет бред насчет того, что пора учиться работать с логарифмической линейкой.

Старый Кришна кивнул:

— У меня огромный опыт работы с эмпирическим типом мышления, и я отчасти знаком с нигилизмом. Полагаю, я смогу решить ваши проблемы.

Суперинтендант кивнул в ответ, видимо, приветствуя его оптимизм.

— Тогда, полагаю, мы, конечно же, заберем с собой столь ценное приобретение. И мы и в самом деле направляемся на Сфаэру.

Он махнул в сторону корабля эргономичной клавишной панелью.

— Займешь койку в кормовом кубрике. Тамошний повар–автомат воспроизводит большую часть земных аминокислот.

Кормовой кубрик был тесным, койки рассчитаны на Свастиков, радиально симметричную расу, ранее завоеванную Хозяевами. К сожалению, Хозяева принялись разводить их выборочно, это, в свою очередь, привело к сильному сокращению генофонда, и Свастики оказались уязвимыми для заболевания, истребившего их всех, кроме нескольких экземпляров в зоопарках. Теперь люди были обречены скрючиваться на неудобных койках, изначально созданных для существ, напоминающих морских звезд величиной с человека.

В кубрике уже обитали печальные, с глубоко запавшими глазами колонисты из мира, о котором Старый Кришна никогда не слышал, — очень похожего на мир самого Кришны, одного из целого ряда миров, созданных и заброшенных Адаферанской империей. Выращивать земные зерновые культуры в экосистеме, ориентированной на ксантофиллы, оказалось труднее, чем полагали колонисты, а ведь они и не подумали подготовиться к возвращению домой в случае крайней необходимости. Представители работорговцев бесплатно раздавали в колонизируемых мирах маячки «Придите и заберите меня»; эти штуки стоили достаточно дешево и в рабство обращались целыми семьями, причем безо всякого насилия.

Старому Кришне досталась верхняя койка, над встревоженным юношей, боязливо поглядывающим на единственного Мохноногого охранника, перекрывающего выход из кубрика.

— Он совсем не так страшен, как кажется, — сказал Старый Кришна. — Это оперение у него на ногах — на самом деле жабры. И голова у тебя кружится из-за того, что в воздухе приходится поддерживать высокий уровень кислорода, чтобы он мог дышать. Его можно убить просто аэрозольным дезодорантом.

Он не спускал глаз с маленького каменного кубика, прикрепленного каплей невысыхающего клея в изголовье его койки, перед которой он сидел, сцепив руки, раскачиваясь взад и вперед и твердя мантры.

— Почему ты молишься камню?

— Это частица моего бога, — сказал Старый Кришна. — Мой настоящий бог похож на него, только побольше. Я взял этот кусочек, чтобы держать его при себе в далеких странствиях.

Парнишка не понял.

— Твой бог — камень?

— А твой?

— Неосязаемое существо, обитающее на вершине горы Кения, внутри земного солнца и в иных укромных местах.

Кришна усмехнулся.

— Я могу видеть моего бога.

— Но кто решил, что твой бог — камень?

— Я.

— Почему ты это сделал?

— Я живу там, где очень много камней. Это был самый удобный подручный материал для бога.

Долгое неловкое молчание.

— Отец говорит, что Хозяева привыкли к культуре, слишком зависящей от машин, — сказал наконец мальчишка. — Он говорит, что их машины поломались и им пришлось что–то придумывать. Хватать людей и заставлять обрабатывать их поля, работать в их шахтах, рассчитывать их орбитальные траектории. Работать до смерти.

Его передернуло.

— Папа говорит, что самое худшее — это расчетные мастерские.

— Их машины не совсем вышли из строя, — ответил Кришна. — Они создали продвинутое сообщество искусственных интеллектов, отражающих два диаметрально противоположных взгляда на вселенную. Пока они не примирятся друг с другом, автоматические системы в их обществе находятся в режиме ожидания.

— А когда это случится? — спросил парень.

Кришна усмехнулся.

— К счастью, никогда. Они собирались направить свой флот для вторжения в Солнечную систему, когда приключился Раскол. Это было в тысяча девятьсот восьмом. На самом деле первым знаком системного сбоя стало столкновение двух их разведывательных кораблей над Тунгуской в Сибири. С тех пор они выяснили две вещи: во–первых, из людей получаются хорошие рабы, поскольку мы сами совсем недавно ушли от систем с ручным управлением, и, во–вторых, полно людей, желающих продать других людей в рабство Хозяевам.