— А когда Раскол закончится, им больше не нужны будут рабы? — с надеждой спросил парнишка.

— А как ты думаешь, что будет с рабами, которые у них уже есть, когда выяснится, что они им не нужны? — спросил Кришна, и глаза его сверкнули, будто алмазные сверла.

— Я понимаю, — ответил мальчик.

— Я подозреваю, что расчетные мастерские не так страшны, как их малюют. Путь впереди долгий. Давай я научу тебя азам интегрирования и дифференцирования. Поверь мне, жизнь там будет куда лучше, чем в шахте. Возможно даже, — добавил он, окинув взглядом худощавую фигуру юноши, — много лучше той, к которой ты привык.

— Мы были охотниками, собирателями и фрукторианцами, а не фермерами, — сказал мальчик. — Отец говорил, что природа обеспечивает всем. Мы пробыли на Ухуру недолго.

— Ухуру — это ваш мир?

Юноша кивнул.

— Бабушка выкупила у Комиссии по Колонизации исключительные права на него. Она говорила, что нам нужен собственный мир, чтобы держаться подальше от неафриканских болезней и сохранять свои традиции вроде женского обрезания без анестезии.

— Что стало с твоей бабушкой? — спросил Кришна, тщетно оглядывая кубрик в поисках кого–либо, похожего на пожилую леди.

Парнишка смущенно заерзал.

— Семь молодых девушек убили ее. Они повалили ее и заталкивали ей в рот отрезанные козьи срамные губы, пока она не задохнулась.

Кришна указал на восточное семейство на другой стороне кубрика, отделенное от семьи паренька невидимой стеной «Они Просто Нас Не Любят».

— А это что там за люди? Откуда они взялись?

Мальчик уставился в пол.

— Колонизационная Комиссия продала исключительные права на планету и им тоже.

Кришна поморщился.

— Давай начнем, — сказал он, — с вычисления длины экватора. Итак, как ты предлагаешь это сделать?

Корабль готовился к изменению орбиты. Точка пересечения орбит в этой системе была запрятана за крохотным вторым солнцем, недавно захваченным первым, G-типа. Кришна окрестил свирепую карликовую красную звезду Экара; она давала мало света, но даже этого было достаточно, чтобы начисто спутать времена года в его мире, превратив сезон дождей в месяцы непрерывного гневно пылающего заката, когда ни растения, ни животные не понимали, ночь сейчас или день. Кришна не знал, почему точка пересечения располагалась за солнцем. Там, в точках Лагранжа, летали Троянские спутники — скопища звездного вещества; быть может, давно исчезнувшие инженеры межзвездной сети предполагали добывать его.

Кришна сдружился с Алефом, своим учеником, и испросил у капитана разрешения обучать подростка азам переговоров с искусственным интеллектом. Теперь они сидели в наружном посту Пультового Зала корабля, ожидая прямой связи с его конфликтующими логическими системами.

Парнишка уставился в пространство сквозь свинцовое стекло иллюминатора.

— Что это такое — точка пересечения?

— Никто не знает. Есть теории, связанные с гравитацией и последовательностями. Для Земли она располагается в поясе астероидов и была открыта лишь после того, как тусклая звезда, видимая именно в этой точке, начала появляться на фотопластинках астронома–землянина. Эта звезда была белым карликом, в сотне световых лет от Земли, и сияла так, словно находилась на расстоянии астрономической единицы. Этим астрономом была женщина по имени Тийя Ниаджайо, последняя из великих дилетантов. Между прочим, я родился в мире, кружащемся по орбите вокруг Звезды Ниаджайо.

Дверь из особо прочного материала, преграждающая вход в Пультовой Зал, отворилась; Мохноногий страж отступил в сторону, топоча и шелестя жабрами. Внутри стояли кресла и маленький овальный столик в окружении неработающих экранов. Никаких признаков жизни, искусственной или какой–либо другой.

— Добрый день, — произнес Старый Кришна, кланяясь.

На стенах раздраженно замигали сигнальные лампочки.

— Добрый ли? — произнес голос, не мужской и не женский. — Находимся ли мы на освещенной стороне поверхности вращающейся планеты? Или кто–либо другой? Действительно ли звезды сияют? Существуют ли миры на самом деле для того, чтобы создавать иллюзию вращения?

— Этот вопрос — неуместное умствование, — отозвался другой, более резкий голос. — Мы можем оперировать лишь данными, предоставленными нам в ощущениях.

Судовой логик рядом со Старым Кришной нервно переминался с ноги на ногу.

— Это именно то место в споре, где они довели до белого каления последнего посредника. Будьте осторожны.

Старый Кришна кивнул.

— Старый вопрос. Император ли ты, которому снится, что он бабочка, или же бабочка, которой снится, что она император?

Короткий миг усвоения информации, и два голоса подтвердили:

— Совершенно верно.

— Кто из вас двоих представляет судовую навигационную систему? — спросил Старый Кришна.

— Я, — ответил первый голос, — Однако мой логический оппонент представляет силовую установку. Следовательно, мы в тупике. Без согласия обеих сторон ни один из нас не сможет приводить в движение корабль.

— В итоге, — заметил Старый Кришна, — у корабля закончится горючее, и он будет беспомощно дрейфовать в космосе.

— Какое это имеет значение, если корабль — лишь иллюзия?

— Допустим, — согласился Старый Кришна. — Тем не менее меня заинтересовало неоспоримо верное утверждение фракции судовых двигателей, что мы можем рассуждать о чем–либо лишь на основании имеющихся у нас данных. Разве не может случиться так, что с появлением данных, эмпирически подтверждающих мировоззрение навигационной фракции, возможно достижение соглашения?

Последовало еще более продолжительное молчание; Старый Кришна втянул живот и затаил дыхание.

В конце концов движительная система нехотя произнесла:

— Несомненно. Это единственное доказательство, которое нам нужно. Пока что мы не увидели ни одного.

— Значит, как признала фракция движителей, доступ к более широкому сенсорному опыту может дать доказательства, необходимые ей. И это было бы куда вероятнее, если бы корабль двигался.

Снова неловкое молчание.

— Суть наших разногласий в том, что не может быть доказательств чего бы то ни было, — пожаловалась навигационная система.

— Тогда вы ничего не теряете, позволив кораблю продолжить путь, — ухватился за ее слова Кришна.

Очередную паузу нарушил судовой логик, тихонько попятившийся к выходу.

— Договорились, — сказала навигационная система.

— Мы согласны на компромисс, — подтвердила система движителей.

На разные голоса затрезвонили звуковые сигналы, пол начал потихоньку наклоняться, компенсируя осевую нагрузку. Ускорение почти не чувствовалось.

— Прямо колдовство, — сказал судовой логик.

Кришна повернулся к нему и поклонился.

— Это философия, — ответил он.

Невольничий корабль с изменяемой геометрией тяжело врезался в атмосферу Сфаэры и, будто прыгающая авиабомба, заскакал по морю ионизованного водорода, немногим более материального, чем эктоплазма. Кришна опасался за безопасность команды. Ему, как действующему судовому посреднику, было дозволено сидеть впереди, с летным экипажем, восхищаясь количеством и сложностью систем управления на дисплее.

— Вот эта для чего?

— Это управление системой аварийного охлаждения для кормового реактора. Если эта штука поголубеет, мы влипли.

— А эта?

— Давление пара в системе охлаждения. Если поголубеет она, значит теплоноситель больше не сверхтекучий и мы влипли серьезно.

— А вон та, мигающая синяя?

Пилот вздохнул, словно его уличили в оплошности.

— Эхо–сигнал посадочного радиомаяка с третьей подлетной полосы. У нас серьезные проблемы.

— Означает ли это, что вам придется сажать корабль вручную?

Пилот облизнул пересохшие губы, как будто Кришна говорил о чем–то невероятном.

— Если не сумеем поймать другой направляющий луч.

Он постучал по тревожному значку на главном пульте управления. Синий огонек решительно мигнул несколько раз в ответ.

Кришна кивнул: