Пока наш корабль завершал маневр сближения, ударная группа выстрелила беспилотником, который обогнал нас и выбросил на орбиту мирка три спутника размером с бейсбольный мяч. Спутники скоро установили место катастрофы: овальный кратер под снежной шапкой полюса большей половины «орешка» с разбрызганными вокруг следами металла, выглядевшими на радарных сканах яркими точками. А камеры с высоким разрешением выявили еще и крошечные источники тепла и голубые палатки на экваторе, у основания паучьего каната.

Молодой капитан ударной группы, Джуд Фостер, попросил Салли Маккензи выйти на экваториальную орбиту и приказал своим готовиться к высадке. Об использовании канатного лифта, очевидно, и мысли не возникало: лифты двигались слишком медленно, так что на поверхности нас успели бы заметить и подготовили бы засаду.

— Там чудаковатый ученый и мальчишка–программер, — заметила я. — Едва ли они представляют угрозу для ваших людей.

— Вы, конечно, не забыли, инспектор, что ваш «чудаковатый ученый» разыскивается по обвинению в убийстве, — с ледяной снисходительностью возразил капитан Фостер. — К тому же там может скрываться целая банда преступников. Мой долг — предусмотреть все.

Капитан Фостер был из бриттов, как и я: бледный, светловолосый, лаконичный, а еще поразительно юный — он так и рвался проверить себя в первом настоящем деле. Мы недолго спорили, следует ли мне участвовать в первой выброске или лучше ждать на борту, пока они установят периметр безопасности вокруг основания каната. Я победила. Честно признаюсь, безумно трусила, но твердо решила исполнить свой долг.

Салли Маккензи помогла мне надеть скафандр, а один из солдат на буксире протянул меня вокруг жилого отсека к грузовому, где хранились скутеры. Я заняла место позади капитана Фостера, бойцы на трех других машинах летели по сторонам от нас. Эти скутеры выглядели нелепыми гибридами — мотоциклетные рамы, установленные на узких баках с жидким кислородом, две пары больших винтов спереди и сзади для маневров в атмосфере, — но были быстрыми и верткими. Мирок вырос перед нами, и мы одновременно прорвали пленку неба, оседлали неожиданно сильный ветер и скользнули вдоль красных закатных лучей, косо прорезавших километровый слой воздуха. Хлопковые деревья, поймав такой луч, взрывались зернышками попкорна, выбрасывали путаницу прочных волокон, создавали стометровые ковры–заплаты, которые проплывали мимо нас со струями утекающего газа и разбивались об оставшиеся в небесной шкуре дыры.

Наши скутеры увернулись от последнего такого ковра и клином пошли вниз. Поверхность крохотного мирка метнулась навстречу: белый лед с клочками черного камня простирался во все стороны от темной башни каната, возносившейся в бронзовое небо. Кто–то из наших восторженно завопил по общему каналу рации. Мне тоже хотелось орать. От страха и возбуждения кружилась голова. На поверхности проявлялось все больше подробностей — мы приближались к рифтовой долине, опоясывающей экватор. Мы проскочили голые скалы, усыпанные по хребту руинами коробочников — пустыми ячейками без крыш, — и отвесно упали вдоль скальной стены к черному пузырю, крепившему канат к дну широкой долины. Все дно было в морщинах и гребнях, изогнутых зигзагами, и некоторые расщелины, залитые ледяными озерами, светились, как осколки зеркала. Между озерами все заросло кустарником и рощицами низких колючих деревьев — тундровым лесом высотой до пояса. У оконечности длинного узкого озера мелькнул клочок чего–то голубого, а потом земля качнулась, и внутри у меня стало пусто — капитан одним рывком развернул скутер и направил его вниз.

У обычной голубой нейлоновой палатки на берегу стоял человек. Одет он был в сапоги, джинсы и черную куртку–дутик. Он поднял руки, когда к нему с двух сторон подступили солдаты. Я, едва сползла с седла, упала на колени — закружилась голова. Бессмысленно ухмыляясь, я кое–как поднялась и потащилась за ударной группой, плохо держась на ногах от низкой гравитации и непривычного давления скафандра. Земля поросла чем–то вроде мха: густым кружевом пузырчатых стебельков цвета свернувшейся крови, которые хрустели и лопались под подошвами. За озером и крутым хребтом небо рассекал надвое канат.

Капитан Фостер, похожий в своем белом скафандре на неуклюжего сказочного рыцаря, зажав в перчатке пистолет, подошел к мужчине и приказал тому встать на колени и заложить руки за голову. Эверетт Хью — это был он, черные волосы падали на его бледный, как бумага, лоб — неуклюже повиновался и сказал:

— Этого не нужно, я все расскажу.

— Где Нилс Саркка? — спросила я.

— Ты один? — одновременно со мной произнес капитан Фостер.

— Нилс давно улетел, — ответил Хью. — Ищет свой путь в историю.

Я решила провести допрос на месте: под запись дрона и при свидетельстве капитана Фостера. Мне интересно было узнать, что происходит с этим мирком и куда и с какими намерениями направился Нилс Саркка, кроме того, я хотела, чтобы показания принял суд. Тогда я еще думала об этом.

При всем своем виде крутого отчаянного хакера — непокорная грива крашенных в вороной цвет волос, серебряные колечки по всему уху, черепа на цепочке вокруг шеи, татуировки на шее и пальцах, кожаный жилет и белая мятая рубаха под дутиком, синие джинсы в обтяжку и ковбойские сапоги — Хью был молод и наивен. Он сказал, что в палатке мы найдем кьюфон, парный к аппарату Саркки.

— Если хотите знать, что и как случилось, позвоните ему. Он все растолкует куда лучше меня.

Его спокойствие объяснялось не отвагой, а юношеской самоуверенностью и неведением. Он действительно не понимал, во что влип. Он отказывался признать, что Саркка его использовал и бросил, и до конца твердил, что они вдвоем сделали доброе дело и он горд, что помогал ученому.

Я хочу объяснить вот что: хотя Хью вроде бы охотно сотрудничал, все, сказанное им, было окрашено его верностью Саркке. Я не оправдываю произошедшее, но именно потому я допустила то, что случилось. Я считала, что Хью говорит не всю правду, иногда лукавит и утаивает какую–то существенную информацию. Саркка отравил разум этого юнца. В случившемся он виноват не меньше других.

Так или иначе, мы с капитаном Фостером решили воздержаться от удовольствия беседы с Нилсом Сарккой, пока не узнаем все, что можно, от Эверетта Хью. И допрос поначалу шел вполне гладко. Мы проводили его в палатке: Хью примостился на складной табуретке, мы с капитаном Фостером нависали над ним в своих скафандрах, а дрон парил у меня над левым плечом. Хью с готовностью признал, что, как я и подозревала, они с Синглтоном не пытались отзеркалить код — они просто взломали базу данных кодовой фермы, выяснили, откуда тот взялся, после чего стерли и код, и все сведения о нем. Когда я заметила, что, к сожалению для них, Мейер Лэнски хранил дубликаты базы у себя дома, Хью пожал плечами и ответил, что они в своих планах учитывали такую возможность.

— Я надеялся, что Лэнски к вам не обратится, потому что ему тогда пришлось бы признать свои махинации на черном рынке. И еще я считал, что, даже если у вас в руках окажутся дубликаты, пройдет время, потому что вам нельзя просто так взять и сорваться на поиски, сперва нужно получить документы, приказы и тому подобное. Нилсу и мне хватило бы времени сделать все, что нужно.

Он сказал, что стер код, потому что Лэнски требовал, чтобы каждый клочок проверялся тремя разными людьми, и следующий программер наверняка бы понял, что это за штука и что она значит. А потом, опасаясь, что их проделка вскроется, они с Джейсоном Синглтоном залегли на дно и уже из укрытия связались с Нилсом Сарккой.

— Я, как увидел код, сразу смекнул, что это может быть полезно для Нилса. Но связаться с ним удалось не сразу. А потом он еще проверял, не полиция ли подстроила ему ловушку. Пока тянулось время, нанятый Лэнски парень выследил нас с Джеем. Не знаю как, хотя у Джея была подружка — вы не в курсе? О, похоже, вам многое неизвестно. Так вот, Джей вроде бы звонил ей в последний раз, перед тем как мы сбежали, и этот звонок перехватили. То ли тот парень подсадил жучка к ней на линию, то ли он вломился к ней домой и ждал там, не объявится ли Джей. Надеюсь, что нет, она мне нравилась. Так вот, громила объявился в номере, пока я встречался с Нилсом. Джей заперся в ванной и позвонил мне, Нилс сказал, что разберется — и что мне, с тем, что я знаю, нельзя подставляться. У него был пистолет — он ведь рисковал наткнуться на врагов, когда вернулся в Порт–о–Пленти. Ну так вот, он ушел, а через час мы встретились, и он сказал, что Джей мертв. Это уже было плохо, но он еще сказал, что там находился аватар джакару. Человек, который работал на Лэнски, тоже оказался мертв — аватар, верно, выследил и убил его. И склонялся над Джеем. Нил в него выстрелил, аватар взорвался, и номер загорелся. Нилс не смог вытащить Джея. Он сказал, Джей уже умер, ничего нельзя было сделать.