- Да, объяснять, - кивнула Лейшина. - Я помню про нее только наличие разнонаправленных векторов поведения в количестве двух штук.

- Ну, во-первых, не двух, - качнула головой Полина, - во-вторых, этого мало для диагноза, а в-третьих, корень драмы в другом. Абстрактное, эмоционально-образное и наглядно-предметное мышление, когда оно мышление, предполагает прежде всего четкое различие между связями прямыми и связями косвенными, а также между работающими связями и связями иллюзорными. А неразвитое или нарушенное мышление предполагает не различение, а назначение желательной связи, во-первых, связью прямой, или основной, а не косвенной или второстепенной, а во-вторых, работающей, а не иллюзорной.

- Как у первобытных людей с их жертвами идолам? - уточнила Марина.

- Так саалан и есть такие. Были бы окультуренные, у них бы эти номера не проходили, и их магия выглядела бы совсем не так, а как-нибудь иначе. Кстати, жители австро-венгерской империи в девятнадцатом веке, в самом конце, тоже были дикими по-твоему? А ведь творили то же самое. И без всяких идолов.

- Ну это вопрос дискуссионный, - покривилась Марина, - давай лучше опять согласимся, что мы не согласны. И как бы выглядела их магия?

- Ну давай согласимся, - повела плечом Полина. - Давай начну с научного мышления. Оно предполагает подход "десять раз сделали - десять раз получили один и тот же результат", и если результат и правда один и тот же, то значит гипотеза верна. Значит связь работающая, значит признаки прямые. А эти... маги... ищут любую связь, чтобы назначить ее работающей, и любой признак, чтобы назначить его прямым. И раз это у них работает, то получается, что не в расчетах дело. С тем же успехом заклинание можно спеть, нарисовать или станцевать, сказать или просто вообразить себе - и будет чище. Ну в смысле, гигиеничнее. Так что выглядеть могло бы очень по-разному, но в любом случае как искусство, а не как псевдонаука. Но проблема в том, что это требует взрослой ответственности. А взрослая ответственность им ломает доступ к этим возможностям.

Марина молча прикурила очередную сигарету. Полина продолжила говорить.

- И эти их рисунки из цветных клякс - это не запись. Это рисунок ребенка, едва взявшего в руки карандаш, и проживающего через линию и цвет эмоцию, позволяющую направить волю. А если взять их мага и сломать ему это детское ощущение всемогущества, то магия в нем кончится. И личность кончится вместе с магией, растечется буквально в слизь. Такое легко проделать, например, через заболевание, можно еще задействовать вину или стыд, Это нам показали и Алиса, и Унриаль да Шайни. Маркиз еще как-то держится, но у него и воспитание другое. А Алису рассыпали в мелкую крошку, и собрал ее в основном командир подразделения, гонявший ее в хвост и в гриву. А если, допустим, восстанавливать да Шайни, то ему надо давать в руки краски и кисти или музыкальный инструмент. Или меч, кстати...

- Поля, Поля, тормози, тебе маркиза еще не дали в руки! - засмеялась Марина. - Но это, конечно, шокирующая гипотеза. Хотя она довольно стройно объясняет их легкость и обаяние в сочетании с незамутненностью в применении насильственных решений.

- Да. И если это все показать Хайшен, то вопрос, как именно они придут к диктатурам гораздо более страшным, чем те о которых она успела прочесть, она может даже и не задать, хотя зная ее - вряд ли не задаст.

- То есть, саалан - это в чем-то детки-переростки? - уточнила Марина.

- Да, - Полина рассеянно кивнула. - Это примерно австрийская империя лет за двадцать до первой мировой.

- Ну ничто не ново под луной... или лунами. Ты говорила, у них там две луны?

- Да, Мариша, две, большая и маленькая. В общем, их следующее поколение уже родит тех, кого воспитает фашистами, если процесс почему-нибудь не прервется. И с учетом их магической составляющей и сроков жизни, у них не тридцать лет, а все же сто, а то и все сто пятьдесят, выглядеть это будет в разы страшнее, чем в Германии в тысяча девятьсот сороковые.

- Да... - вздохнула Лейшина. - Хищные бабочки и ядовитые единороги... Страшненько... Ты иди, наверное, в кабинет, не мерзни тут. А я на развозку побегу.

Один из людей да Онгая добивался встречи с Хайшен с самого осеннего праздника.Только в декабре, в конце первой недели, она наконец нашла время, чтобы поговорить с ним. Барона беспокоили странности в отношениях с местной женщиной. Она встречались довольно редко - ему приходилось много колдовать, она постоянно говорила, что много работает, и поэтому не тяготится большими перерывами между встречами. Между встречами иногда коротко переписываясь с ней по сети, он надеялся если не развить отношения, то по крайней мере их сохранить. Он не понимал в чем дело, но что-то его смущало. К тому, что она все время прерывала встречи и убегала на работу или по делам, он привык. Но по крайней мере однажды он позволил себе отследить магическим зрением, где она, и чем занята.

- Ты сделал дурно, - строго сказала Хайшен.

- Да, - подтвердил маг. - Я сделал дурно и знаю это. Но я не хочу отношений, где есть ложь. Узнав, что она обманывает меня, я смог бы прервать эту историю. Но лишь убедился, что у нее нет ни другого мужчины, ни пагубных привычек, а разлучают нас действительно какие-то ее рабочие дела, или дела по дому, и очень много работы. В том числе и частных заказов на расчеты, она инженер-строитель. Но досточтимая, эта женщина ни разу не проявила нежности первой и ни разу не поцеловала меня ни при встрече, ни на прощание сама. Она не хочет быть со мной? Но тогда почему не скажет это прямо? Мне грустно, и я чувствую себя покинутым с ней. Вдвойне грустно от того, что я не могу закончить эту историю, потому что не понимаю, что происходит.

- Встретимся после Долгой ночи, барон, - задумчиво сказала Хайшен. - Я буду размышлять над тем, что ты мне принес, и найду если не решение, то объяснение.

Расставшись с конфидентом, досточтимая нашла свободный кабинет и свободный ноутбук, чтобы выяснить, что такое инженер. Через три промежутка, или четверть часа по местному счету, она уже знала, что это именно та специальность, которую чаще всего местные жители пытаются присвоить магам саалан. Еще через половину часа она понимала причину ошибок такого рода. Но это было, пожалуй, не так важно по сравнению с текстом, на который она смотрела. Текст был переведен на русский с другого языка, кажется, английского, судя по имени автора. О переводчике автор заметки в блоге не дал никаких сведений, кроме сетевого псевдонима, Фомор Стоша. Что значит это имя, Хайшен не стала выяснять, опасаясь утонуть в очередном водовороте сведений, пригодность которых для ее расследования была сомнительна. Оригинал текста она не искала, постов с копиями оригинальной заметки в каких-то старых блогах и социальных сетях было достаточно, почти десяток. Первый был опубликован за год до присоединения края к империи. Хайшен вчиталась в текст еще раз.

Это обычай, принятый в Канаде и в некоторых технических университетах США.

По окончании курса молодые инженеры дают это торжественное обещание (текст его принадлежит перу Редьярда Киплинга) и получают простое стальное кольцо, которое нужно носить на мизинце ведущей руки.

Я, (такой-то или такая-то),

в присутствии лучших и равных моих товарищей по профессии,

клянусь своей честью и холодным железом,

что все свои знания и силы приложу к тому,

чтобы с этого момента и впредь не допускать самому

или не быть среди тех, кто попустительствует

скверному качеству работы или дурному материалу

в том, что касается моих трудов перед людьми как Инженера

и в том, что касается моей души -- между мной и моим Создателем.

Будучи призван к каким-либо трудам,