В берлинском аэропорту Сима снова разволновалась. Ноги отказывались идти. Ее усадили в инвалидное кресло.
- Не боись, Симуля! - подбадривала ее Грета, толкая сверкающую никелем коляску. - Сейчас такая техника, что тебе не то что копчик - позвоночник новый вставят. Были бы деньги.
- Тебе, наверно, больно вспоминать тот день, когда тебя в этом аэропорту... Когда вас с Фимой...
- Ни хрена подобного. Наоборот. Если бы я сейчас этого Коляна встретила, не жить бы больше Коляну...
За турникетами маячила женская фигура в плаще.
- А вот и Милочка! - всплеснула руками Сима.
Девушка расцеловала старуху.
- Заграница идет тебе на пользу, - заявила Сима. - По-худела, похорошела... Плащ, темные очки, просто детектив какой-то.
- А где Алик? - Грета прервала Симины излияния.
- Он ждет нас, - быстро ответила Мила. - На квартире.
- На какой квартире? Зачем квартира?
- Алик сказал, что понадобится место, где можно все спокойно упаковать. В гостинице много лишних глаз...
- Что за самодеятельность? - гневно скривила губы Грета. - Не суйте свой нос не в свое дело. Вас не для этого нанимали. Вы нашли код?
- Нашли, - с возможной мягкостью ответила Мила. - И хотели бы получить обещанный гонорар. Рассчитаться, опять-таки, можно на той же квартире.
- Рассчитываться пока не за что, - отрезала Грета. - Сначала надо закончить дело. И вообще, придержи язык,
девочка. Здесь командую я.
- Разумеется, - кивнула Мила. - Но и нам с Аликом хотелось бы гарантий.
- Что за странный разговор? - вмешалась Сима. - Давайте поедем к Алику и кончим дело миром.
- Конечно, Серафима Аскольдовна. Это совсем рядом - в Бланкенфельде. Минут десять езды. Заберем Алика и поедем, куда скажете.
Такси остановилось в конце пустынной, укрытой раз-лапистыми елями аллеи у неприметного домика с облупившимся фасадом.
- Придется заходить через гараж, - сказала Мила. - Ко-
ляску по ступенькам не затащишь.
- Прямо как в Варнемюнде, - засмеялась Сима, когда под колесами захрустел гравий дорожки.
Ворота поднялись и тут же опустились вслед за гостями. В просторном гараже стоял серебристый "мерсе-дес" с затемненными стеклами.
- Где же, в конце концов, Алик? - раздраженно спро-сила Грета.
Клацнула дверца, и из машины вышел Максимилиан Фабианович.
- Я думаю, мы справимся и без Алика, - сказал он. - Прошу всех в дом.
Сопровождавший слова Максимилиана Фабиановича жест можно было бы счесть гостеприимным, если бы в его руке не было блестящего пистолета с навинченным цилинд-риком глушителя.
Первой вышла из ступора Сима.
- Макс, ты ли это, павиан бесхвостый? - воскликнула она со старческим бесстрашием. - Не заработал еще язву от "виагры"?
- Ничему тебя жизнь не учит, Серафима, - поморщил-ся Максимилиан Фабианович. - Советую поберечь копчик.
- Что за спектакль? - Грета подняла к груди сжатые кулачки. - Немедленно выпустите нас отсюда!
- А ты все такой же глупый батончик, - добродушно усмехнулся Максимилиан Фабианович. - Никак в толк не возьмешь, что здесь тебе не "Адмирал Нахимов".
- О господи, неужели ты все-таки выплыл? - Грета по-качнулась и прислонилась к стене. - Даже балтийские кра-бы тобой побрезговали...
- Вот это номер! - присвистнула Сима. - Иванько, кто ж тебе так вывеску перекроил? И неужели для тебя в аду местечка до сих пор не сыскалось?
- Проходите в дом, не стесняйтесь, - невозмутимо повторил Максимилиан Фабианович, дублируя приглаша-ющий жест. - Людик, помоги пожилой леди.
- Людик? - Симины брови взлетели до середины лба. - Милочка, что все это значит?
- Это значит, что имя Людмила состоит из двух частей, - терпеливо объяснил Максимилиан Фабианович. - Кому Людик, кому Мила. Третьего не дано - терциум нон датур.
- Вы уж не обессудьте, Серафима Аскольдовна, - Мила с деревянной улыбкой взялась за ручки инвалидного кресла. - Фабиус, тут проблема. Дверь узкая, а порог вы-сокий. Коляска не пройдет.
- Тогда оставь ее здесь, - миролюбиво разрешил Мак-симилиан Фабианович. - Она нам не больно-то и нужна. Мы лучше с батончиком потолкуем. Пошли, хватит церемо-ний.
Он отодвинул кресло с сидящей в нем Симой, и Грета на негнущихся ногах переступила порог дома. Следом за ней вошли Мила и Максимилиан Фабианович.
Как только за ними закрылась дверь, Сима, сноро-висто работая руками, откатилась в дальний угол гаража и достала телефон.
- Алик, - быстро прошептала она, - ты в дороге? Тогда слушай и запоминай: Бланкенфельде, Штайнвег, последний дом. И, ради бога, будь осторожен...
- Наконец-то мы встретились, - удовлетворенно сказал Максимилиан Фабианович усаживаясь за стоящий посреди гостиной безбрежный ореховый стол. - Ты рада меня ви-деть? - он сощурил на Грету выцветшие желтые глаза. - Я слышал, что женщины на всю жизнь сохраняют привязан-ность к своему первому мужчине.
Грета молчала.
Сима закончила телефонный разговор, пересекла га-
раж в обратном направлении и приникла ухом к двери.
- Будем считать прелюдию законченной, - услышала она голос Максимилиана Фабиановича. - Перейдем к делу.
Он убрал пистолет и один за другим выложил на стол два одинаковых овальных медальона.
- Как видишь, я умею водить красный "Запорожец" не хуже серебристого "мерседеса", - усмехнулся Максимилиан Фабианович. - Твой медальон пустой, а Симин, - он кивнул в сторону гаражной двери, - с паролем. Усекаешь расклад?
- Не усекаю. Если Симина половина кода у тебя, то почему ты до сих пор не объявился? На кой хрен ты со своей шалавой следил за нашими поисками?
- Не обижай Людика. Мне не хотелось светиться в банке. Я ждал, когда вы отыщете код у одного из этих батончиков из "Агрип-шоу" и сами заберете весь ландух из хранилища. Вот тогда, где-нибудь на обратной дороге, наступило бы время для нашей встречи...
- Но ведь код нашелся! Поэтому мы и здесь!
- Не нашелся, - скорбно покачал головой Максимилиан Фабианович. - Скорее всего, он был плодом Симиного стар-ческого воображения, а может просто стерся от неуме-ренного употребления его хозяйки по назначению. Когда Людик выяснила, что его нет у последней из сироток, мне пришлось попросить ее солгать вам, как бы аморально это ни звучало. Иначе вы бы просто не приехали. И она рас-сказала вам историю о соблазнении лесбиянки. Выдумал ее, конечно, я сам. У Людика на это просто не хватило бы во-ображения.
Мила недовольно поморщилась.
- Не проще было договориться еще в Москве? - Грета постепенно приходила в себя. - Сразу после кражи медальона?
- Сто лет мне ваша Москва не обделалась. В Союзе еще был какой-то порядок, а в вашей новой России то менты наезжают, то Колян бритоголовый со своим кодексом во-ровской чести. Бывшие коллеги крышуют сутенеров и наркодилеров. В побежденной Германии в этом смысле попроще - сидим спокойно, интеллигентно разговариваем. Не зря же я сюда эмигрировал...
- Сколько ты теперь хочешь? - голос Греты обрел пре-жнюю твердость. - Одна половина пароля у меня, другая у тебя. Стало быть - пополам? Согласен? В конце концов, это наш клад, а не твой.
Максимилиан Фабианович уставил на Грету тяжелый взгляд.
- Этот клад такой же мой, как и ваш. Вам кажется, что живя эдакими правильными овечками, вы имеете боль-ше моральных прав владеть награбленным? Нет ничего отвратительнее, чем лицемерные агнцы. Это про вас сказано: солитудинем фациунт, рацем аппелант - они создают пустыню и называют это миром. А я, по крайней мере, не морализирую. В нашей конторе меня научили ви-деть цель и не замечать препятствий.
- Чего же ты хочешь?
- Это вы хотите, а не я. В вашем положении нет жела-ния разумнее, чем живыми вернуться в свои норки и боль-ше никогда оттуда не высовываться. Танцуйте там, наби-вайте портаки, фарцуйте фруктами, делайте что угодно. Но не лезьте в то, за что от века бились только рыцари удачи, а не тыловые брюхатые генералы и их подстилки.
