Те подтвердили, что Наталья жила здесь около года. Когда перестала кормить мальчика грудью - ему месяцев шесть или семь было, оставила его у тети и подалась опять в Москву, якобы для того, чтобы отыскать папашу ребенка. И пропала. Больше о ней не слышали. Тетя оформила мальчика в дом малютки - не по силам ей была забота о нем. Возраст большой, а здоровья мало совсем. И правильно сделала! Вскоре у нее случился инсульт, и ее не стало.

Где сейчас малыш они не знали. В доме малютки, наверное, или уже в детском доме.

Жданов был потрясен. Эх, Наталья, Наталья… Беспутная голова… Почему она ничего не сказала ему? Да, он запрещал ей даже думать о детях, но не зверь же он. Решил бы проблему.

Не сказать, что у него вдруг появились отцовские чувства, но что-то теплилось в сердце, тревожило, заставляло продолжать поиски, хотя он еще не знал, что будет делать потом, когда найдет мальчика.

Вечером ехать в дом малютки не имело смысла - рабочий день администрации закончился, и Жданов отложил поездку до утра.

Заснуть не смог, ворочался, вставал, снова ложился. То ли постель была жесткая, то ли простыни холодные, то ли совесть мучила: он живет в полном достатке, а его ребенок находится в нищенском учреждении, без должного тепла и ласки - на “казенных харчах”.

В доме малютки было на удивление тихо и чисто, никакого крика и плача. Широкие окна, современный дизайн. Светло, чисто, уютно, нет и намека на детский приют, описанный классиками литературы. И все же это не дом, не семья. Ожидая директора, Андрей прислушивался к голосам за дверями комнат, присматривался к проходящим мимо нянечкам и воспитателям, гадал, за какой дверью находится его сын.

Директриса огорошила его словами:

- Андрюша Ларин, говорите? Помню такого, жил у нас.

- Почему жил? А сейчас? Где он?

- Мальчика усыновили.

- Когда? - голос Жданова охрип, почему-то он подумал, что это случилось вчера - он не поехал вечером, и опоздал…

- Давно уже, больше года назад.

- А кто его усыновил? Где он теперь живет?

- Таких данных мы не даем. Запрещено законом разглашать тайну усыновления.

- Но я его отец! Родной!

- Чем Вы это подтвердите? В свидетельстве о рождении в графе “отец” стоял прочерк.

- Но у него есть мать!

- К нам его оформляла бабушка, или тетя. В документах было отказное письмо матери.

- И что, я теперь не могу его забрать?

До этого момента Андрей не предполагал, что решится забрать ребенка себе, его целью было найти мальчика. А потом найти Наталью, помогать ей в воспитании сына - в основном материально, но и личное общение входило в планы.

Оказалось, что совсем чужие люди теперь имеют права родителей малыша, и мысль забрать сына родилась непроизвольно.

- Нет, забрать его Вы не можете.

- А через суд?

- Решение суда будет не в Вашу пользу - все сделано по закону.

Из Дома малютки Жданов вышел совершенно потерянным - после череды везения полное фиаско … Он не ожидал такого. Получается, что все было напрасно: поиски, планы, надежды.

Он сидел в машине, положив руки на руль, но не в силах тронуться с места.

“До чего же вредная баба, эта «директриса”, - думал Андрей, даже фамилию усыновителей не сказала! Он был уверен, что зная фамилию, нашел бы сына без труда - город небольшой, однофамильцев не сотни, в худшем случае десяток. Всех бы обошел. Должен же он хотя бы посмотреть на сына!

По стеклу постучали. Он приоткрыл окно, чья-то рука протянула ему листок бумаги и тут же ее обладательница скрылась - увидел только мелькнувшую фигурку в коротеньком белом халатике - не иначе секретарша.

На листке было написано: ” Старкова Е.В., Санкт-Петербург”.

Такого поворота событий Жданов тоже не ожидал - усыновители не из этого города. А Питер - это не Березники… Сколько там Старковых? Туда и соваться нечего, не найти там человека без полных данных.

***

Жданов вернулся в Москву, чтобы встретиться с Романом и затем вернуться домой, а главное - на работу. Дома его никто не ждет, а вот фабрика без него не может обходиться.

Они сидели за столиком в баре, днем, в обеденный перерыв Малиновского.

Андрей подробно рассказал о поездке в Березники, показал и записку от секретарши.

Самому Жданову фамилия и инициалы усыновительницы ни о чем не говорили, а Малиновский сразу обратил внимание на инициалы.

- Ты смотри, прямо как наша Катенька…

- О чем ты?

- О Е.В. - Екатерина Валерьевна.

- Мало ли какое может быть имя.

- Ну, какое? Какое тебе на ум приходит?

- Ну… - пауза затянулась, - например, Евдокия Викторовна…

- Долго думал. Уверен, про Катю тоже подумал.

- Подумал, и что из этого? Кстати, ты о ней что-нибудь знаешь?

- Знаю, конечно, у Юлианы работала.

- Как? Она же в Питер уехала?

- Как уехала, так и приехала назад.

- А почему ты говоришь о ней в прошедшем времени? Теперь она не работает у Виноградовой?

- Она в отпуске, декретном. Или по уходу за ребенком, я точно не знаю.

- У нее ребенок? За кем она замужем?

- Наверное, она теперь Борщева. Я видел их года два назад, Катя была беременна.

- А мне ни слова не сказал.

- Зачем было говорить? Бередить прошлое… У нее семья, у тебя Надя. Все довольны.

- Да, до поры до времени все было хорошо. Или казалось, что хорошо.

- А теперь что изменилось?

- Теперь появился мой сын. И все мои мысли о нем. А сейчас к ним добавились воспоминания о Кате. Так нелепо все получилось. Она меня любила, я это знаю, и я ее любил. Разминулись мы с ней по жизни.

- Почему?

- Не знаю. Глупость человеческая, амбиции у меня взыграли, обида, ревность.

- А Катя? Что заставило ее покинуть “Зималетто”?

- Наверное, пока я ездил с франшизами, у них с Михаилом все сладилось.

- Может вам стоит встретиться, поговорить?

- Поздно, тогда надо было это сделать. Теперь у нее семья, ребенок, я не имею права вторгаться в ее жизнь.

- Да, Палыч… Все женщины тебя покинули: Кира, Катя, Надя. Самое время вернуться к прежнему образу жизни. Давай сегодня же и начнем? Поедем вечером в бар, выберем девочек, оторвемся по полной!

- Нет, Ромио, этот этап жизни пройден мной окончательно, не вызывает интереса.

- И что ты будешь делать до отъезда? Пить в одиночестве?

- Знаешь, этого мне тоже не хочется. Футбол посмотрю, а завтра - ту-ту! Восвояси … Давай прощаться. Спасибо тебе за помощь.

- Мне на работу пора, но я не прощаюсь, вечером позвоню тебе, если не передумаешь, вместе футбол посмотрим.

Андрей ехал по городу без определенной цели, и вдруг понял, что находится совсем близко от дома Пушкаревых. Припарковал машину и пошел пешком к скверу - прогуляться по аллее, которая связывала его с прошлым. Где-то здесь он дрался с обидчиками Кати, здесь он клялся ей под луной в несуществующей любви, и здесь же караулил ее, сгорая от ревности к Зорькину. Глупец! Не там он видел опасность…

Он медленно шел по аллее, уступая дорогу мамашам с колясками, семейным парам с детьми. Они держали детей за руки, а те прыгали, скакали, висли на руках родителей - счастливые, уверенные, что папа и мама не дадут им упасть. Раньше он не замечал, как много детей вокруг, теперь же сердце щемило от невозможности вот также держать за руку сына.

Остановился у детской площадки. Шум и гам стоял невероятный! Сколько там было детей, не сосчитать - по дороге из садика они останавливались здесь, чтобы покататься с горки, на качелях и карусели. В отдалении малыш с отцом лепили из песка куличики, или строили замок. Андрей сжал кулаки так, что ногти впились в ладони - он мог быть на месте этого папаши!

Он резко отвернулся и уперся взглядом в женщину на скамейке.

- Катя!?

========== Глава 8. Между небом и землей ==========

Глава 8. «Между небом и землей».