- Играй, Козел! - победоносно крикнул бог света Пану, отставляя кифару.

Пан приставил к безобразным губам свирель и заиграл.

И перестал журчать родник.

И забыл опустошить свои легкие свирепый Борей.

И загрустила пенорожденная Афродита.

- Ты победил, Пан - сказал Мидас. И боги согласились с ним. Дионис от чистого сердца, а Афродита чтобы позлить красавчика Аполлона.

Злопамятный Аполлон не забыл этого. Первым был наказан Мидас, получивший ослиные уши. Отомстить Пану было сложнее. Длинные уши вряд ли бы могли обезобразить его и без того ужасный лик. Но нет препятствия, которое могло бы остановить обиженного бога. Аполлон нашептал нимфам про непотребности, которые Пан будто бы творит с красотками-наядами, а затем подкупил Эрота. За кусок медового пирога злокозненный озорник, пронзил чресла Пана любовной стрелой, заставив мучиться безответной любовной страстью.

Потеряв навсегда Сирингу, Пан покинул Олимп и долго скитался по горам. Он никогда бы не вернулся, если бы не Дионис. В этом рубахе-парне было нечто близкое Пану. Должно быть, какая-то искорка тайной грусти в глазах. Но кто поверит в грусть бога веселья? Лишь Пан, который тоже всегда смеялся, когда бывало грустно.

Дионис нашел его в пещере на вершине Геликона. Не слушая протестующих криков он вытащил отшельника на солнечный свет и пьяно захохотал:

- Да ты никак поседел, брат Пан!

Пан с удивлением осмотрел свое поросшее густым волосом тело. И впрямь кое-где пробивалась седина.

- Брось грустить! На-ка лучше выпей!

Дионис извлек из ничего канфар, наполненный густым вином.

- Снимает все горести. Десятилетней выдержки с южных склонов Пелиона. Могу поклясться, что амброзия может показаться козлиной мочой в сравнении с этим нектаром! О, - спохватился бог, вспоминая о козлоподобном облике Пана, - прости за бестактность.

- Все нормально, - ответил Пан и сделал глоток. Жизнь вернулась и поделать здесь было нечего. Он отпил еще и похвалил:

- Действительно хорошее вино!

- Действительно?! - Дионис захохотал. - А ты знаешь, во что мне обошлось узнать где ты прячешься? А-а-а... - протянул он, торжественно поднимая вверх палец. - В амфору вот этого самого вина. Старухи мойры не соглашались на меньшее. Поначалу они вообще гнали меня прочь, но вино им понравилось. Как бы там спьяну не обрезали по ошибке чью-нибудь нить! Кстати, я попросил Лахесис подправить твою судьбу. А то ведь и впрямь на твоем роду было написано, что тебе суждено провести остаток бессмертной жизни в пещере. Пара комплиментов и старушка перепряла нить так, как хотел я!

Пан усмехнулся.

- И что же я должен делать согласно новой судьбе?

- Ты идешь со мной в Аттику. Возьмем девочек и повеселимся. А заодно обделаем одно дельце.

- Не узнаю тебя! С каких это пор ты стал совмещать полезное с приятным.

- С недавних, брат Пан. Повздорил со стариком. Он назвал меня приемышем и невежливо напомнил, что подобрал меня в грязной канаве, где я валялся в мертвецки-пьяном виде. Я возразил, что мне тогда было всего четыре года, а он ответил, что я был пьян уже в чреве зачавшей меня блудницы. Как будто это не была соблазненная им фиванка Семела. Да и зачал он меня в пьяном угаре. Ну да ладно, дело прошлого. Мы со стариком повздорили и, когда я узнал, что он собирается занять сторону спешащих к Аттике мидян, то решил назло ему помочь афинянам. Тем паче, что они никогда не скупятся на жертвы мне. Паллада уже спешит к Марафону. Отправимся туда и мы. Надеюсь, ты не забыл свою тысяча первую гримасу?

- Нет.

Пан скорчил такую жуткую физиономию, что Дионис невольно отпрянул.

- Даже меня проняло. Тогда ближе к делу. Вот тебе пара сандалий. Взял взаймы у твоего папаши. Кстати, шлет привет.

Пан неопределенно кивнул головой, а затем спросил:

- А сам как? По солнечному потоку?

- Нет, что ты! Аполлон тут же наябедничает Громовержцу. Со мной крылатый леопард. Кис! Кис!

Из-за скалистой вершины появилась кошка, размером не уступавшая трехлетнему быку. Используя вместо руля длинный пушистый хвост, она подлетела к хозяину и, вопросительно посмотрев на него, кивнула в сторону Пана. Усы ее встопорщились, а когти покинули мягкие подушечки столь недвусмысленно, что Пан едва не позабыл о том, что бессмертен.

- Он свой. - Дионис ласково коснулся головы леопарда. - Погладь его.

Пан с опаской провел рукой по шерсти зверя. Тот заурчал, убрал когти и потерся огромной головой о живот Пана.

- Ты ему понравился! - с легким удивлением констатировал Дионис. Это с ним впервые. Ну ладно, как любит говорить старик: поехали!

Свободный полет доставлял Пану огромное наслаждение. Он не шел ни в какое сравнение с перемещением посредством солнечных потоков. Там тебя не оставляло ощущение, что мчишься по ослепительно яркой трубе, упакованный в полупрозрачный мешок, из которого вдобавок ко всему ужасно воняет. Аполлон утверждал, что это запах дезинтегрированного озона, но Пан не верил ему. Озон пахнет свежестью и утренним морем, а этот запах напоминал вонь от линялой собачьей шерсти.

Как прекрасно нестись по наполненному ветрами небу, чувствуя за спиной невидимые крылья. Особенно после долгого заточения, на которое обрек себя Пан. Свежий воздух, бирюзовое небо и ярко-зеленые луга, испятнанные округлыми проплешинами гор. Сандалии, действующие на основе сил антигравитации, мягко толкали вверх и вперед, немного пошевелив ногами можно было изменить направление и высоту. Чтобы управлять ими, требовались определенные навыки, но Пану уже ранее приходилось пользоваться этой необычной обувью, поэтому он не испытывал особых затруднений. Лишь иногда, забывшись, он терял управление и начинал выписывать замысловатые пируэты и тогда летевший неподалеку Дионис хохотал во все горло, а его кошка улыбалась.

На место боги прибыли еще засветло. Верно они эффектно смотрелись на фоне заходящего за горы солнечного диска.

- Смотри! - вдруг воскликнул Дионис. - Зеленый луч! Он предвещает нам удачу.

- Или это Аполлон докладывает Громовержцу, что засек нас в воздухе.

- Чепуха! Он сейчас наверняка волочится за Афо. И как всегда безуспешно!