Только сейчас, когда зашло жаркое солнце, Скилл почувствовал, как горят раненые плечо и нога. Две вражеские стрелы все же нашли его. Одна должна была пронзить предплечье правой руки, но, встретив на своем пути доспех из ткани хомс, которую делали из грубой шерсти, переплетая ее с волокнами редко встречающейся чрезвычайно прочной синей водоросли, скользнула в сторону, оцарапав кожу. Вторая рана была посерьезней зазубренное острие пробило кожаный сапог и впилось в икру. В горячке боя Скилл обломил древко и совершенно забыл об оставшемся в ноге наконечнике. Теперь он напомнил о себе.

Раны пылали огнем. Скилл знал, что жар и сильная боль не пройдут еще два-три дня. Стражники Аримана мазали свои стрелы ядом, действие которого к счастью ослабло из-за жары. Лишь это обстоятельство спасло жизнь Скиллу.

Гораздо хуже чувствовал себя Черный Ветер, также раненый двумя стрелами. Его состояние осложнялось тем, что одна из стрел глубоко вонзилась в бок скакуна, затронув крупные кровеносные сосуды. Пораженный участок воспламенился и пульсировал болью. Тяжко страдая, Черный Ветер лежал на песке. Глаза его были мутны, хриплое дыхание свидетельствовало о том, что конь с трудом борется со смертью.

Не мешкая ни секунды, Скилл достал из вьюка небольшой котелок, плеснул в него воды из бурдюка, предусмотрительно набранной в оазисе Мазеб, и поставил котелок на огонь.

Вскоре вода закипела. Скилл вновь обратился к вьюку и извлек оттуда несколько комочков серого ноздреватого вещества - золы, замешанной на соке хаомы. Сладкий сок редкого растения, дарующий забвение, хаома была универсальным средством от всевозможных болезней, средством, восстанавливающим жизненные силы. В этом волшебном соке воплотилась сила Ахурамазды, великого светлого бога. Сок хаомы, ценившийся вдесятеро дороже золота, был не по карману бедному кочевнику. Но "не богатство - доблесть" - таков был девиз Скилла. Он взял волшебное снадобье с боя, захватив ларец с хаомой во время налета кочевников-киммерийцев на дворец властителя Парсы. Это было несколько лун назад. Драгоценный сок уже не раз выручал Скилла, он поможет ему и сегодня.

Неотрывно глядя на кипящую поверхность воды и присовокупив на всякий случай короткое магическое заклинание, Скилл бросил катышек хаомы в котелок. Почти мгновенно вода окрасилась в оранжевый цвет. Тогда Скилл схватился за горячие дужки полою повидавшего виды халата и поставил котелок на песок. Варево остывало, воин смотрел на яркие блики огня, с тревогой прислушиваясь к тяжелому дыханию Черного Ветра.

Прошло какое-то время. Скилл окунул палец в котелок и решил, что лекарство готово к употреблению. Сделав несколько пассов руками, он поднес котелок к губам коня.

- Ну-ка, дружище, выпей.

Скакун открыл мутные глаза и непонимающе уставился на Скилла. Яд уже достиг его мозга и Черному Ветру было все равно, что утром взойдет солнце; он жаждал легкого забвения. Тогда Скилл ножом разжал зубы коня. Теплая жидкость потекла в глотку. Черный Ветер судорожно вздохнул. По животу и бокам пробежала легкая дрожь. Вскоре взгляд коня стал осмысленным, а жар начал спадать. Скиф удовлетворенно улыбнулся. Не останавливаясь на достигнутом, он оторвал от халата кусок ткани, смочил его раствором хаомы и приложил этот компресс к воспаленной ране. Оставшуюся жидкость он выпил сам и тут же провалился в глубокий, словно песчаный омут, сон.

Утро одарило путешественников двумя новостями. Первая из них была хорошей. Волшебное лекарство излечило Скилла и его скакуна, нейтрализовав действие яда. Жар спал, опухоли исчезли, раны почти затянулись. Живой взгляд коня свидетельствовал о том, что он готов продолжить путь.

Другая новость была черной. Пока они спали, стервятник, посланный Ариманом, проделал дыру в бурдюке с водой. После этого он попытался выклевать глаза Скиллу. Почуяв опасность, кочевник мгновенно проснулся. Птица взвилась в воздух, но, спустя мгновение, рухнула вниз, сбитая беспощадной стрелой. Когда Скилл подскочил к бурдюку, воды в нем оставалось самая малость. О том, чтобы растянуть ее до оазиса Трехгорбый Верблюд, где ждали друзья, не могло идти речи.

Волей-неволей Скиллу приходилось изменить маршрут. Теперь он держал путь в сторону Красных гор, где по слухам было полным-полно источников с ключевой водой. По слухам, ибо никто не мог похвастаться, что бывал там. Красные горы пользовались дурной славой. Ни один, даже самый отчаянный воин, по доброй воле не отважился б отправиться в эти края. Однажды отряд пришедших с севера черноволосых киммерийцев, распаленных рассказами о сокровищах, что таят Красные горы, отправился через Тсакум на юг и исчез навсегда. Скилл собственными глазами видел, как они выезжали из оазиса Без пальм. Сорок высоких, сильных, уверенных в себе воинов. Ни один из них не вернулся назад. Красные горы поглотили их. Хотя скиф не был суеверным, подобно своим сородичам или другим народам, населявшим восточный континент, он не испытывал особого желания посетить это зловещее место. Но в этот раз у него не было выбора.

Оседлав коня, Скилл поскакал на юг, туда, где в смутной дымке виднелись миражи далеких Красных гор. И вот уже шел третий день пути.

- Пить...

Скилл мотнул головой и очнулся. Воспаленные глаза обежали окрестные барханы. Ничего живого, даже змеи или драконоподобного варана, чья отвратительно теплая кровь могла бы хоть чуть утолить мучительную жажду. Лишь безжизненные песчаные гребни, да комки пустынных лишайников.

Черный Ветер едва переступал ногами. Тяжело вздохнув, Скилл похлопал его по шее, ощутив ладонью иссохшую кожу. Конь вздрогнул, очнулся и затрусил чуть побыстрее. Они взобрались на высокий бархан, и скиф в изумлении открыл рот.

В десяти полетах стрелы от них возвышались стены неведомого города. Сооруженные из густо-черного, неведомого Скиллу камня, они вырастали прямо из песка, и марево плясало причудливый танец, меняя очертания зубов и башен.

- Мираж, - пробормотал Скилл.

Он закрыл глаза, полагая, что наваждение исчезнет, но когда открыл их вновь, город был на прежнем месте. И тогда скиф направил коня вперед.