Афродита улыбнулась, влажно блеснут ослепительно белыми зубами. Спартиат коснулся пальцами ее щеки, провел по мягко очерченной линии подбородка.
- Он лепил тебя с нее. Он попытался сделать из дьявола ангела. И это ему удалось. Вот только ангел вышел чуть легкомысленным и самоуверенным.
- О чем ты? - спросила Афо.
- Да так, о своем. Это было слишком давно. Так уж случилось, тому, кого ты зовешь Громовержцем, всегда не везло с женщинами, как впрочем и не только с ними. Все согласны принять его любовь, но никто не хочет дарить свою.
- А за что его любить? - Афродита усмехнулась. - Он такой зануда! Он все время думает лишь о делах. Мы же любим тех, кто забывает обо всем ради любви.
- Да, ты права. Мир стал слишком равнодушен. В людях течет медленная кровь. А любовь требует стремительного горного потока. Не проси его ни о чем, не стоит.
- Почему?
- Я не хочу делить с ним такую красоту.
На лице Афо появилась счастливая улыбка.
- Я люблю тебя за это.
- Я тоже люблю тебя. - Леонид коснулся губами изящного носика девушки. Она серьезно смотрела на него. - Да, я люблю тебя и, кроме того, я воин и мое дело не предотвращать войны, а выигрывать их.
- Тогда вот что. - Афродита привстала и оперлась на локоть. - Убей того, кто сказал, что ты умрешь.
- Я так и сделал. Он был уже мертв, когда мне перевели сказанные им слова.
Женщина прижалась к огромной, рельефно-выпуклой, иссеченной множеством шрамов груди.
- Ты чувствуешь приближение смерти?
- Пока нет. Но я слишком долго обманывал ее. Верно, ей уже надоело гоняться за мной.
- Ты победишь ее! - убежденно шепнула Афродита. - Ведь ты победишь ее?
- Конечно! Я побеждал ее в сотнях обличий. Я убивал смерть, изрыгающую огненные лучи, я повергал ее, размахивающую мечом, потрясавшую копьем и скакавшую на остротаранной колеснице. На этот раз она придет в облике тучи стрел. Их будет слишком много. И одна из них найдет мое горло.
- Нет, - сдавленно шепнула Афо, и внезапная горячая слезинка обожгла кожу Леонида.
- Да ты что?! - весело захохотал он. - Вытри немедленно! Не хватало еще чтоб б я утешал плачущих богинь! Я пошутил.
Афо улыбнулась, робко и чуть обиженно.
- Дурак! - констатировала она.
- Конечно. - Спартиат заглянул в аквамариновые глаза. - Никакой смерти не одолеть того, кого любит такая женщина!
Афродита радостно рассмеялась и потянулась к его губам. Даря любовь она была великой богиней, желая любви она становилась обычной женщиной.
- Я люблю тебя, моя женщина! - прошептал спартиат.
Вечер и последовавшая за ним ночь принадлежала лишь им. Звезды плясали колдовской хоровод, сплетаясь в причудливые ожерелья созвездий.
Первые лучи солнца осветили фигуру могучего всадника, скакавшего по Тегейской дороге. Мгновением раньше они коснулись бархатистой щеки Афо, разметавшейся на пушистом покрывале в своей опочивальне. Глухо каркнул проснувшийся ворон Аполлона Пейр и тут же смолк, завороженный красотой забывшейся в сладком сне женщины, чье лицо излучало красоту и счастье. Еле слышно вздохнул Зефир, набрасывая легкое покрывало облаков на ослепительно завистливое солнце.
- Тихо! - шепнул он Пейру. - Она устала. Она влюблена.
- По уши! - каркнул Пейр, славившийся своим несдержанным языком, и улетел к трем дубам, в чьей коре водились необычайно вкусные червячки.
Он осмотрел этот узкий проход с вершины горы, затем не поленился спуститься вниз, чтобы вымерять его шагами. Кожаные эндромиды по щиколотку вязли в сухом, испещренном колючими веточками, песке, бронзовые доспехи при каждом шаге сотрясали воздух звоном. Задумчиво почесывая мокрый от испарины лоб, воин вернулся на вершину горы, где его ожидал розовощекий крепкий мальчуган лет двенадцати, восседавший, свесив ноги на обитом броней бортике четырехконной колесницы, невесть как попавшей на эту скалистую вершину. Короткая туника паренька была бесстыдно задрана спереди, а весь завернутый подол ее был доверху набит неспелыми яблоками. Мальчуган с хрустом объел зеленый плод и влепил огрызком по увенчанному высоким гребнем шлему воина. Тот хотел было одернуть шалуна, но, подумав, решил не связываться.
- Ну что, воинственный чугунок? Что интересного ты обнаружил? спросил паренек, с кислой миной вгрызаясь в очередное яблоко.
"Воинственный чугунок" с плохо скрываемой неприязнью взглянул на мальчугана. Как же трудно было взрослому сильному мужчине удержаться от того, чтобы не дать хорошую взбучку этому нахальному мальчишке. Тем более, если ты грозен как лев и от одного твоего крика трепещут целые армии. Особенно, если ты бог войны и люди бледнеют, произнося твое имя, короткое и стремительное, словно взмах меча - Арес. Жующий яблоко паренек был один из очень немногих, кто не боялся Ареса. Напротив, скорей грозный бог опасался этого несносного шалуна, готового в любое мгновенье устроить мелкую пакость. С помощью лука, вечно болтающегося за его спиной, он мог устроить и более серьезную неприятность, пронзив сердце любовной стрелой, от которой нет спасения ни людям, ни даже богам. Этого несносного мальчишку звали Эротом. Почему-то считалось, что он сын Афродиты и Ареса, но кому как не самому Аресу было знать, что это не так - хотя бы уже потому, что он никогда не занимался любовью с красоткой Афо.
- Все нормально, - ответил Арес, старательно изображая честную мину.
- Что нормально? - Эрот скривился, видно яблоко попалось слишком уж неспелое, и с брезгливым видом швырнул надкушенный плод в гребень медного шлема Ареса. Подобную наглость нельзя было больше оставлять безнаказанной.
- Паршивый недоносок! - Арес с угрожающим видом схватился за золоченую рукоять меча.
Мальчуган мгновенно скатился с борта колесницы и выхватил лук.
- Поосторожней, папашка!
На лице Ареса нарисовалась заискивающая улыбка. Он уже имел возможность испытать сколь опасно связываться с Эротом. Рука, державшаяся за меч, скользнула по металлическому поясу, словно поправляя его.
- А что, ты собственно, разнервничался, приятель?
- А ничего! - Эрот неторопливо убрал лук на место и вызывающе посмотрел на бога войны. - Что ты там вынюхал?
