– Об этом я подумала в первую очередь. Но мы не смогли найти никаких его следов. И я решила, что все дело в двойственности воспоминаний.

– Контрзаклинание не стирает измененные воспоминания и не помещает те, в которых нет тебя, под оригинал.

– Правильно. Поэтому иногда дубликаты побеждают. Или разум, стараясь разобраться, выбирает выдумку в качестве истины. Но временами воспоминания отторгаются полностью, как будто мозг блокирует их, не имея возможности проанализировать. Иногда он работает… очень странно.

– И ты до сих пор не знаешь причины?

Она покачала головой.

– Мы пытаемся выявить ее, прорабатываем любую теорию, которая может подойти. Но лучше не становится. Изначальное заклинание, оно… оно изменило все воспоминания в течение их жизни. Начиная с двух лет они знали, как их звали в каждый из моментов их бытия. Начиная с двадцати, они знали обо мне в каждую секунду своего существования. Всё должно было быть изменено.

Внимание Драко стало слишком пристальным, и Гермиона не могла не отвести глаз, но кожей все равно чувствовала его взгляд и то, как сгущается воздух вокруг.

– Они забывают всё?

– Нет, насколько мы можем судить. Только то, что связано со мной. Они еще помнят кое-что, но их это смущает. Не всегда понимают, кто я. Мама… – Гермиона подавилась словами и, тряся головой, пыталась собраться с мыслями, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

– Должен быть способ исправить это. Тебе просто надо его найти.

– Знаю, – она вскинула голову. – И я найду.

7 июня, 2003

Гермиона застонала, вытащила из-под головы подушку и накрыла ею голову.

– Не смотри на меня.

– Почему? – в его хриплом после долгого сна голосе звучало веселье.

Она сконцентрировалась на красном пятне за закрытыми веками.

– Потому что солнце отражается от серой радужки, и твои глаза светятся так, будто где-то внутри горят лампочки. И это настолько ярко, что жжет мою сетчатку, – кажется, будто разгорается пожар. Так что тебе надо продолжать глядеть в сторону.

– Мои глаза заставляют чувствовать пожар в твоих? – он хмыкнул, и от его движения чуть прогнулся матрас. – А огонь распространяется? Или румянец на твоих щеках является следствием чего-то еще?

– Распространяется. В конце концов, все мое тело будет похоже на помидор, а кровь станет по-настоящему жаркой, и я начну потеть. А могу покрыться фурункулами. И это заразно, а ты же не хочешь, чтобы я стала такой, когда ты тут лежишь рядом очень голый. Так что прекрати смотреть на меня своими опасными глазами. И нечего хихикать.

– Это не хихиканье. Это неприкрытый смех над твоим сумасшествием. Я не могу определить, каково это, все время быть внутри твоей головы. Это либо чудесная страна, полная фантастических вещей и развлечений. Или же подобие полету на самой большой скорости на метле без тормозов через неизведанный мир. Что бы там ни было, всё звучит довольно-таки пугающе.

– Шшшр, – Гермиона покачала головой. – Гениев часто недопонимают.

Она рассмеялась вместе с Драко и ничего не имела против, когда он, отшвырнув подушку с кровати, прижался губами к ее плечу. Одной рукой собрал ее волосы в горсть, а другой поглаживал отметину, оставленную им же у нее на животе прошлой ночью.

– Это наш последний день в Испании. Послушай, мы же не делаем ничего, что творили бы в Англии.

Он обхватил Гермиону рукой за талию и повернул к себе спиной. Его губы блуждали по ее шее, и она втянула в себя воздух.

– Я категорически протестую.

– Ладно. Но мы можем сделать только что-то одно из того, чем обычно занимаемся дома.

– Только одно? – он замолчал и затем хмыкнул ей в челюсть. – Я выбираю?

Судя по тому, как он к ней прижимался, Гермиона предположила, что их интересы совпадают.

– Да.

– Тогда полагаю, мы остановимся на звуках, которые ты издаешь.

– Звуки? – из ее горла с шумом вырвался выдох, когда Малфой прикусил кожу за ее ухом, от движения его пальцев по всему телу побежали мурашки.

– Раз. А их около дюжины. А так как я знаю, что ты предпочитаешь обстоятельность, то мой долг вызвать каждый из них. Так что теперь ты представляешь, чего ожидать от остатка этого дня.

– Остатка д… Ччух.

Он улыбнулся ей в щеку:

– Два.

13 сентября 2003

– Ты в порядке?

– В норме.

– А вид такой, будто сейчас в статую превратишься. Кстати, очень белую, учитывая твою бледность. Скоро я, может, смогу увидеть, как человеческое тело работает изнутри, при том что сам индивид жив и двигается.

Драко раздраженно посмотрел на Гермиону.

– Это лишь потому, что ты выглядишь так, будто тебя может стошнить в любой момент, и я предпочитаю держаться подальше.

Ее немного мутило от переживаний, но она надеялась, что кажется достаточно невозмутимой, чтобы успокоить его. Очевидно, она всё только усугубляла. Гермиона схватила Малфоя за руку, стараясь унять нервозность Драко, и его раздражение вытеснилось чем-то, что она не смогла разобрать.

– Я неправильно застегнула пуговицы, – пробормотала она, потянувшись, чтобы вытащить пятую пуговицу из четвертой петли.

Вся эта суета, конечно, свидетельствовала о ее тревоге, но такое невнимание еще красноречивее говорило о его. Ведь Драко – тот человек, который отмечал всё. Он был слишком взвинчен, чтобы оттолкнуть ее, когда она набросилась на его застежки в офисе в расчете хоть чем-то занять руки. И лишь изумленно посмотрел на Гермиону, когда та застыла во время третьего складывания его мантии и уставилась на пальто, которое заставила надеть до этого.

Гермиона заметила медсестру, которая прошла мимо, и нахмурилась, когда женщина кивнула Драко. Перевела взгляд на Малфоя, но тот не выглядел удивленным.

– Ты уже бывал здесь?

– Нет, – он посмотрел так, словно обсуждать тут было нечего, и опустил глаза на ее дрожащие пальцы.

– Они, ээ… иногда они думают, что я девочка, с которой их дочка играла в детстве, – Гермиона дважды сглотнула, пытаясь справиться с голосом. – Обычно я говорю, что произошёл несчастный случай, и…

– Знаю.

– Но бывает, ситуация ухудшается, так что возможно…

Он поймал ее ладонь, и Гермиона затихла, чувствуя, как унимается трепет в груди, когда Драко посмотрел ей прямо в глаза.

– Хорошо, – прошептала она, не совсем отдавая себе отчет, что же именно имела в виду.

Ему же такого ответа было достаточно, и он крепко взял ее за руку и развернул. Гермиона переплела свои пальцы с его, пока вместе с Драко направлялась к своим родителям, и если и сжимала его ладонь слишком крепко, Малфой ничуть не возражал.

4 декабря, 2003

Гермиона расцепила руки, когда Драко принялся за очередной лоток с фиалами, замирая над каждым пузырьком и читая этикетку. Малфой выглядел более худым, чем прошлым вечером, и она задумалась, а как он вообще питался в связи со всем этим стрессом из-за грядущего судебного разбирательства. Ему не о чем было волноваться, она не сомневалась, что он не третировал магические существа, – да она бы сама всё исправила задолго до того, как разъяренный бывший сотрудник попытался бы извалять имя Малфоя в грязи, – но Драко не доверял министерству. Он даже отказывался нанимать на работу тех, кто там раньше работал.

– Подозреваешь, – он подпрыгнул от неожиданности, – меня в подлых интригах за твоей спиной? – спросила она. Драко развернулся, и Гермиона прищурилась. – Сколько ты спал за последнее время?

Она не рассчитывала на ответ, он опустил пузырек на место и всмотрелся в Гермиону.

– Немного.

– Я говорила, что ты ничего не найдешь, потому что находить нечего. И нет, они не собираются подбрасывать улики, чтобы разрушить твою… как там? – она закатила глаза: – Империю.

– Я…

– Я знаю, не всем можно доверять, Драко. Но ты каким-то образом стал достоянием общества. А никто не хочет ломать нечто хорошее. Пусть тебя и подозревают в чем-то плохом.

Крутя в пальцах палочку, он проследил взглядом, как Гермиона устроилась на столе и одернула юбку.