Она покраснела, представив выражение его лица в тот момент.

– Почему ты меня не оттолкнул?

– Оттолкнул. Но ты привалилась обратно.

– Но ты мог снова меня отпихнуть.

– Я был слишком ленив.

Гермиона посмотрела на блики света на его штанине, затем, прищурившись, выглянула в окно. Холодно сияющее в морозном воздухе солнце только что поднялось над полями.

– Красиво, – пробормотала она, прикрывая глаза от тепла его шеи под своей щекой.

– Ты проспала около двенадцати часов.

– Угу.

– И моя рука затекла.

– Ммм.

Он то ли вздохнул, то ли что-то проворчал, потянувшись и снова накинув ей на плечи свою мантию. Примял ладонью ее волосы, пытаясь убрать локоны от своего лица, и опять устроился на своем месте.

– Тебе удобно.

Он фыркнул.

– Просто не могу дождаться того момента, когда мы вернемся в Англию, и мне не надо будет больше терпеть твои слюни и раздражающие позы.

Гермиона приоткрыла глаза, моргая от света.

– Я думаю, ты обманщик, Драко Малфой.

Он промолчал.

День сто тринадцатый; 15:32

– Знаешь… чем ближе мы подъезжаем к Англии, тем больше ты замыкаешься.

Она не ждала, что он что-то ответит, но когда Малфой заговорил, его голос был сухим и тихим.

– Я всегда сдержан.

– Через двадцать минут мы прибудем на Кинг-Кросс.

– Я знаю, – он выглядел задумчивым, но было в нем что-то, что напомнило ей о той первой ночи в здании.

Выражение его лица, когда он придушил ее. Когда боролся с чем-то бОльшим, чем был он сам, и ненавидел это.

– Ты расскажешь мне сейчас?

– Нет.

– Малфой, но ты же сказал…

– Я не твой рыжеволосый дружок, Грейнджер, тебе не надо напоминать мне о том, что я сказал.

Он был раздражен. Она не могла объяснить причину, но знала, что если надавит на него чуть сильнее, Малфой взорвется. У нее было ощущение, что всё это связано с тем, почему они вообще вернулись обратно. И несмотря на его далекое от идеального поведение в этот момент, Гермиона решила, что терпела и мирилась достаточно.

– Тогда расскажи мне…

– Ты ждала так долго, сможешь потерпеть еще десять минут. А если не сможешь, тогда иди к черту.

Гермиона скрестила руки, сузила глаза и начала отстукивать секунды ногой просто потому, что знала, как его это бесит.

15:41

– После всего произошедшего, думаю, у меня есть право знать. Что-то случилось? Почему ты передумал? Ты нашел его и не сказал мне? Ты… что? Мы команда, Малфой. Мы прошли через многое и всё делали…

Она посмотрела на него. Он словно опять погрузился в свое отрешенное состояние, вот только внутри него бурлила злость. Малфой был собран и сдержан, будто окунулся в свои воспоминания о чем-то, что когда-то давно его разозлило и сбило с толку. Когда он заговорил, его голос был четким и ясным – совершенная артикуляция, идеальное произношение, – а эмоций было столько же, сколько в каменной глыбе.

– Нет никакого крестража.

Гермиона оказалась в такой ситуации, когда не знала несколько вещей сразу. Правильно ли она его услышала, шутил ли он, спала ли она, или же это всё происходило на самом деле. Действительно ли она была именно этой девушкой, а он – именно этим мужчиной, врал ли он, что вообще творится. Ей казалось, что она на пару сантиметров воспарила над своим телом – достаточно для того, чтобы знать и чувствовать, что происходит что-то странное.

– Что? – ей действительно больше нечего было сказать.

– Не хочу принижать твой мозг, повторяя такую простую мысль, Грейнджер.

– Ты шутишь.

– Нет.

– Врешь.

– Не сейчас.

– Ты… Малфой. Ты же не можешь говорить это серьезно, – и она рассмеялась тем жутким искусственным смехом, услышав который, всем сразу становится ясно, насколько тот неестественен.

Малфой откашлялся и продолжал смотреть в окно, потому что именно так и поступают трусы.

– Конечно же Пожиратели Смерти не были частью плана. Однако, я не убил Крэбба… Не смог. Полагаю, они были не в курсе, и когда об этом узнал Крам… Это дошло до Министерства, и всё оставшееся время между нашей встречей с Крамом до того дня, когда мы отправились в Англию, они искали нас, чтобы вернуть.

Она могла поклясться чем угодно, что предметы в купе вращались вокруг нее вместе со своими нечеткими двойниками. Ей пришлось моргнуть снова и снова, но сфокусировать взгляд хотя бы на чем-то так и не получилось. Гермиона видела только неясные контуры на периферии зрения и Малфоя, который не поворачивался к ней лицом.

В животе разлился ледяной холод, затопил грудную клетку и хлынул в горло. Ее сердце сжалось, дрогнуло и болезненно забилось в такт толчкам крови. В ушах раздавалось лишь собственное ускоряющееся дыхание. Это напомнило ей о том здании. О гонке по ступеням… о падении… и о Малфое. Так долго после этого один лишь Малфой.

– Ты была… Ты убежала. Вниз по лестнице. Вылетела на Блетчли, Крэбба. К нам приближалось еще много других Пожирателей. Может, я и хороший маг, но не настолько. Я не могу одновременно уничтожить пятнадцать Пожирателей Смерти. Я не… Я не знаю деталей, ясно? Я просто… Тонкс, Флетчер и Подмор появились из другого коридора, они помогли…

– Ты лжешь. Малфой… Я даже не знаю, о чем ты говоришь! Что…

– Ты отрубилась. Когда ударилась об стену, твое плечо встало на место. Ты потеряла сознание. Мне было велено схватить тебя и бежать, держать от всего этого подальше. От Пожирателей Смерти, войны, от всего. Я рассказал им, как ты залила кровью все бумаги с информацией о крестраже, – документы сгорели или потерялись, – и они придумали историю, чтобы скормить тебе. Это был способ сделать так, чтобы мне не нужно было постоянно тебя караулить. Я даже не думал, что это сработает…

Кровь клокотала под кожей, и она могла поклясться, что всё это нереально. Эта история, этот момент, всё это. Она подняла ладони и с силой провела ими по лицу, чтобы не заплакать или не сделать что-нибудь еще.

– Я… Ты… – она качала головой все быстрее и резче, пока почти не перестала слышать Малфоя сквозь шум воздуха и свои собственные сумасшедшие мысли.

– Послушай, я… Сначала мне это жутко не понравилось. Но затем я понял, что ты действительно разрушила мое прикрытие, и присматривать за тобой лучше, чем заниматься бумажной работой в Министерстве или отправиться в Азкабан ради общественного мнения. А затем… Грейнджер, я не хотел… Не хотел, чтобы всё это дерьмо произошло. Для… Ты и я, мы… Так случилось. Я не хотел, чтобы всё зашло так далеко, или чтобы я даже… Я не мог рассказать тебе. Это было задание, именно это Министерство…

– Ты сейчас серьезно, Драко Малфой? Ты действительно говоришь серьезно? – закричала Гермиона, вскидывая голову от ладоней.

Теперь он смотрел на нее. Чуть более взволнованный, чуть менее сдержанный. Он наклонился, подался вперед, пока их глаза не оказались на одном уровне.

– Прости.

– Ты… Я… Я! Я не могу… фуф! – Гермиона выдохнула, втянула воздух, подняла руки и лицо вверх, будто могла найти ответ на потолке. – Я такая дура! Я… самая большая идиотка! На свете! Самая большая идиотка из-за… из-за тебя. Потому что поверила тебе. Тебе? Малфою? Да я… Неужели я действительно настолько нелепа? Я купилась на всё. И пыталась помочь! И спала с тобой! Я спала с тобой, целовала тебя, и ты мне нравишься, Малфой! Господи. Господи. Я такая… гребаная дура!

У нее началась истерика. Голос сорвался, руки тряслись, перед глазами всё расплывалось. Ей хотелось кричать, плакать, смеяться и драться одновременно. Она просто сломалась.

– О господи, – она повторила это три-четыре раза.

– Я не мог ничего изменить…

– Не мог изменить… ха! Ха! Ты мог рассказать мне! Мог не спать со мной, может быть, раз ты знаешь, что ты… и… Знаешь, что? Знаешь, что? Вот поэтому ты плохой человек, Малфой! Вот это делает тебя таким ужасным, дерьмовым человеком! И я хочу поблагодарить тебя – нет, закрой свой рот – я хочу поблагодарить тебя за то, что напомнил мне! За то, что опять дал мне понять, почему такая, как я… Такая, как я, и близко не может подойти к такому, как ты! Почему доверие и Малфой – это оксюморон. И почему я полная дура, что вообще думала, – за каждую идиотскую секунду – дура! – что ты действительно чего-то стоишь, неважно, для меня или для мира, в принципе.