Если только все не решили, что она погибла в огне или как-то еще: мозг услужливо подкидывал массу ужасающих сценариев.

А разгадка была близка. Седьмой дом, – и у Гермионы было хорошее предчувствие.

– Я понимаю, что чертовски привлекателен, но то, как ты пялишься, уже раздражает, а не льстит.

Гермиона вспыхнула: ведь думала, что он все еще спит.

– Я пыталась понять, к какому виду тебя отнести.

– Чистокровные? Волшебники? Мужчины? Люди?

– Мне показалось, что скорее «ублюдки».

Тишина.

– Как неизобретательно.

– Заткнись.

9:11

– К черту твои предчувствия, – прошипел Малфой, и она почувствовала его дыхание на своем лице.

Гермиона приветливо кивнула словачке, – та, размахивая руками, пыталась ей что-то объяснить, – а затем с фальшивой улыбкой повернулась к своему белобрысому напарнику.

– Они милые люди.

– Они – Уизли. Только словацкие.

– Именно.

– Я ухожу…

– Ты завтракаешь.

– Не думай, что можешь…

– Малфой, эти замечательные люди предлагают нам бесплатную еду. Прими это маленькое проявление доброты, прояви свои манеры и останься. Побудь нормальным человеком хотя бы раз в жизни.

Весь завтрак Малфой просидел, не проронив ни слова, а когда два дня спустя соизволил заговорить, то орал, что ненавидит горошек… Впрочем, быстро перешел на свое отношение к Гермионе, на то, что та не думает о нем, Малфое, и вообще ничего не соображает. После часа перебранки Гермиона почувствовала то, чего никогда не испытывала по отношению к Малфою: вину.

Поэтому назвала того человека, которого знала раньше, «Малфой один», а того, кто был с ней сейчас – «Малфой два». И провела между этими двумя жирную линию, потому что ей в принципе нравились линии, границы и упорядоченность. Она считала, что единственный способ выяснить, небезнадежен ли человек, это разобраться в том, что он сейчас из себя представляет, вместо того, чтобы постоянно вспоминать, каким он был раньше.

Это называлось «шанс». И Гермиона решила дать его Малфою.

День двадцать пятый; 16:22

– Так ты сбежал из Азкабана и после этого присоединился к Ордену или..?

– Меня выпустило Министерство, а для газет оно выдумало историю про побег. Я отправился к Темному Лорду, заявил, что сбежал, заверил в своей преданности и той же ночью получил метку.

Гермиона нахмурилась, поддевая носком гальку у обочины.

– И всё?

– В основном.

– Волан-де-Морт не наказал тебя за то, что ты не справился?

– Работа была выполнена, – Гермиона вздрогнула, чувствуя, как сильно забилось сердце. – Время сгладило его злость. Он понял, что я был молод, а задание – сложным. Он дал мне второй шанс, и я им воспользовался.

– Что ты сделал? – она посмотрела на него, а затем перевела взгляд на дорогу.

Малфой помедлил с ответом, его одежда зашуршала, когда он засунул руки в карманы.

– Убил человека.

Гермиона уже открыла рот, чтобы спросить имя, но заколебалась. Она не была до конца уверена, что действительно хотела знать личность убитого. Без сомнения, кто-то важный, раз уж речь шла о том, чтобы завоевать благосклонность Волан-де-Морта, а значит им мог оказаться ее знакомый. На ум никто не шел, и ей пришлось спросить, хотя делать этого совершенно не было никакого желания.

– Пожиратель Смерти, – пояснил Малфой.

– Ох, почему?

– Предатель. Он был шпионом.

– Ох. Ты его знал?

Малфой провел пальцами по волосам, выдыхая облачко пара, и нахохлился от сильного порыва ветра.

– Конечно, я знал его.

– Ты…

– Ты уже на один превысила лимит своих пяти вопросов.

– Что? Я единственный задала!

Он фыркнул:

– Шесть.

– Это не считается! Они же все связаны.

– Грейнджер, ты сказала, «пять вопросов». И не озвучила правила, так что сейчас, после того как вопросы заданы, слишком поздно что-то уточнять.

– Хорошо! Еще пять вопросов, и я снова буду тебе должна.

– Нет.

– Мал…

– Не-а.

– Гос…

– Ты спрашиваешь о личных вещах.

– Но в этом и дело.

– Именно.

22:07

– Грейнджер?

– Хммм?

– Грейнджер?

– Ну что? – рявкнула Гермиона, отрываясь от статьи, которую читала.

Малфой выгнул бровь и поднял ногу. Его странные длинные пальцы зашевелились.

– Ты мне должна, насколько я помню.

Гермиона моргнула, отрываясь от созерцания его ступни.

– Хочешь, чтобы я сделала тебе массаж ног?

– А это так очевидно?

– И не хочешь попросить о чем-то более… опасном, ужасном или унизительном?

– Ты их еще не нюхала, - Гермиона поморщилась. – Кроме того, ты не выяснила ничего, за что тебя нужно было бы убить. Так что у меня нет выбора.

– Ты их хотя бы помоешь?

Малфой ухмыльнулся и откинулся на спинку кровати.

– Неа.

День двадцать седьмой; 7:00

Он всегда чистил зубы одинаково – сначала все вместе, затем нижний ряд слева направо, верхний – справа налево, боковые зубы, а потом передние. И так было каждый раз без изменений. Он всегда погружал пакетик с чаем в кипяток пять раз, прежде чем вытащить, а шнурки завязывал так, чтобы узел располагался ровно посередине язычка ботинка. У него была масса причуд. Масса странностей, которые можно было узнать, только прожив с Малфоем какое-то время бок о бок.

Гермиона не осознавала, что у нее тоже есть свои чудачества, пока на них не обратил внимание он. Она каждый раз перед сном отряхивала одеяло и никогда даже не задумывалась об этом, пока однажды не подняла голову и не увидела, как пристально Малфой на нее смотрит. Не замечала, что хрустит пальцами на ногах, прежде чем натянуть носки, или что всегда старается переступить порог правой ногой, а всё из–за дурацкого правила «не начинай день с левой ноги», услышанного в детстве. Иногда ей даже приходилось останавливаться в дверном проеме и дважды делать шаг правой, и Малфой, как назло, оказывался у нее за спиной именно в этот момент. Сначала ей было неловко – и это касалось всего, что она о себе узнала, – но он никогда ничего об этом не говорил.

Так же как и она молчала о том, что делал он.

– Это художник.

Малфой посмотрел на нее в зеркало над раковиной. Покачал головой, всем своим видом демонстрируя то, что понятия не имеет, о чем Гермиона говорит. Он как раз чистил щеткой задние зубы.

– Циммерман Номер Девять. Художник… вот, в местной газете, – он пожал плечами. – Оскар развешивал картины по всему своему кабинету: очень интересовался искусством.

Малфой сплюнул и снова сунул зубную щетку в рот.

– Узнаем, когда туда доберемся.

Гермиона была взволнована и очень хотела обсудить то, что нашла. Но Малфой, похоже, совсем не стремился разделить с ней ее чувства. А ведь говорил, что именно она портит всё веселье.

– Пойду, поищу что-нибудь еще.

День двадцать восьмой; 8:05

Малфой присвистнул, и такая реакция полностью отражала то, что ощущала в тот момент Гермиона. Ворота были неприступными.

– Идеально подходит для людей с манией преследования.

– Точно, – пробормотал он, хватаясь пальцами за один из прутьев и дергая его.

Было ясно, что Малфой понятия не имеет, что делать, поэтому Гермиона слегка его потеснила и нажала на одну из кнопок на переговорном устройстве. Когда ничего не произошло, нажала на следующую кнопку, следующую, следующую и следующую, пока в динамике что-то не щелкнуло, и оттуда не раздался голос.

– Э, да, здравствуйте? Мы бы хотели поговорить с Вальтером Циммерманом, – Гермиона специально выделила имя, так как не сомневалась, что остальная часть ее фразы понята не будет.

– Здравствуйте?

Услышав английское слово, Гермиона вскинула голову и близко прижалась к устройству, словно утопающий к спасательному бую.

– Здравствуйте? Здравствуйте!

– …Добрый день. Чем могу вам помочь?

Малфой за спиной начал посмеиваться, и это тут же напомнило Гермионе Хогвартс.

– Я бы хотела поговорить с Вальтером Циммерманом.