– Ваше имя?

– Гер… – Малфой сильно ткнул ее пальцем в спину, – …лана.

Она не смогла придумать фамилию, но похоже, этого и не требовалось.

– Герлана?

– Да.

– В списке нет никого с таким именем. Сожалею, но Вам нужно будет записаться на встречу с мистером Циммерманом.

– Ох, да, конечно, прошу прощения. Это как раз то, что я бы хотела сделать.

– Хорошо, Вы можете позвонить…

– А могу я записаться прямо сейчас?

– Что ж, это… Мы можем назначить дату, но Вам придется зайти в галерею и оставить все свои данные и рекомендации его ассистенту. Ближайшее число… седьмое августа…

– Август? Август, это… это август, – Гермиона нервно хихикнула. – Это только…

– Мистер Циммерман очень занят.

– Да, но дело срочное. Мы займем лишь минуту его времени.

– Мне жаль…

Малфой наклонился над ее плечом и открыл было рот, но Гермиона покачала головой прежде, чем тот успел сказать хоть что-то.

– Пожалуйста, я…

– Герлана, Вам нужно встретиться с его ассистентом, возможно вы сможете подобрать дату пораньше. Это всё, что я могу сделать.

– Хорошо, спасибо.

– Пожалуйста.

По выражению лица Малфоя было ясно, что у него есть, что добавить, но Гермиона умудрилась оттащить его от ворот прежде, чем он окончательно разозлился.

14:14

Гермиона буквально кипела от ярости всю дорогу до гостиницы. В отличие от своего спутника, который был удивительно спокоен.

– Четыре месяца! Она назначила нам дату через четыре месяца. Неужели так много людей договорились о встрече, пока мы стояли у ворот! Смешно. Ты должен был молчать. Почему ты не мог быть милым? Ты ей понравился… Она смотрела на тебя. Но ты обозвал ее порождением зла, и это тогда, когда всё…

– Закрой. Рот.

– Что мы будем делать? Этого человека невозможно увидеть, а я знаю! Знаю, что это он. Мы не можем ждать целых четыре месяца…

– Мы и не будем.

– Что ты имеешь в виду? Ты хочешь уехать?

– Ничего подобного.

Он обогнал ее, потому что Гермиона всегда замедляла шаг, когда о чем-то задумывалась. Почти минуту она бездумно смотрела ему в спину, пока не догадалась, что он может подразумевать.

– Мы не будем вламываться к нему в дом!

– Вообще-то я думал об этом и, несмотря на твое мнение, так и собирался поступить. Но мне пришла в голову другая мысль.

– Какая?

Он сунул ей в руку брошюру и разжал пальцы прежде, чем Гермиона схватила бумагу. Та спланировала на холодный асфальт, и девушка с рычанием ее подняла.

– Открытие галереи?

– Открытие галереи.

– И что это значит?

– Он один из их самых важных художников, – наверняка его работы там выставлены. Так что он должен посетить это мероприятие.

– И как, по-твоему, мы сможем туда попасть?

Малфой ухмыльнулся. И ничего хорошего это не предвещало.

День двадцать девятый; 12:39

– Не могу поверить, что ты уговорил меня на это.

– Прекрати дергаться. Они поймут, что ты что-то задумала.

– Просто невероятно.

– Вовсе нет.

– Это всё плохо кончится.

– Ты ведешь себя так, словно никогда ничего не воровала.

– Так и есть! – если не считать той пачки жвачки, когда ей было восемь – и Гермионе до сих пор было стыдно, она не любила об этом вспоминать.

– Всё, что от тебя требуется, это выбрать нужную вещь, а я наложу Укрывающие чары, и мы уйдем. Вот и всё. Это легко.

– Ха! Это не легко. Определенно нет. Это противоречит всем моим принципам, Малфой.

– Тогда не ходи. Оставайся в гостинице всю следующую неделю. Мне все равно. Я не заставляю. Без тебя мне еще и лучше будет.

Он оставил ее на улице пялиться в витрину магазина. Всегда так делал – уходил, чтобы Гермиона осознала, что она будет делать именно то, о чем он ее просил. Она терпеть этого не могла, но ведь ей и вправду надо было встретиться с ДеЛойдом. Если сама не выяснит, что знает этот предатель, ей потом потребуется месяц, чтобы вытянуть у Малфоя все подробности. Если тот вообще соизволит что-то рассказать.

Зайдя внутрь, Гермиона даже не успела оглядеться по сторонам. Ее быстро окружили, схватили и затолкали в примерочную кабинку, когда она жестами и мимикой призналась, что понятия не имеет, чего бы именно ей хотелось. Продавцы всеми силами стремились произвести впечатление, что они работают не за процент с продажи.

А может консультанты были так дружелюбны потому, что Гермиона им понравилась? Черт, она проводит с Малфоем слишком много времени, вот что это значит.

К тому моменту как произошла катастрофа, Гермиона успела перемерить шесть ужасных платьев. Она должна была сообразить, что добром всё это не кончится уже хотя бы по тому, как эта хламида на нее надевалась. Консультант ворвалась в примерочную, чтобы помочь зашнуроваться, и несмотря на то, с какой легкостью женщина приступила к делу, Гермионе было очень неуютно и некомфортно. Проигнорировав все протесты, продавец затянула корсет так туго, что дышать в нем можно было с большим трудом. А потом ушла. Просто вышла из кабинки, оставив Гермиону одну в этом жутком одеянии, чтобы подобрать другие наряды и дать потенциальной покупательнице возможность вдоволь собой налюбоваться. Гермиона удивилась: неужели она создаёт такое впечатление? На ней не было макияжа, а волосы выглядели так, словно они вот-вот на кого-нибудь набросятся. И это ей дали десять минут на любование собой?

Гермиона окинула себя внимательным взглядом, но оценить платье в полной мере не смогла: мешали мысли о засунутом в ребра животе. И возможно, дело было именно в том, что пропорции тела оказались нарушены, но нет. Гермиона совсем себе не понравилась. Кислород едва поступал к голове, и пришлось прижать ладонь к стене, чтобы сохранить равновесие.

Попытавшись дотянуться до шнуровки, Гермиона обнаружила, что с трудом может коснуться узла. А десять секунд спустя поняла, что не может дышать, и начала обеими руками дергать корсет. И было уже плевать, что можно испортить платье: ей был необходим воздух! И вот где эта женщина, когда она так нужна? Господи, неужели никто не видит, что Гермиона задыхается?

В примерочную отрывисто постучали, и пришлось сделать шаг, чтобы сказать консультанту немедленно идти сюда, но тут Гермиона поняла, что у нее началась гипервентиляция. Она захлебывалась глубокими рваными вздохами, втягивая воздух в легкие как ненормальная. И никак не могла остановиться.

Дверь распахнулась так резко, словно эта идиотка решила, что посетительница заперлась, но Гермиона была только рада тому, что продавец тоже начала нервничать. Пока не сообразила, что перед ней стоит вовсе не ее мучительница, а тот, кого она меньше всего хотела видеть в эту минуту. Вот только этого не хватало. Малфоя, который сейчас имел возможность лицезреть ее в полной красе: издающей звуки разъяренной ослицы, да еще с почти вывалившейся наружу грудью.

Кровь прилила к щекам, делая лицо бордовым. Одной рукой Гермиона обмахивалась, другой все еще пыталась растянуть шнуровку.

– Что? Что случилось? – судя по всему он осмотрелся и убедился, что в комнате нет других Пожирателей Смерти, кроме него, и теперь пытался понять, почему Гермиона себя так ведет.

И, похоже, сообразил, потому что шагнул к ней прежде, чем та дернула корсет и прохрипела:

– Я хххрррр умираю.

Малфой схватил ее за плечо гораздо сильнее, чем было нужно, и развернул к себе спиной, от чего Гермионе стало только хуже, учитывая головокружение и нехватку кислорода.

Она пошатнулась и чуть не рухнула на пол, когда Малфой, вцепившись в ее руку до синяков, – сомнений в этом не было, – дернул Гермиону вверх. Она совсем не ощущала, чтобы он что-то делал, но ее внутренности вдруг перестало стягивать, и Гермиона никогда еще не была так рада своему животу. Волной накатило облегчение, и от этого ощущения она покачнулась.

Пришлось закрыть глаза, чтобы сосредоточиться и выровнять дыхание, хотя истерика и паника все еще ее не отпустили. Вдруг невыносимо захотелось плакать. Но тут она услышала Малфоя. Ох, сначала она его почувствовала. Явственно ощутила, как содрогается его грудь, а рваные выдохи опаляют кожу на ее шее.