– Он не поможет тебе. А мне очень даже помогает.

– Как ты узнал его новое имя?

– Проведи достаточно времени в закутках Министерства и услышишь пару интересных вещей.

– Так ты хочешь сказать, что нам надо обойти четырнадцать домов, прежде чем мы, возможно, найдем этого парня?

– Нет, я хочу сказать, что нам надо обойти тринадцать домов, – он махнул рукой. – Один уже вычеркиваем.

17:39

– Я тут подумала…

– Вот дерьмо.

– Нет, ты послушай. ДеЛойд разозлил Волан-де-Морта. Ты не знаешь, чем. А что, если это как-то связано с крестражем?

– Какое это имеет значение?

– Не знаю. Но возможно, будет иметь, когда мы во всем разберемся. Он мог уничтожить его, или продать, или… что-то еще.

Пауза.

– Я действительно не понимаю, какое это имеет значение.

Гермиона раздраженно вздохнула и вернулась к созерцанию цементного пола под ногами. Картина не складывалась, и это сильно ее волновало. Ей были нужны связи. Ответы. Что-то, что следовало бы одно из другого.

Но ничего подобного не было.

День девятнадцатый; 2:00

Она нашла его стоящим под дождем.

Если верить часам на прикроватной тумбочке, Гермиона проснулась около двух часов и почувствовала, что что-то не так. Бросив взгляд на соседнюю кровать, поняла, что та пуста, и как-то сразу стало ясно, что Малфой ушел. Отправился на важные поиски, со списками, картами и палочкой, оставив ее тут. Потому что она его наконец достала, и он больше не захотел с ней возиться.

Луна светила тускло, а от виднеющихся поодаль фонарей толку выходило мало. Было пустынно и темно, если не считать призрачного сияния и желтых кругов на асфальте. Гермионе стало страшно, когда, выйдя наружу, она увидела спину Малфоя: он промок до нитки и стоял молча и неподвижно. Во всей его позе была какая-то пугающая странность, словно что-то чуждое обрело власть над его телом. Что-то нелепое в изящном силуэте. Что-то мертвое в живой плоти.

Она хотела тронуть его за руку, но отдернула ладонь, не зная, какой реакции ждать. Вместо этого шагнула и встала рядом с Малфоем, давая тому возможность осознать свое присутствие. Она двигалась осторожно, словно имела дело с диким зверем.

– Тебе нравится дождь?

Он не отвечал долго, и пока она подбирала слова для нового вопроса, Малфой наконец пошевелился. Сунул в промокшие карманы руки, затем вынул их. Гермиона посмотрела на его ладони, но там ничего не было.

– Нет.

Снова перевела взгляд туда, где в темноте угадывался профиль.

– Тогда почему ты здесь?

Он глубоко вздохнул, поднял голову, – черты лица искажала боль.

– Мне был нужен воздух. Там было… слишком тяжело.

– Ох.

Минуты прошли неторопливо и странно.

– Холодно. Не хочешь вернуться внутрь?

– Нет. И перестань разговаривать со мной так, словно я могу на тебя напасть. Или будто я ребенок.

– Прости, – она испугалась еще большое – с ним что-то происходило.

– Ты не уходишь?

Что-то, будто Малфой мог… например, шагнуть с моста. Будто что-то в его голове сдвинулось с места, и он мог решиться прыгнуть, лишь бы попытаться вправить всё обратно.

– А что?

– Ты сказала, холодно.

Или будто смертник, обреченный на взрыв только для того, чтобы поджечь мир вокруг.

– Да.

Она и вправду могла уйти, вернуться в теплое нутро своей постели, но в конце концов, однажды он спас ей жизнь.

И было правильно спасти его. Или как еще называлось то, что она сейчас здесь делала.

– Но думаю, я останусь.

– Хорошо.

16:56

Никто из них не упоминал о произошедшем прошлой ночью. Малфой вообще с ней не разговаривал, и Гермиона решила, это из-за страха, что она могла затронуть нежелательную тему. А потом вдруг поняла, что он вообще никогда не начинал разговор, пока она сама не вынуждала его сделать это.

Так что после ночи, утра и целого дня Гермиона была сыта тишиной по горло. Она столько всего передумала, столько всего мысленно сама с собой обсудила, что одиночество начало ее раздражать. Поэтому она нарушила молчание и спросила о том, что беспокоило ее еще до того, как они начали свои поиски.

– Почему ты меня спас?

К слову о привлечении внимания: Малфой повел себя так, словно о подобном его спрашивали каждый день. А затем Гермиона поняла, что он просто ее не слышал, поэтому снова повторила свой вопрос, но уже без смущения и любопытства.

Его руки замерли, ручка застыла над картой, а взгляд приклеился к бумаге где-то между Прешовым и Кошице. Он что-то пробормотал, закрыл рот, прижал кончик ручки к листку и только после этого посмотрел на Гермиону.

– А ты как думаешь?

– Не знаю. Может быть, ты неплохой человек где-то там… внутри, – она произнесла это как можно дружелюбнее, опасаясь, что после вчерашней ночи Малфой немного тронулся рассудком. – Мне кажется, ты пытаешься быть жестче, чем есть на самом деле.

– Неужели?

– Да. Мне кажется, есть… вероятность того, что ты можешь стать хорошим человеком.

– Именно поэтому ты так себя ведешь со мной?

– Как так? – она растерялась.

– Будто ты не всезнающая сука. Не так, как обычно. Будто ты не лучше меня или…

– Я…

– И это дерьмо прошлой ночью. Стояла там, словно приносила жертву миру, более уродливому, чем твое совершен…

– Прошу прощения?

– Я бы оставил тебя там, если бы не Поттер. Ты отдаешь себе отчет, что стало бы с Чудо Мальчиком, если бы тебя убили? Понимаешь, как бы упрочились позиции Пожирателей Смерти, избавься они от тебя или Уизли? Ваши смерти нанесли бы очень большой урон, но не из-за вашего вклада, а из-за вашей дружбы с Поттером. Его бы это подкосило. Он стал бы уязвим для нападения. Я не пытался спасти тебя. Я пытался спасти себя. И неплохо бы тебе всегда об этом помнить. Я не проблема, которую нужно решить, Грейнджер. Я не домовой эльф, не неудачник, которого ты можешь спасти. Мне не нужно ни спасение, ни искупление.

– Какая чушь, Малфой! Мне известно, что ты не замечательный человек. Я упомянула всего лишь о вероятности, но такой незначительной, что сильно сомневаюсь, выгорит ли она вообще. И я вполне отдаю себе отчет, что у тебя были свои причины, чтобы вытащить меня от своих друзей, но вот только не надо вешать мне на уши всю эту лапшу про спасение. Хочешь вести себя как большой и грубый мужлан – твое право, но не пытайся скормить мне всю эту ерунду.

– Ты не знаешь! Ты и понятия не имеешь…

– Ты был сволочью. Ужасным человеком! Но вот ты здесь, сменил сторону, чтобы сражаться за тех самых грязнокровок, которых так сильно ненавидел. Некоторые люди уже только это могут посчитать искуплением. Я поняла бы, что ты бесишься, что тебя вчера увидели в слегка невменяемом состоянии, но…

– Не смей напоминать мне об этом! – прошипел он. – Я не был невменяемым, Грейнджер, я устал, и мне был нужен гребаный свежий воздух! Но появилась ты, сунула свой занудный нос в мои дела и что-то навоображала в своей дурной лохматой башке!

– Мне всё равно! Мне всё равно! Я не отношусь к тебе, как к проблеме, которую нужно решить. Ты мне даже не нравишься! Я не выношу тебя. И…

– Отлично!

– …я не хочу тебе помогать, или… что там по твоему мнению я делаю!

– Отлично! Тогда заткнись, оставь меня в покое и держись подальше! Прекрати задавать мне вопросы или пытаться узнать меня…

– Я не пытаюсь узнать тебя! Это вранье! Понятия не имею, с чего ты это взял, но…

– Зачем ты меня спас, Малфой? Почему ты перешел на другую сторону? По… – он противно передразнивал ее тонким голосом.

– Это закономерные вопросы! Я не спрашиваю о твоей любимой еде или о том, каким было твое детство! Я не…

– Почему ты не можешь принять тот факт, что некоторые вещи такие, какие есть!

– Потому что обычно так не бывает! Я…

– Причина не имеет значения. Важно только то, как это происходит…

– Замолчи! Ты ничего не знаешь! Ты не понимаешь, как я…

– Я понимаю, что ты надоедливая сука, которая…