Или всё же в глубине души не плевать?

Я так же быстро сменяю одежду, ожидая, когда брюнетка закончит, а затем мы поднимаемся наверх, пристально наблюдая за таймлордом и словно бы ожидая приказаний.

— Ну что вы стоите, как истуканы? — спрашивает он, поднимая взгляд на нас. — Может, сходите, проверите обстановку что-ли? — его прожигающий взгляд меня пугает. Переминаюсь с ноги на ногу, по привычке тяжело дыша. Безысходность? Возможно, это и есть, что я порой чувствую. Слишком уж много я потеряла за последнее время. Особенно если считать, что в эту группу вещей также входит и моя собственная жизнь.

— Н-наверное, — говорю, заикаясь, а затем направляюсь к двери, выходя на свежий воздух. Снова тру плечи, когда ощущаю пронизывающий ветер. Рядом со мной из будки выходят Клара и Барри, удивлённо глядя на процессию. Мы стоим на небольшом возвышении, вдалеке расстилается лес, а эта дорога держит свой пусть мимо нас. Крестьяне, а именно женщины, идут быстро, словно бы спеша на званый ужин. Точнее, на гневную беседу с королём.

— Они все идут в Версаль? — указывая на дворец, что виднеется неподалёку, спрашивает Клара. Я киваю, уже начиная идти туда же. Двое поспешно нагоняют меня, а Барри спрашивает:

— Мы тоже пойдём туда вместе с ними? — я отмахиваюсь от его вопроса, мол отвечая да. Что же нам ещё делать, раз уж повелитель времени решил на этот момент нагло выгнать нас из своей будки, предпочтя одиночество нашей «весёлой» компании?

Меня интересует происходящее куда больше Доктора. Того явно сейчас волнует только его дражайшая машина времени, а никак не Французкая революция, что разгорается прямо на наших глазах. Меня распирает от любопытства и именно из-за этого я сейчас уверенно иду к Версалю, чтобы удовлетворить себя.

Враждебно настроенные, они даже не знают, к чему этот их поход может привести в будущем. Падение Старого порядка, конечно, хорошая вещь, но всё же заварушка из этого вышла немаленькая тогда. Сейчас.

Лучи заходящего за горизонт солнца никак не согревают, а холод к ночи всё нарастает. Неестественно бледная местность вокруг навеивает на меня уверенное чувство давно забытой депрессии. Измученные лица крестьян лишь всё больше толкают меня на эти мысли, словно бы пытаясь доказать, что на этом-то и держится наша вселенная.

В острым ледяным порывом врезается ветер, снова выводя меня из собственных мыслей. Он будто призывает меня вернуться обратно к реальности, забыв все эти надуманные проблемы.

Я просто параноик. Мне нужно перестать волноваться об этом всё и загонять себя саму прямиком в могилу.

***

Так проходит полчаса ходьбы и вот мы прорываемся ко входу сквозь толпу кричащих и негодующих крестьянских женщин, расталкивая их во все стороны. Я совершенно не обращаю внимания на их недовольные физиономии, когда быстро отталкиваю с дороги. Но вот, одна из них внезапно мёртвой хваткой хватает мою правую кисть, сильно сжимая ту. Я еле сдерживаю себя, чтобы прямо в этот момент не бросится на неё, оскалив клыки. А в следующий она громко восклицает:

— Посмотрите на неё, на эту белолицую фаворитку короля, что так бледна и красива среди нас, измученных женщин со смуглыми лицами! — я пытаюсь выдернуть руку, но у меня не выходит. Оглядываясь вокруг, я лишь натыкаюсь на враждебные и презренные взгляды толпы, которая уже готова закидать меня камнями. Но вдруг я вижу, как рядом со мной всплывает Барри и уже собирается помочь выбраться, но нас хватает за руки стража, явно заподозрив что-то неладное.

Вот только это оказывается вовсе не стража. Два крепкие на вид мужчины ведут нас к мутной реке, что течёт рядом. И к моему удивлению они заводят нас на глубину по колено, внезапно заставляя нас упасть плашмя и не всплывать. Задерживаю дыхание, когда лицом встречаюсь с водой, чувствуя, как промокает моя одежда и волосы. Неосознанно вспоминаю детский страх утонуть, что оказывается очень некстати. Я отчаянно толкаюсь, пытаюсь хоть раз словить ртом воздух, но чувствую, как начинаю задыхаться. Ощущаю, как Барри боку тоже начинает постепенно применять свои силы, а именно вырываясь из цепкой хватки мужчины и помогая мне тоже освободится от своего.

Когда последний снова пытается схватить меня за лодыжку, я со всей силы бью кулаком ему в нос, явно сломав его. Мужчина бранится, а затем, начиная измазывать руки в собственной крови, валится обратно в реку рядом со своим товарищем.

— Что это было? — на выдохе удивлённо спрашиваю у Барри, потирая синяк на запястье. Мы выходим на берег, отряхнувшись от водорослей и поёжившись от холода. На улице примерно десять градусов тепла и пронизывающий ветер. Тучи затянули небо. Какая же погода может оказаться лучше этой?

— Враждебно настроенные французы, — он пожимает плечами. Мы движемся обратно к толпе, замечая одиноко стоящую к нам спиной Клару, что взволнованно оглядывается вокруг.

— О боже, я наконец-то вас нашла! — восклицает она, заметив нас. — Вы куда-то мигом пропали, а я решила выйти из этого круговорота, — указывая на толпу, говорит она тихо.

Вот только в следующий миг я снова чувствую сильные руки какого-то мужчины, что сжимают мои запястья у меня за спиной. В этот раз это и вправду оказываются стражники, которые так же схватывают моих вырывающихся друзей.

Замечаю, как Барри вертит головой, словно бы прося не применять мои силы. Я раздраженно веру головой, но всё же повинуюсь, идя вперёд, когда стражник толкает меня в спину. Я боязливо ступаю по коридору к величественным дверям дворца, который создала толпа, расступившись перед нами. Все они замолкают, удивлённо глядя на нас. Я нервно передёргиваю плечами, когда передо мной чуть приоткрываются тяжелые деревянные двери, а стражник заталкивает меня внутрь пинками. В этот момент я была готова вручную выцарапать ему глаза собственными ногтями, лишь бы он больше не подходил ко мне не ближе, чем пять метров.

Остальные так же как и я оказываются в огромной прихожей, где по лестнице уже спускается мужчина в синем бархатном костюме и белом парике. Я неуверенно поднимаю на него взгляд, сутуля плечи. Это Людовик шестнадцатый. Как сейчас помню его странные портрет в книге по истории. Двери за моей спиной с оглушительным грохотом закрываются, отчего я вздрагиваю, понимая, что практически все пути к нашему отступлению закрылись.

Я не спорю, человек был добрый и всё такое, как я помню ещё из давно заученных параграфов, но всё же… Эта его тяга к охоте и шкурам невинных животных вызывала у меня отвращение в своё время. Ну да ладно, не буду врать, даже сейчас я готова убить его за одну лишь шкуру какого-то невинного животного, что была прикреплена к его плащу.

Он прислушивался к мнениями приближенных. Следовательно, не был на сто процентов уверен в себе. Не спорю, лучше уж быть таким, нежели упёртым индюком, но всё же так я поняла, что, может быть, именно из-за этих его принципов его и казнили.

И вот она… Рядом с ним, по правую его руку, останавливается дама внушительных размеров. Пожалуй, в её синее платье вместились бы примерно две меня сейчас. Она вся бледна, на щеках розовые румяна, а в глазах неподдельный интерес. Как я снова вспоминаю, она всю жизнь была легкомысленной. А правда ли, что знаменитая фраза про бриоши принадлежит именно ей?

Ну теперь я уже всё больше убеждаюсь в этом.

— Кто это, Людовик? — спрашивает она своим писклявым, походящим на подростковый, голоском. Она спускается ко мне, а затем проводит своей жирной ладонью по моей щеке, с некой жалостью в голосе произнося:

— Где-то я уже видела её… — я взволнованно задерживаю дыхание, ведь её я уж точно вживую вижу впервые… Тогда всё же откуда она знает меня?

— Ах, точно! — внезапно восклицает Людовик, так же спускаясь к нам по лестнице. Он останавливается в метре от меня, внимательно разглядывая. Я мнусь под его изучающим взглядом, бледнея пуще обычного. Слышу напряженное дыхание Барри и бешеный пульс Клары, что так и скачет. — Это же та невежда-ведьма, что когда-то явилась на бал моего дедушки!