Я медленно подхожу к нему, глядя на его ноги.

— Ты подвернул лодыжку, — говорю, а затем вправляю её ловко, отчего Барри опять тихо вскрикивает.

— А ты у нас, я смотрю, опытный врач, — говорит в шутку, чуть улыбаясь. С трудом поднимается, садясь на поручень. Ему до сих пор больно, но теперь он хотя бы сможет ходить и бегать. Коряво, конечно, но пока сойдёт.

Я подхожу к экранам, которые сейчас мигают. На них высвечиваются неизвестные мне цифры, а картинки местности вокруг оно явно не собирается показывать. Фыркаю, в следующую секунду слыша враждебное гудение платформы.

— Ладно-ладно, ты хорошая машина, — говорю, как сумасшедшая. Но, похоже, это оказывается и вправду уместным — Доктор кивает, самозабвенно наблюдая за экраном. Он несколько раз перечитывает написанное там про себя, а затем испуганно что-то тихо шепчет. Даже я не разбираю толком его слов, но, думаю, это была обычная брань. — Доктор, — окликаю его, но никакой реакции не следует. Я подхожу к нему со спины, уже собираясь притронутся к его спине, чтобы привлечь внимание, но он резко оборачивается. Взгляд бешено мечется то на меня, то на Барри. Клара обеспокоенно спрашивает, приближаясь к нам:

— Что там такое, Доктор?

Мы обе взволнованно глядим на него, при этом переглядываясь.

— Плохо, плохо, плохо, — бормочет Доктор, оббегая нас и становясь с другой стороны панели управления. Мы с Кларой снова настороженно смотрим друг на друга пару секунд, словно бы спрашивая, что вообще происходит сейчас. Но она, как я, безнадёжно пожимает плечами.

Парень тем временем бесконечно нажимает кнопки, поворачивает рычаги и бегает вокруг панели. Он отталкивает нас обоих в сторону, даже не извиняясь. Барри снова хмурит брови, напряжённо и скрипя зубами наблюдая за этой странной идиллией.

— Черт, черт, черт! — громко восклицает Доктор, когда вся комната начинает ходить ходуном и нам всём приходится как можно крепче ухватиться за поручни рядом с Барри. Пару раз я ловлю Клару, которую чуть ли не выбрасывает вниз, куда я и упала пару минут назад. Та лишь губами беззвучно благодарит меня, испуганно наблюдая за происходящим.

Нас кидает из стороны в сторону, начинает выть какая-то сирена. Свет начинает мигать. А Доктор всё бегает вокруг панели, будто бы пытаясь исправить хоть что-то. Но я сомневаюсь, что у него что-то выходит.

— Черт! — кричит он, когда внезапно ударяет кулаками в панель.

Мы втроём вздрагиваем, когда в следующий миг всё замирает. Наступает тишина, а свет перестаёт мигать, становясь теперь красным. Я боюсь что-то сказать, оробело хватаясь за руку Барри. Клара подходит ближе к Доктору, мягко беря его руку. Тот сначала вздрагивает, а затем краем глаза глядит на неё.

— Что произошло? — спрашивает брюнетка, глядя на него своими широко раскрытыми карими глазами.

Доктор оглядывается вокруг, явно оценивая обстановку. Он сохраняет молчание, а затем поворачивается к нам, тихо произнося:

— Мы не вернулись в настоящее, — чувствую горечь во рту. Испуганно смотрю в его взволнованные глаза. Его взгляд нервно перескакивает с меня на Барри, пока он не добавляет:

— Нас затянуло в какую-то брешь во времени и пространстве. И, похоже, ТАРДИС сломана, — я валюсь в кресло, стоящее рядом.

Мы попали. Мы до сих пор в прошлом и не можем выбраться. Я испуганно гляжу на свои руки, понимая, что нам в ближайшее время можно даже не пытаться выбраться.

Пожалуйста, только не сейчас. Не паникуй, Эмили. Успокойся. Глубоко вдохни и выдохни.

— Ты же её сможешь починить, Доктор? — с надеждой в голосе спрашивает Клара тихо. Их дискуссия продолжается без меня. Так лучше.

Я продолжаю сидеть, наклонившись туловищем к коленям и закрыв лицо руками. Молча слушаю их разговор:

— Э… Не з… — неуверенно говорит Доктор, а затем восклицает:

— Да, конечно! — вот только в его голосе сквозит неопределённость и страх. Что ж, не будем паниковать.

Хотя, кому я вру? Сейчас самое подходящее время паниковать!

— Хорошо, но где мы? — рассудительный Барри встревает в их разговор. Я усмехаюсь уголками губ, не зная, почему.

— Во Франции, — сразу же приходит ответ Доктора. Он отходит обратно к панели (понимаю это из-за скрипа платформы под его шагами и места, откуда доносится его запах крови. — 5 октября 1789 года, — при его дрожащем голосе поднимаю голову, заинтересованно глядя на экран. — Поход на Версаль, завершающий момент начального этапа Великой Французской революции.

Клара хмурится, а затем молча отходит на пару шагов, и, скрестив руки на груди, становится рядом с Барри. Я же, в свою очередь, задаю простой вопрос, уже зная ответ на него:

— Получается, мы попали, ребят?

========== We are just strangers ==========

Когда так ждёшь своего собственного возвращения домой, время пролетает незаметно. Я слегка дрожу от нервов, ведь прямо сейчас стою рядом с дверями наружу, чтобы чуть приоткрыть одну и выглянуть. Но меня всё больше начинают пугать мысли, что же там я увижу.

Я не боюсь людей, я боюсь разъяренной толпы. Я не хочу снова дать им попытаться спустить с меня шкуру и спалить на костре заживо.

Я не хочу видеть это. Не хочу видеть голодные толпы женщин, держащих на руках умирающих от голода и холода детей. Не хочу видеть их страдания, понимая, что, возможно, если бы я что-то исправила в прошлом их страны, сейчас бы они жили в достатке.

Я боязливо выглядываю на улицу, чуть приоткрыв дверь. ТАРДИС приземлилась прямо рядом с дорогой, по которой сейчас идут женщины, что целую ночь ждали хлеба и так и не получили его.

Было примерно шесть вечера. Солнце теперь медленно клонилось к закату. Я поежилась от холода, ведь на улице уже было начало октября, а пронизывающий северный ветер всё не давал мне покоя. Я прикрыла дверь и медленно, обычным шагом, направилась вниз под платформу под взглядами Барри, Клары и Доктора. Я смотрю себе под ноги, спускаясь по лестнице и идя к двум дверцам, служащим проходом в шкаф, где хранятся вещи. Приглушенно слышу небольшие переговоры троицы:

— Доктор, но мы же можем улететь? — спрашивает Клара взволнованно. Судя по моим ощущением, она нервно ходит по платформе, шумно дыша. Сердцебиение её, к моему удивлению, предельно спокойное, но всё же оно постепенно набирает обороты, выдавая истинные чувства Освальд и ускоряясь.

— Я должен разобраться, как нам вылететь из этой бреши, потому что сейчас она только вытягивает силы из ТАРДИС, — слышу, как он нажимает всякие кнопки, отчего гудение машины затихает. Она снова начинает вибрировать, а затем опять наступает тишина. Словно бы Доктор тщетно, как Стайлз с помощью своей ленты, пытается починить машину.

— А что мы до этого будем делать? — это говорит Барри, нетерпеливо пройдясь по платформе. Я тем временем громко озвучиваю свои мысли:

— Доктор, полагаю, нам всем бы не мешало переодеться в нормальную одежду? — мои слова эхом отдаются от металлических стен комнаты в этой тишине. Я пытаюсь представить хоть какие-то звуки: гудение, мотор машины, возбуждённое дыхание или простое жужжание осы над ухом. Но у меня никак не выходит заполнить эту ужасающую затягивающую пустоту, что окружает меня в этот момент.

Повелитель времени тяжело вздыхает, а затем снова нажимает какие-то кнопки. Передо мной внезапно внутри шкафа появляются не красивые бальные платья, а крестьянская одежда. Удивлённо выгибаю брови, через секунду снова сменяя изумление привычным безразличием. Тем, на чём я держусь последние часы, и, вероятно, буду держатся всю свою оставшуюся жизнь.

— Выбирай что-то из этого, — говорит он настойчиво. — Барри, Клара, вам тоже надо переодеться, — краткость и серьёзность в его голосе поражают меня в тот момент. Былая весёлость и задорность куда-то исчезают, а Доктор на эти минуты словно становится самим собой: стариком, что видел за свою жизнь намного больше нас всех вместе взятых.

Те спускаются ко мне и натягивают одежду. Барри на суперскорости снимает те лохмотья, остатки когда-то парадного костюма, сменяя их простыми лоскутами ткани. Клара же начинает раздеваться, отчего спидстер предпочитает уйти обратно наверх. И самое главное, меня даже не смутило бы то, что Барри видел бы меня полуголую. Плевать.