Через несколько дней кайова объединились с Бизоньим Горбом, вождем команчей, и направились в центральный Техас.
-Бледнолицые отбирают наши земли, убивают наших людей и ведут себя так, будто эта земля издревле принадлежала им, - Бизоний Горб поддерживал дух воинов произнесением речи. Он был славным оратором, - Они не ведают жалости к нашим женщинам и детям. Совесть не судит их за злодеяния и жестокосердие. Так ответим им тем же! Наша земля принадлежит нам, и никто не вправе забрать ее у нас. Мы убьем столько бледнолицых, сколько сможем!
Огромное войско, состоящее из не ведавших страха бойцов, двинулось в путь. По пути они грабили поселения белых, атаковали проезжающие по прериям фургоны и нападали на небольшие отряды охотников на бизонов, никого не щадя. Вьющийся Хвост действительно проявлял те воинские качества, которые в нем разглядел Твердый Камень. Он отдавал мудрые приказы, руководил ситуациями, какими бы сложными они ни были, и даже заставлял дурно слаживающиеся обстоятельства поворачиваться так, чтобы складывались удачно. Он находил выход из самых безвыходных переделок. Встреча с рейнджерами, грозившая обернуться сокрушительным поражением индейцев, не нанесла сколько-нибудь ощутимого урона воинам племени кайова лишь благодаря таланту их поводыря. Его слушались. Его уважали.
-Вьющийся Хвост по-настоящему достоин называться одним из нас, - заметил Твердый Камень, когда воины делили мясо жирного бизона после очередного удачного налета.
Мастерство молодого храбреца отметил даже сам Бизоний Горб, назвав его братом, родным себе по духу. Столь высокую оценку собственной личности Вьющийся Хвост не получал никогда.
Сердце его переполняла неописуемая радость, когда кайова возвращались в лагерь, держа над головами скальпы поверженных врагов. Его встречали, как настоящего вождя. Такого он никогда прежде не чувствовал. Теперь на него обратила внимание гордая дочь Оброненного Пера и Яркой Птицы. Он долгое время пытался привлечь к себе ее внимание и делал для этого все возможное. Но Утренняя Роса взирала на его отчаянные попытки равнодушно. Сейчас же настал тот самый момент, когда воин доказал, что имеет право взять ее в жены.
Оброненное Перо был почитаемым человеком в племени. Когда Вьющийся Хвост, совсем еще юношей, приводил ему лучших скакунов или рассказывал о своих подвигах, желая заполучить руку его дочери, старик лишь посмеивался. Но теперь он взглянул на некогда несмышлёного мальчишку иначе. Перед Оброненным Пером стоял лидер, способный совершать великие деяния. Старик предложил Вьющемуся Хвосту прогуляться за пределами стойбища, и во время этой прогулки сказал ему:
-Ты долгое время прилагал усилия для того, чтобы взять Утреннюю Росу в жены. А я всего лишь ждал того момента, когда ты проявишь свою сущность. Поверь, не ты первый пытался завоевать сердце моей дочери. Нет, многие юноши задолго до тебя засматривались на нее. Шкура Медведя однажды предлагал мне вороного пони, которого не сыщешь в прериях отсюда до земель наших братьев, Воронов. Я ему отказал. Я не мог доверить ему жизнь своей дочери. Крепкий Хлыст, Уши Антилопы и Бегущий-Быстрее-Ветра тоже весьма желали, чтобы Роса принадлежала им. Но им не удалось заполучить ее. Ты же проявил те качества, без которых мужчина кайова не может считаться кайовом. И я рад доверить тебе заботу об Утренней Росе.
Этот союз был благословлен всем племенем. Весть о случившемся облетела все племена Южных Равнин. А разве могло быть иначе? Самый юный военный предводитель прославленного племени женился.
Вьющийся Хвост продолжал проявлять чудеса отваги и своего воинского таланта, руководя людьми во время сражения, чему все были только рады. Он принес своему народу много славных побед.
Со временем индейцы участили набеги на мексиканские поселения вдоль Рио-Гранде. Несмотря на яростный отпор местных жителей, обладавших горячим незаурядным темпераментом, эти набеги продолжались и неизменно оборачивались поражениями для мексиканцев. В одном из таких налетов Вьющийся Хвост столкнулся с равным противником. Небольшое селение Сан Хуан, на которое кайова тогда совершили нападение, было расположено на севере мексиканского штата Дуранго. Солдат в селении не было. Женщин и детей пришлось защищать простым землепашцам, торговцам и вакерос. И все же они сражались храбро. Не то, что бледнолицые. Вьющийся Хвост считал, что из всех белых только рейнджеры проявляют отвагу в смертельных стычках с врагом. Но эти люди с блестевшей на солнце кожей все до единого были мужественными бойцами. Молодой воин даже чувствовал угрызения совести, снимая скальпы с этих людей.
Альфонсо Хаэнада бился отважно, наступал решительно, часто нападал на своего противника, заставляя его пятиться назад от удивления. Вьющийся Хвост, впрочем, взял себя в руки и, буквально вскочив на врага, повалил его наземь. Долгое время они боролись с переменным успехом. Альфонсо все пытался выстрелить в индейца из своего револьвера, но ему это никак не удавалось. Его запястье было крепко сжато сильной рукой воина прерий. У Вьющегося Хвоста при себе был лишь нож. Но и его хватило, чтобы одержать верх над мексиканцем. После продолжительной схватки индеец-таки одолел своего противника и всадил в его грудь нож по самую рукоять. С леденящим душу боевым кличем он содрал с поверженного скальп.
Воины вернулись в свое становище, к реке Канейдиан, предварительно предав огню разоренное поселение.
Через несколько дней на сожжённый дотла Сан Хуан наткнулась группа всадников. Один из них, юноша лет семнадцати, осмотрел селение и доложил главарю этой кавалькады, что среди убитых покоится оскальпированный Альфонсо. Мигель Хаэнада не мог стерпеть этого.
XI
Из воспоминаний Дастина Томпсона
На востоке мы пробыли около двух месяцев. На моей памяти, это была самая продолжительная стоянка. Айнаи, разумеется, решили отомстить кайовам за собственную неудачу, а потому собрались в военный поход. Разведчики, днями напролет прочесывавшие враждебные окрестности, доложили об этом Высокому Утесу. Он лишь довольно ухмыльнулся. Если бы мы похитили лошадей у команчей, что, конечно, немыслимо, ведь кайова считали их своими братьями, вряд ли бы вождь был так же доволен. Сильное и богатое племя, да и к тому же многочисленное, стерло бы стойбище Высокого Утеса в считанные минуты. Но айнаев, привыкших более обрабатывать землю и садить маис, чем воевать, свирепые кочевники совершенно не боялись. Нет, напротив, они ждали их прихода, полные решимости жестоко с ними расправится и отстоять свое право владеть крупным табуном. Кстати, к тому времени двух лошадей из тех, что мы похитили, уже не стало. Одна, самая ретивая, попросту убежала в прерию, где, должно быть, досталась сновавшим в округе каранкавам или белым торговцам. Еще одну вождь продал за хорошее ружье Тихому Ветру - команчу, как-то раз посетившему лагерь.
Битва с айнаями произошла в полдень. Я давно уже потерял счет дням, а потому не знал, какого числа случилось сражение и в каком году. Хотя, думаю, для меня это не столь важно. Я, все-таки, не хронист. Противников кайова было меньше. Участвовать в битве мне не хотелось. Не потому, что я боялся. От хорошей потасовки я никогда не отказывался. Просто не было, за что драться. Я не видел причин рисковать собственной головой в тот момент. В конце концов, чего бы я добился? Славы и признания? Мне этого не хотелось, но я этим итак был обильно одарен в племени, презиравшем всех белых. Скальпов? Нет уж, я всеми силами пытался сохранить лицо цивилизованного человека в этом мире демонов.
Меня долгое время мучил вопрос: что такого во мне нашел Маленький Жеребенок? Особой силой и ловкостью в годы своей юности я не отличался, оружием владел посредственно, с дикими скакунами справлялся не очень. Быть может, ему хотелось изучить природу белых людей, а я, какое совпадение, оказался под рукой, словно крысенок для экспериментов. Как бы то ни было, однозначного ответа я так и не нашел.
Впрочем, я отвлекся. Как уже было сказано, мне не хотелось лезть в драку с краснокожими без причины. Сын вождя меня уговаривал, долго и упорно, что было на него не похоже, но я все время давал отказ. Ожидал, что он, все же, возьмет да и заставит меня взять в руки лук со стрелами, томагавк и дубинку, нанести на тело боевую раскраску и вступить в бой. Ничего подобного не случилось. Маленький Жеребенок, будучи истинным кайовом, из образа своего выходить не собирался. Раз уж позволил бывшему пленнику распоясаться и почувствовать себя свободным, продолжай в том же духе. Ежели будешь вечно менять решения, как баба, уважать тебя не станут, будут считать балаболом. Так уж у этих дикарей заведено.
