"Серьезно? Я что, настолько плоха?" -- думать о грядущем периоде восстановления с медицинской уткой в придачу не хотелось, и я прикрыла глаза: пожалуй, не ошибусь, если подумаю об этом позже.

Не знаю, как долго я так пролежала, прокручивая в уме события, чуть не ставшие для меня роковыми, но при звуке открывающейся двери пришлось от собственных воспоминаний, больше походящих на кадры фильма ужасов, отвлечься. Меня поприветствовал дядька в голубой униформе с добродушным лицом и пышной бородой цвета соли с перцем. Столь густая растительность -- мечта любого современного юноши, желающего придать собственному облику брутальности. Но не думаю, что в случае доктора, то была дань моде. За спиной "бородача" маячили Егор и Леха с осунувшимися лицами. А я про себя присвистнула: "это ж если у них видок такой потрепаный, на что же я тогда похожа?"

-- Добрый день, Мария Аркадьевна. На данный момент вы находитесь в ожоговом центре. Меня зовут Михаил Андреевич, и я ваш лечащий врач. Как вы себя чувствуете? -- заговорил мужчина, переключая все мое внимание на себя.

Я постаралась ответить как можно более честно, но после длительной отключки оценить собственное состояние было затруднительно, тем более лежа.

-- Эмм, правая рука болит, горло болит, ноги шевелятся, -- выдала я охрипшим голосом все, что смогла. Маска мешала говорить, и доктор ее убрал, -- А вообще это я у вас спросить хотела, насколько все плохо, -- капризные нотки, проскользнувшие сами собой, заставили печально вздохнуть.

-- Ну что вы, Мария Аркадьевна, у вас наоборот все очень даже хорошо, -- с добродушной улыбкой ободрил меня доктор и похлопал по бедру, скрытому под больничным одеялом, -- На ногах ожоги второй степени, площадь относительно небольшая, так что операция в таких случаях не требуется. Дыму вы наглотались порядочно, отсюда и маска, -- кивнул он на отложенное в сторону приспособление, -- Что касается правой руки, на особо глубокие порезы, не связанные с ожогами, пришлось наложить швы, отсюда и боль. Так что пару дней у нас побудете под присмотром, а потом мы сможем вас выписать.

-- А это? -- хмуро кивнула я на мочевыводящий катетер, будучи не в силах произнести при мужчинах унизительное название вслух.

-- Ну вы же без сознания были, -- с улыбкой пояснил Михаил Андреевич, -- Теперь он вам не нужен, сестра придет, уберет. Еще вопросы?

-- Да, а я могу ходить? -- задала я стандартный вопрос, хотя на самом деле меня так и подмывало спросить, как в старом анекдоте, смогу ли я теперь играть на скрипке.

-- Стопы не пострадали, так что да, с поддержкой и понемногу можете начинать, -- не дождавшись новых вопросов, мужчина захлопнул пухлую папку с историей болезни и, попрощавшись, вышел, оставив нас в палате втроем.

-- Отлично выглядишь, -- поприветствовал меня Леха и приобнял настолько осторожно, словно чуть большего усилия мои кости бы не выдержали и осыпались прахом на ковер.

-- Ну-ну, -- хмыкнула я. Тем не менее заведомо ложному комплименту улыбнулась.

У Егора же пока слов не нашлось, и он просто молча разглядывал меня, аккуратно заключив лицо в свои ладони. Наверняка про себя думал, на кой ему такая проблемная невеста. Кисти у него оказались забинтованы, так что не я одна пострадала.

-- Как ты? -- наконец хрипло спросил он.

-- На троечку, -- попыталась я отшутиться, на что Соболев покачал головой.

-- Маша...

От необходимости расписывать в красках, что где болит, меня освободила вошедшая медсестра. Выгнав мужчин за дверь, она споро избавила мой организм от катетера, отсоединила капельницу и поинтересовалась не желаю ли я перекусить. Почему-то захотелось теплого чая и булочку. Такую сдобную и с ванилью. Девушка пообещала принести, вот это я понимаю сервис!

Предвкушение скорой трапезы воодушевило и придало сил, так что вошедших с разрешения медсестры обратно мужчин я закидала вопросами.

Оказалось, в горящей комнате я провела совсем не много времени, так как мужчины с подмогой подоспели вовремя. Единственное затруднение возникло с наручником, но ключи быстро нашлись у не успевшего далеко уйти блондина. Так же меня спасло то, что я быстро свалилась на пол. А мокрые после купания волосы, накрывшие лицо как покрывало, не дали наглотаться дыма с летальным исходом.

Я в свою очередь рассказала обо всем, что узнала дома у Машкова.

-- Значит все-таки месть, -- покивал в такт своим мыслям Леха.

-- Для старшего месть, -- подтвердила я, -- а для младшего -- способ доказать, что достоин стать во главе папашкиной организации.

-- Долбанутая семейка, -- припечатал Соболев.

-- Егор, скажи, ты правда бросил беременную Эльвиру? --вопрос я задавала нервно, уставившись на собственную грудь, будучи не в силах посмотреть в глаза мужчине. Хоть я и верила изо всех сил, что Егор так подло поступить не мог, но червячок сомнения все же имел место быть.

-- Бросил, -- подтвердил Соболев, -- Если пару "раз" можно назвать отношениями. Элька была не из тех, кто встречается с кем-то одним. Так что чей был ребенок -- большой вопрос, но уж точно не мой. Мы в одной компании тогда были: тусовки, выпивка, легкие наркотики. Я быстро понял к чему все идет и взялся за ум, учиться начал. А Элька так и осталась в том болоте, и ни к чему хорошему ее это не привело, -- закончил Егор, а я с облегчением выдохнула: то, что на деле все оказалось не так грязно, как следовало со слов Машкова, по крайней мере для Егора, не могло не порадовать.

-- Фууух, -- выдохнула я и шутливо отерла лоб.

-- Отлего? -- тепло улыбнулся жених.

-- Еще как. Только вот получается, что я опять ни за что пострадала.

Соболев принялся скрипеть зубами, а Леха предостерег:

-- Не сыпь ты ему соль на рану. Он еще от прошлого раза не оправился.

Мгновение мы сидели в тишине, а потом разразились дружным хохотом. Медсестра принесла обещанный чай и булочки и с недоумением осмотрела нашу буйную компанию. Выпечка показалась мне столь вкусной и ароматной, что я вгрызалась в сдобу с той же жадностью, что и крокодил к кусок мяса -- в смысле, добытое фиг отнимешь! Чай так и остался стоять не тронутым. Мужчины хоть и выказывали явную заинтересованность булками, делиться тактично не просили, а я предпочла их интерес не замечать и справилась с произведениями местной столовки собственными силами. Похоже сильнейший стресс выкачал из организма все углеводы, и теперь я нуждалась в новом запасе.

Набив желудок под завязку, я с чувством выполненного долга откинулась на слишком уж удобные для больничной койки подушки и сделала приятный вывод, что палата у меня платная. Как и врач, скорее всего.

-- А что у тебя с руками? -- блаженно прикрыв глаза, обратилась я к Егору.

-- Немного пострадали от пожара.

-- И от лица Машкова-младшего, -- с усмешкой добавил Леха.

-- Ты что, его бил? -- округлила я глаза. Хотя чему тут было удивляться: отпускать обидчиков с миром -- совсем не в Соболевском характере.

Егор молча закатил глаза, а Петров ухмыльнулся:

-- Во всяком случае есть теперь он сможет только через трубочку.

Я довольно улыбнулась.

-- Вот бы его еще на зоне отпетушили, -- мечтательно протянула я, будто говорила о поездке на море. Но испытывать сочувствие или хотя бы безразличие к человеку, собравшемуся сжечь меня заживо, я оказалась не способна.

-- Ну и лексика, товарищ искусствовед, -- покачал головой Соболев, но по смешинкам в его глазах могу сказать, что осуждать меня жених не собирался.

-- Откуда в тебе столько кровожадности? -- уважительно изрек Леха.

-- Не я такая, жизнь такая, -- отделалась я расхожей фразой и мы снова рассмеялись.

На этой радостной ноте Леха предпочел нас покинуть и отправился общаться с полицией, многообещающая встреча с которой мне еще только предстояла. Но пока, пользуясь собственным бедственным положением, я приближать эту встречу не стремилась.

Глава 15