— Откуда ты знаешь про плакаты? — спрашиваю я, пытаясь не упустить из мысли остальные вопросы, которые вертятся на языке.

— Один из Пенетраторов сделал фото и прислал мне. Такое ощущение, будто я нахожусь в детском саду, — смеётся парень. — Мне жаль тебя, Нура. Ты, можно сказать, попала под расстрел. Изначально твоя фигура в нашем споре никоим образом не была задействована. Но так уж случилось, из-за моей глупой шутки пострадали все окружающие. В том числе и я сам. Взяв телефон своего друга, я, признаюсь, не думал о последствиях. Я просто хотел…

— Унизить девушку, — помогаю Крису я.

— Нет, это была шутка, понимаешь? Затем Вильям узнал об этом и врезал мне, но только один раз. Я говорил другу, что эта девушка обычная потаскуха. И когда Вильде пришла в наш класс и увела Вильяма в туалет, я пошёл за ними, чтобы убедиться. Разве ты бы хотела, чтобы рядом с Евой был какой-то уёбок, который разобьёт ей сердце? Я снял на телефон то, как Вильде усердно пыталась высосать у Вильяма…

— Хватит, — я перебиваю Шистада.

— И всё во имя любви! — поёт Крис. — Отсос в туалете, потому что она его «любит», — изображает кавычки пальцами. — Лично мне очень смешно, а тебе? Не знаю, почему меня так ебёт всё это. Может, потому что меня самого однажды бросила девушка, которая оказалась шлюхой. Я влюбился, и она разбила мне сердце. Я подумал, вдруг с Вильямом может случиться то же самое. Поэтому я…

— Шантажировал своего друга этим видео? — задумчиво протягиваю я, продолжая стоять у двери.

— Да, — просто отвечает Шистад. — Может, присядешь?

— Не хочу случайно заразиться ебантизмом от тебя, — сарказмом говорю я. Тот, закрыв глаза, ухмыляется, будто ожидал чего-то подобного.

— Ещё вопросы будут?

— Крис, ты знаешь Вильяма уже два года. Знаю, люди могут быть знакомы годами, но… Вильям хороший человек?

— Ты что, втюрилась в него? — ржёт Крис.

— Ясно. Всего доброго, — я в спешке открываю дверь, но мне в спину летит робкое «стой!».

— Чего ещё? — моя нога нетерпеливо стучит подошвой об пол.

— Я подлый человек, Нура. Но ради друзей и семьи пойду на всё. Даже на дурацкий шантаж. Даже на риск потерять друга. Зато я буду уверен, что никакая шлюха не разобьёт ему сердце. И он не будет закуривать дурью эту боль в груди. Не будет ничего делать с собой. Я никогда не допущу того, чтобы этот парень побывал на моём месте. Пусть избивает меня хоть каждый день за это. Я делал это ради него. Нура, Вильям хороший человек. Да, иногда он совершает глупые поступки, но ведь все мы их совершаем. Ты побывала в моей шкуре, как тебе? — ироничным тоном спрашивает Шистад.

— Паршиво, — признаюсь я.

— Если ты действительно сможешь сделать Вильяма лучше, может, стоит попробовать? Только умоляю, не вздумай делать ему минет прямо в школьном туалете, — Шистад закатывает глаза и смеётся. — Кстати, прости за то видео, которое я тебе скинул. Ты не виновата в том, что Вильям решил навестить меня и наговорить кучу ненужного дерьма. В последнем ты уж точно не виновата.

— Выздоравливай, Крис, — лепечу я и вылетаю из палаты.

Мысль о том, что нужно наконец-то позвонить отцу, впервые за три месяца, появляется так же внезапно, как и желание извиниться перед Вильямом. Снова. И делать это столько раз, сколько потребуется.

Гудки длятся недолго, затем я слышу автоответчик.

— Папа, это твоя дочь. Я скучаю по тебе, и хочу встретиться. Необязательно брать маму с собой, — поспешно говорю я, вспоминая, что мою мать сейчас ебёт какой-то испанец (или уже выебал). — Позвони, когда будешь свободен. Я люблю тебя, — со слезами на глазах я кладу трубку. Как же я по нему скучаю.

Средним шагом я иду в сторону дома Магнуссонов. Я знаю, где живёт этот парень. Такой огромный дом, в котором он живёт в гордом одиночестве, не может ускользнуть от взглядов прохожих. По дороге к Вильяму я про себя репетирую речь, которую вывалю на него прямо с порога, когда он откроет дверь. Вильям, прости меня, пожалуйста. Я очень хочу наладить наши отношения. Ты дашь мне ещё один шанс?

Моё тело по инерции, перебирая ногами, несётся к двери его дома. Я подхожу почти вплотную. Палец зависает в воздухе, когда я слышу женский голос за дверью. Смех. Противный смех Вильде. Затем открывается дверь, и я начинаю чувствовать себя ещё унизительней, чем в школе, когда Вильям швырялся в меня оскорблениями. Вильде победно смотрит мне прямо в глаза, и паззл в моей голове вдруг становится на своё место.

— Это всё ты, — шиплю я, осматривая её грёбаную шифоновую белую юбку. Она надевает её каждый раз, когда хочет, чтобы её выебал Вильям?

— Я не понимаю, — хлопая ресницами, лепечет Вильде. Медленно она проплывает мимо меня, и от неё воняет Вильямом. Этим одеколоном, который я уже где-то слышала. Не могу вспомнить, где. Вильям даже не смотрит на меня. Он бросает Вильде привычное «увидимся в школе», а затем закрывает дверь прямо у моего носа.

Что ж, Нура, хотела извиниться? Над этим придётся попотеть.

========== Проблемы сближают людей ==========

Если бы отец был рядом…

Вильям стоит у окна и смотрит прямо на меня. Живот начинает вести себя как-то странно, словно я смотрю в глаза самому Дьяволу, и желудок предостерегающе начинает намекать, мол, шла бы ты отсюда. Уныло покачав головой, я отворачиваюсь от окон Магнуссона и иду в сторону дома. Сейчас почти обед, поэтому, думаю, мать уберёт своё испанское порно из нашего дома к моему приходу (очень надеюсь, что уберёт). Отец продолжает молчать. Я начинаю сомневаться, может, он действительно сменил номер. Будет очень обидно, ведь, можно сказать, я оставила сообщение несуществующему оператору. Мои слова никто не услышит.

Может, и это к лучшему. И всё, что случилось — к лучшему.

Я веду постоянную борьбу, бесконечный спор в своей голове — что же это — к лучшему? Может, мы сами сворачиваем не в ту сторону, и затем карма даёт о себе знать? Если бы я подумала заранее своей деревянной головой с куском скорлупы от ореха вместо мозгов, что нельзя мстить людям, нельзя им грубить, нельзя отталкивать людей, которые всего лишь навсего хотят узнать тебя получше. Нельзя воровать их телефоны. Нельзя читать чужие переписки. Нельзя лезть не в своё дело.

Последнее я, пожалуй, напишу помадой на лбу.

Вильде влюблена в Вильяма с самого начала. То, что она вдруг захотела ему отомстить — это можно списать на «была дурой в состоянии аффекта и жуткой депрессии». Её мозг в тот момент был отключен. Девушка понимала, что нельзя настолько унижаться перед парнем, беспричинно отсылая фото голой груди. Она и сейчас это понимает. Только вслух признать не может. Мне, правда, было очень жаль эту дурочку. Она натворила глупостей, из-за чего вся школа увидела пикантные подробности её тела. Но почему она решила сделать крайней именно меня? Ведь незадолго до этого происшествия, я застукала Вильде и Вильяма в туалете. Девушка не показалась мне смущённой или испуганной. Позже она начала писать на Фейсбуке мерзости про меня, мол, я люблю подсматривать за их… совокуплением.

Фу. Просто фу.

Нельзя грубить людям. Нельзя лезть не в своё дело. Клевета — грех.

Может, позор Вильде — искупление вины за то, что она насмехалась надо мной в интернете, и даже ни разу не извинилась? Поверить не могу, ради Вильде я решила, что украсть телефон у Вильяма — лучший вариант?

Неудивительно, что теперь Вильям с грохотом закрывает дверь прямо перед моим носом.

Исходящий в телефоне. Отец. Это отец!

— Папа! — чуть ли не со слезами я чисто на автомате повышаю свой голос от счастья и облегчения.

— Нура, девочка моя, — голос отца доносится до моих ушей тёплыми и родными нотками.

— Я так рада, что ты позвонил. Нам нужно встретиться. Когда ты…

— Я уехал, Нура. Далеко и, скорее всего, навсегда, — грустно говорит папа.

Быстрым движением руки я отодвигаю телефон от уха и нажимаю на «завершить разговор».

Сука! СУКА!

Хочется кричать о своей беспомощности. Отец не приедет. Мать ебёт какого-то испанца. Вильям меня ненавидит. Вильде циничная и подлая шлюха, которая наверняка продолжает клеветать на меня за спиной. Ева уехала со своей матерью, даже не вспомнив обо мне. Ненавижу. Ненавижу их всех.