– Я здесь тоже благодаря искусству. – Она подняла руки и обвела ими вокруг, оглядывая просторный первый этаж музея, на котором расположилась коллекция древних картин. – Бываю здесь каждый день, с часу до четырех часов дня.

Он сделал несколько шагов, чтобы заглянуть в один из длинных залов, а потом вернулся в центр комнаты. Фэллон смерил ее недружелюбным взглядом, как будто в ней был ответ на какую-то серьезную загадку.

– И что же входит в ваши обязанности?

– Я смотрю за картинами, – охотно ответила Изабель.

– Смотрите за картинами, вот как? – повторил он, и нахмурился, сдвинув брови к переносице. Он покачал головой и отошел назад, чтобы осмотреть зал напротив. Затем снова подошел к ней и еще раз пригладил волосы. На этот раз в его вопросах, которые он задавал спокойным тоном, слышалось явное волнение. – И как? Много чего происходит за день?

– Прилично, – отозвалась она с улыбкой, соображая, отчего Сент-Джеймс такой настороженный сегодня. Он как-то странно себя ведет.

– А утром за картинами не нужно присматривать? – подняв одну бровь, спросил он.

Какой глупый вопрос! Она засмеялась и слегка толкнула его локтем:

– Конечно, нужно.

– Нужно… – Он изумленно смотрел на нее сверху вниз.

– А еще я слежу за тем, чтобы посетители не выносили лимонад из вестибюля в залы. Это ужасно важно. Кто-нибудь может вылить лимонад на книгу старше, чем мы с вами, или – боже упаси! – на потрет, который нельзя будет ничем заменить. Вы же не просите подать вам лимонад, пока мы в вестибюле, так ведь?

– Нет, не прошу.

– Хорошо, тогда можете пройти со мной, – сказала она, жестом показав на главную лестницу. – Это моя третья обязанность – проводить экскурсии.

– А вы проводите экскурсии для всех джентльменов, которые входят в эту дверь?

Хотя он обращался к ней, Изабель не покидало смутное чувство, что Сент-Джеймс прислушивается к каждому звуку в музее.

Ее догадки подтвердились всего пару секунд спустя, когда где-то закрылась невидимая дверь, и он резко повернулся в ту сторону, откуда донесся звук. А ей пришло в голову, что не может себе представить, чтобы при собаке без поводка в музее было так тихо. Должны же быть крики, лай…

Сент-Джеймс, должно быть, думал так же, потому что через секунду выдохнул и повернулся к ней, уделяя ей теперь уже все свое внимание. Хотя она еще не перестала надеяться, что он вскоре найдет своего пушистого негодяя.

– Я не библиотекарь, но мне иногда позволяют помогать ему. – Она протянула руку и взяла его ладонь в свою, потянув его за собой. Прогулка по музею пойдет ему на пользу. Вместе они начали подниматься по ступенькам на второй этаж, где она работала. – Обычно мне достаются пожилые дамы, которые улавливают едва ли половину того, что я говорю, вы же наверняка исключение из правил.

– Я? Почему? – Он остановился и окинул ее пристальным взглядом, держа руку на изысканно украшенных металлических перилах.

– Потому что мы с вами подружимся, мистер Сент-Джеймс. Это уже решено. А библиотекарь сейчас в реставрационной комнате вместе с помощником, лакеем и моей служанкой, поэтому нет нужды беспокоиться о моей репутации. – Она потянула его за руку, и он снова стал послушно подниматься по лестнице рядом с ней.

– А почему вы хотите подружиться со мной? – спросил он, будто понятие дружбы – самое странное и непонятное из всех, о которых он слышал.

– Мы уже пережили вместе потенциальный скандал. Да и какое еще испытание дружбы нужно человеку после нападения гигантской горы пирожных?

– Друзья… – проговорил он, как будто пробовал слово на вкус.

– Сюда, пожалуйста, – позвала она, и открыла дверь, к которой привела лестница. Они сразу же очутились в окружении портретов членов семьи Фэрлинов. Девушка говорила, оборачиваясь через плечо, и тянула изумленного Фэллона за собой в дальний конец комнаты. – Я хочу показать вам портреты из этой коллекции, а начать нужно отсюда и двигаться вправо. Всегда двигайтесь вправо, вы путешествуете сквозь время вместе с портретами, а не просто проходите мимо. Это существенная разница. Понимаете? Начните отсюда. – Она улыбнулась первому портрету и сжала его руку, не в силах сдержать волнение от картин вокруг.

– Как долго вы выполняете эту работу в музее? – поинтересовался он.

– Только с начала этого года.

– Всего лишь? А откуда же вы так хорошо знаете эти картины?

– Ой, я не сказала, да? Это коллекция моего дедушки. Ее передали музею на хранение. Я очень любила приходить сюда с дедушкой, мы проводили целые дни среди этих картин, – вздохнула Изабель, вспоминая. – И не потому, что моя сестра всегда была занята чем-то другим, – со смехом сказала она.

Он тряхнул головой, будто пытаясь вызвать воспоминания, которые стерлись давным-давно.

– Она старше вас?

Изабель провела его еще немного вперед по правой стороне и с восхищением уставилась на следующую картину в коллекции.

– Всего на несколько минут. Она моя близняшка, Виктория. Она… Вам надо познакомиться с ней, чтобы понять.

– Сестра-близняшка, в точности похожая на вас, но эти картины, за которыми вы присматриваете, – это только ваше, ваша ответственность?

Он изучал ее своими темными глазами, напоминавшими черную масляную краску. Но, в отличие от краски, в них была какая-то теплота, которую она не могла понять. Если бы он был неподвижен и заключен в позолоченную раму, она бы часами смотрела в эти глаза, хвалила художника за тонкую работу теплыми темными тонами и за то, как этот взгляд согревал кожу и следовал за зрителем. Но она не могла так смотреть на мистера Сент-Джеймса. Он был ее другом. Возможно, и пиратом, а может, и нет. Единственное, что она знала о нем наверняка, – что он не нарисован красками. Изабель моргнула и отвернулась.

– Друзья всегда понимают, – сказала она мгновение спустя, когда собралась с духом.

– Правда?

– Конечно, – сказала она, сделав попытку посмотреть на него снова. – У вас есть и другие друзья. Только вчера вечером вы были с…

– Брайсом, – подхватил он. – Полагаю, я уже много лет знаю его.

– Но вы все равно не считаете его другом, ведь так?

– Конечно, считаю. Просто моя дружба немного более сложная, чем…

– …наше общее злополучное происшествие на балу?

– Злополучное? – Он прищурился, и в его взгляде, казалось, блеснула веселая искорка.

– Ну, нам пришлось убегать с места преступления, покрытого уликами.

– Вкусными уликами, – пробормотал он. Его голос был глубоким и плавным, такой голос легко обволакивает человека и в то же время намекает, что существует опасность погрузиться слишком глубоко. Даже когда он говорил о пирожных, то казался восхитительным злодеем из романа. Это было чудесно! Она могла вечно слушать, как он говорит.

– Вы – пират? – выпалила она, не успев сдержать вопрос. – Извините. Я уверена, что даже если вы пират, то, сказав мне правду, нарушили бы какой-то код секретности. – Она отвернулась и посмотрела на картину с мальчиком в поле. Ее щеки пылали. Вот почему ее двоюродная сестра Эванджелина всегда говорит, что она должна обдумывать свои слова, прежде чем они слетят с губ. Возможно, она все-таки полная простушка, как ее назвала Виктория сегодня утром. – Вам необязательно отвечать на мой вопрос, – пробормотала Изабель.

– Кажется, вы надеетесь получить положительный ответ.

Она глянула на него и тут же успокоилась, не заметив на его лице следов досады или раздражения. Вместо обычного закатывания глаз и смеха – стандартов реакции других людей – в его взгляде читалось кое-что, похожее на любопытство. Мистер Сент-Джеймс действительно отличался от всех ее знакомых, и этот факт доставлял ей удовольствие.

– У меня никогда раньше не было друга-пирата, – проговорила она.

– Да, пираты обычно не очень дружелюбны.

Она посмотрела на него, и ее глаза расширились.

– Значит, вы знаете это по собственному опыту!

Он засмеялся.

– Как я вижу, вы этого не отрицаете. Я уверена, что вы – из хороших пиратов, всегда ищете сокровища, но находите возможность отдать часть денег, чтобы помочь нуждающимся. Превосходный капитан для своей команды. Вы – кто-то вроде Робина Гуда!