– Ух, ты! – Высунулся из кармана Том. – Ничего так себе домик!

– Ага! И сад, посмотри-ка, имеется. – Поддакнул брату Гек.

– Ну, палисадник, допустим, а не сад… – Обвела я глазами декоративный кустарник и цветущие гладиолусы с георгинами за низкой оградой.

– Все равно, очень мило. – Оживился на плече попугай. – Мне лично ветви того куста нравятся. Как он называется?

– Сирень. – Удовлетворила любопытство Питера. – Но тихо, друзья. Я сейчас позвоню в дверь. Все замерли! Это очень ответственный момент.

Колокольчик с той стороны двери звякнул, и все, и тишина. Я стояла на крыльце несколько томительных минут, прежде чем смогла расслышать некое шевеление в доме. Определенно, кто-то дошмыгал до двери и теперь нас разглядывал в глазок. Вернее, меня, так как Питер перепорхнул все-таки на куст сирени, не выдержав долгого ожидания, и теперь объедал там почки-листочки. А про крысят и говорить было нечего, они совсем тихо и незаметно сидели в карманах юбки. И вот сцена ожидания, когда же откроют дверь, затягивалась, а баул уже так оттянул руки, что пришлось его поставить под ноги. А освободив руки, я взяла и стукнула кулаком по двери. И она тут же открылась.

– Вы кто? И что вам надо? – Заскрипел старческий голос из маленькой щелки. По нему не было понятно, кому принадлежал, вроде бы женщине, а саму ее видно не было – пряталась, только глаз в пенсне на меня посверкивал.

– Я, Элизабет ли Косторанс. Племянница Людвига ли Косторанс. – И так, на первый вопрос ответила. Причем, предельно подробно. Что было делать со вторым? Стоило ли обрушивать, на не пойми кого, сообщение, что пришла сюда жить? Может, надо было потянуть время? – А с кем я говорю?

– Э… Вы не ответили, по какому делу явились, милочка.

Так, так! За дверью обосновалась и держала оборону какая-то старушенция. Теперь я это точно поняла. И голос ее выдал, и дверь приоткрылась чуть более. Теперь могла рассмотреть морщинистое лицо и седые букли вокруг него. Но откуда она взялась? Раньше всем в доме заведовал Ланц, мажордом. Куда он мог деться? Или погодите, сколько я здесь не показывалась? Три года? Пять? Н-да, всякое могло случиться за это время с добряком и толстяком, годившимся мне в дедушки.

– Я приехала проведать дядю! – Однако не показала растерянности ни выражением лица, ни осанкой.

– Что-то не заметила ни кареты, ни наемного тарантаса! – Теперь бабуся высунулась в проем по плечи и с подозрением обвела взглядом улицу и потом меня, причем с ног до головы. Какая неприятная женщина!..

– Да кто же вы? – Спросила с нажимом и еле удержалась, чтобы не прибавить «дьявол вас побери». Вот ведь, что значило общение с пиратами, чего только от них не нахватаешься.

Судя по поджатым синеватым губам старушенции, отвечать она мне не собиралась. А если закрыла бы сейчас дверь? О, нет, не для того я проделала весь этот путь, длинной в два месяца. И он еще не обошелся мне без жертвы в виде подписание кабального договора с главарем пиратов. И теперь уткнулась бы в закрытую перед носом дверь?! Я не могла этого допустить.

– Боги с вами! Но, как самочувствие дяди?!

При последних словах подалась вперед и решительно нажала на дверное полотно. Естественно древний экземпляр женщины не выдержал этого натиска, хоть и крепко держался за ручку, но так и отъехал вместе с ней в сторону. Дальше был миг, и я уже пересекла порог и стояла в прихожей. Осматривалась. И отметила, как здесь многое изменилось.

– А где Ланц?

– Давненько вы, милочка, не навещали дядю. – Ответила бабулька с буклями, немного пожевав сперва губами. – Мажордом покинул этот мир и отправился в иной три года назад.

Да, неприятная особа. В этом мнении теперь точно утвердилась. А еще уверилась, что не была в этом доме все же более трех лет.

– Мир праху его. А где же мой дядя?

– А вы, стало быть, дочка его родного брата… Вылитая мамаша! Такая же вертлявая.

– Что-то я вас совсем не помню. А по вашим словам мы, вроде как, можем быть знакомы?

– Н-да! Видались. Лет пятнадцать назад. Кажется, именно на твоем дне рождения. Сейчас-то тебе, милая, годков двадцать должно быть? – Закрыла старушка дверь, оставляя за порогом и Питера, и мой баул. – И, так понимаю, не замужем… – Глянула она со значением на мои руки. – Печально!..

Я на вредную бабульку прищурилась, соображая, кто же она такая. Ничего на ум не приходило. В голове только крутилось, что с памятью у нее, не смотря на почтенный возраст, все было в порядке, со зрением, вроде бы, тоже, и по паркету она неплохо так шмыгала старыми ногами. Вон, как ловко запрыгнула на первую ступеньку лестницы вперед меня, чтобы загородить проход.

– А не вы ли та самая кузина кузена первой жены дяди? – Почесала я переносицу и этим же указательным пальцем нацелилась бабке во впалую грудь.

– Я!.. Узнала меня?! Надо же!..

Не знала, чему она радовалась, а вот мне было не до восторгов. Ведь эту особу знала половина города. Самая сплетница и, помнится, имела множество подруг такого же склада характера. Что же она у дяди-то делала, на мою голову?

– Тетя Габи! Как же вас не узнать, это же вы всех дам перессорили на том самом моем дне рождения? Вот поэтому, скорее всего, мы больше и не встречались. Моя мама быстро, знаете ли, выводы делала.

– Да уж, твоя мамаша была довольно несдержанной особой. Не знаю, что в ней нашел твой батюшка, но…

– Но! Где же мой любимый дядюшка?! Просто горю от нетерпения увидеть его.

– Он в библиотеке. Занимается своим любимым делом, то есть читает сегодняшнюю газету. – По-прежнему загораживала тетя Габи своим сухим телом лестницу. – А…что это ты? – Не ожидала она от меня, что направлюсь к входной двери. – Никак уходишь уже? Вот вам и молодежь! Называется, проведала дядю?! Зашла, повертелась в прихожей, бросила пару вопросов о родственнике и, фьють, уже стремишься упорхнуть?! Как есть, ветреная пошла молодежь! Да и чего было ждать от дочери…

Тут я быстро выглянула за дверь и в следующую же минуту уже затаскивала свой баул в прихожею. Не успела над ним разогнуться, как та седьмая вода на киселе уже стояла рядом и шипела:

– Что это все значит? Никак в этот дом жить пожаловала?! Вот и вещички!.. Значит, правду люди говорили, что твой никчемный братик, этот аморальный хлыщ Генри, прожигатель жизни и любитель падших женщин, просадил все движимое и иное имущество?!

– Правда! – Сдула я прядь волос, упавшую на глаза. – Он негодяй, а мне теперь жить негде! Поэтому поселюсь здесь. А вы к дяде, надеюсь, только в гости зашли?..

В этот момент в незакрытую дверь впорхнул Питер, белый попугай. Облетел прихожею по периметру и уселся на мое плечо. А тетя Габи вся съежилась от взмахов его крыльев – напугалась от неожиданности. Правда, старушенцией она была все же не из робкого десятка, поэтому быстро пришла в себя.

– Так ты еще и птицу с собой притащила! А брат твой беспутный тоже сейчас на пороге объявится?

– Надеюсь, что нет. – Подхватила я вещички и устремилась к лестнице, благо, тетка Габи освободила проход.

– Правильно! Он же теперь в бегах! Говорят, так и не смог расплатиться с кредиторами, вот и скрывается.

– И все-то вы знаете! – Усмехнулась, отметив про себя, что про мое замужество-то новость и прошляпила! И я не собиралась ее просвещать, нисколько. Напротив, готова была напустить тумана, морочить голову и откровенно врать, только бы меня не отправили к мужу.

И вот я топала вверх по лестнице, а старушка, как могла, поспешала за мной. Ее скрипяще-шипящий голосок ничуть не выводил из себя. Подумаешь, снова затянула песнь про молодежь. Я от пиратов такое слыхала, что ее нападки воспринимались запросто и без последствий для моей нервной системы. И про брата могла говорить все, что угодно. Ничего нового она все равно про него мне сказать не могла. Я и так знала, что он из себя представлял. А вот маму она зря снова затронула!

– Так! Вы не ответили, дорогая тетушка, что делаете в нашем с дядей доме?! – Резко остановилась на последней ступени, отчего старушка чуть на меня не налетела. А потом я еще к ней развернулась, уперев руки в бока. Эту позу старушенция восприняла, как угрозу. И правильно делала, между прочим. – Если думаете здесь гостить и далее, то держите при себе замечания о моей мамочке. Я плохих слов о ней не потерплю…