С нетерпением дождавшись окончания комендантского часа, первым делом я посетила комнату для девочек. Вернулась донельзя довольная! Кстати, ночным горшком ни я, ни моя соседка так и не воспользовались. Заправив кровать, приступила к утреннему туалету, чтобы привести себя в божеский вид.

Умыла лицо — в комнате, помимо горшка, имелся небольшой умывальник с тазиком прохладной воды, которую необходимо было предварительно набрать. Почистила зубы жидким зубным порошком — местным аналогом нашей зубной пасты. Волосы, которые, благодаря стараниям Неи, пахли виноградом, персиком, лимоном, облепихой и тмином, заплела в косу, закрепив причёску чёрной атласной лентой вместо резинки.

Ночнушка сменилась формой. Тонкие белые чулки, туфли на невысоком каблуке, сантиментов пять, белая рубашка, которая обязательно заправляется в чёрную юбку длиной до щиколоток. Последний неотъемлемый элемент формы — пиджак такого же оттенка, как и юбка, с эмблемой МагИнститута, этакая визитная карточка студента этого учебного заведения. На эмблеме, почти повторяя герб Россонтии, были изображены драконы.

Прихватив увесистый томик с уставом института, бодрой походкой, стараясь не слишком топать, ибо многие ещё спали, это я, точно птичка, соскочила с утра пораньше, направилась в парк. «Жёлтый чепец» посмотрела на меня, как на душевнобольную, однако выпустила, проворчав:

— Ходют тут всякие! Почивать мешают!

Прохладный ветер ударил в лицо свежестью утреннего воздуха, как только я покинула корпус с общежитиями. Через тоннель, минуя территорию некромантов, от одного вида которой меня передёрнуло, пересекла внутренний двор, административный корпус и вышла в парк.

Остановившись, вдохнула полной грудью.

Тишина и безлюдность не могли не порадовать.

Ранее утро и поздняя ночь созданы для грёз.

Солнце уже взошло и словно художник, окрасило небо-холст сиреневыми красками. Над озером, точно лёгкое покрывало, стелилась дымка. На траве поблёскивали, как стёклышки, капли росы. Спустя какое-то время тишина прервалась щебетанием птиц.

Взобраться на толстые ветви того самого дерева в конце парка, которое я давеча заприметила, не составило труда. Почти. В итоге, болтая ногами и чувствуя себя ребёнком, принялась изучать свод правил и законов, по которым мне предстоит жить ближайшие пять лет, если мама не придумает что-нибудь раньше, потому что самостоятельно мне сбежать не удастся, даже если очень захочу.

Видение, пришедшее ночью, показалось бессмысленным сном. Конечно, увиденное — не правда! Первое видение из-за опустошения резерва, второе — из-за переутомлённости. Воспринимать это всерьёз, как минимум, глупо. На некоторые вещи, чтобы не запутаться, нужно закрывать глаза. Отмахнуться, как от назойливой мухи. Не всегда поиск объяснений приводит к истине. Особенно тогда, когда мысли в голове, словно спутанные нити. Там, где царствует хаос, порядок не навести.

На данный момент первостепенной задачей для меня является — выяснить, по какой причине у меня чешется шея, связан ли с этим как-то Неволин или министерство со своей треклятой меткой!

Тяжело вздохнула.

Взглянув за ворота, подавила в себе желание сбежать. Сторожевую будку привратника отсюда, с конца парка, видно не было. Несмотря на близкое расположение к центру Этенбурга, территория института пустовала, по чуть ухабистой дороге не проезжали мимо кареты, чувствовалась некая обособленность этого места. Тишь да гладь!

Отвернув свой взор от территории, что находилась за пределами высоких ворот и которая, несомненно, притягивала меня, ставшую затворницей, хоть раз да оказаться за воротами, испытать эфемерную, иллюзорную, но свободу, я вспомнила про томик с уставом МагИнститута, что сжимали мои руки.

Раскрыла и удивилась, разглядывая буквы. Письменность в Россонтии напоминала обыкновенную, хорошо знакомую, кириллицу, прочитать которую любому попаданцу из просторов СНГ не составит труда. О каком таком языковом барьере вещала куратор — без понятия.

То ли я, как местная, понимаю, что написано, то ли это действует упомянутое куратором заклинание и на самом деле вместо кириллицы на страницах написаны какие-нибудь иероглифы. В общем, пренебрегать советом как можно скорее выучить язык и научиться на нём писать, я, дабы не оплошать, на всякий случай лучше не буду.

Бережённого бог бережёт, как говорится.

Закончив с уставом, попыталась слезть с дерева. Из-за гладкой подошвы туфель соскользнула нога, и я, не удержавшись, грохнулась на землю, приземлившись на бедро. Удар не сильный, но синяк будет однозначно.

Прихрамывая, направилась к озеру, петляя витиеватой дорожкой парка. На водной глади плавала одинокая утка и чистила свои перья. Птица не обратила на меня никакого внимания. Пристроившись на бережке, за камышами, я немного примяла траву на газоне своей пятой точкой, созерцая природу вокруг. Не думаю, что садовник расстроится.

Я просидела у озера аккурат до начала завтрака. Только мои наручные часики показали восемь утра — встала и оптимистичненько так направилась за Виринеей, чтобы на завтрак пойти вместе. Организм уже требовал еды, желудок урчал, точно голодная зверюга. На моём лице расплылась улыбка, полная предвкушения.

Знахарка спала.

На лице застыло блаженное выражение, из чуть приоткрытых губ на подушку капала слюнка. Просыпаться девушка явно не намерена. Промелькнула мысль разбудить соседку, однако это было бы слишком нагло и бестактно. Пусть спит себе на здоровье, позавтракаю в одиночестве, хоть мне будет и неловко.

Столовая практически ничем не отличалась от современной школьной или студенческой столовой. Недлинные прямоугольные столы с лавочками из светлого дерева, за которыми может уместиться человек шесть по обе стороны. На стенах — белые, такого кремового оттенка, обои. Пол покрыт чем-то наподобие линолеума.

Помещение утопало в солнечном свете, потому что окна были большими, почти панорамными, вид открывался потрясающий, тепло чувствовалось даже через стекло. В воздухе витал умопомрачительный запах свежеиспечённых булочек и хлеба. Из кухни раздавался звон и бряканье кастрюль. Слышались негромкие разговоры тех студентов, кто явился к началу завтрака.

Схватив поднос, направилась к раздаточной. Сюда, как я выяснила ещё вчера, подходили только малообеспеченные студенты или иномиряне. Зажиточным студентам завтрак либо накрывали заранее, либо подавали. Зажравшиеся, ленивые аристократишки! Чтоб их!

Мне, как и всем, кто стоял на раздаточной, выдали порцию овсянки, белый хлеб, толстый кусочек сыра и чай с лимоном. Поморщилась. Что ж, голод не тётка. Во всём нужно искать плюсы, положительные стороны. Овсянка на завтрак — что может быть полезней! А этот щедрый кусочек сыра? М-м, какая роскошь!

Убедить себя внутренне не получилось.

Аристократы — их нетрудно отличить — «давились» мягкими булочками, фруктовыми салатиками, бутербродами с ветчиной. Даже овсянка у них выглядела аппетитней моей — с тающим кусочком сливочного масла, идеальной консистенции и с парком над тарелкой!

«Не завидуй», — ехидно шепнуло моё внутреннее «я».

Оглядев столовую, направилась с подносом в руках к тому столику, за которым мы вчера с Виринеей сидели, он был свободным. Взгляд случайно зацепился за единственные знакомые в столовой лица. Меня тотчас заметили.

— А вот и моя солнечная девочка! — сказал Вася.

— Меня сейчас стошнит! — сказала Дженнифер.

— Привет! — поздоровалась с алхимиком, проигнорировав его подружку. — Приятного аппетита!

Когда прошла мимо, парень с сияющей улыбкой на губах окликнул:

— Нора, садись с нами.

— Ты серьёзно? — возмутилась брюнетка, сделав осторожный толчок в его плечо.

— Думаю, — я замялась, — мне здесь на рады…

— Да, тебе здесь на рады, — желчно подтвердила Дженнифер.

После такого я обязана присоединиться и испортить завтрак одной высокомерной стерве!

— А знаешь, — вредно усмехнулась, — я, пожалуй, согласна.

Эрсон скосила глаза и отодвинулась от меня, как от прокажённой. Василёк бросил на неё взгляд, полный недоумения и порицания. Девушка насупилась, но промолчала. Я же опустилась на лавку рядышком с алхимиком. Мы переглянулись. И синхронно улыбнулись.