– Всё возможно, ибо то заклинание вырывает у тебя твою силу, словно клещами.

– Откуда ты это знаешь? – удивилась я.

– Я многое чего знаю, – улыбнулся Йорик. – И я, так полагаю, нам здесь нечего делать? – спросил он, поднявшись.

– Да, его здесь нет. Я его не чувствую, – посмотрела по сторонам я, точно подтверждая это.

– Хорошо, – вздохнул тенебрис. – Тогда нам пора домой.

Я вскочила из надгробия.

– Да, пойдём.

Мы пересекли пространство и оказались во всё той же знакомой пещере. Это был наш спрятанный мир, который мы усердно скрывали, но который хотели превратить в истинный.

– Как его не было там? – удивилась Мара, стоя посреди круглого зала. – Значит, наши поиски опять тщетны, – расстроенно добавила она, опустив длинные ресницы. – Как жаль!

В светлом помещении, которое слепило глаза, также находился Альберт. Он сидел на белом диване.

– Да, очень, – ответила устало я, и собралась уходить. Мара перехватила меня за руку, прикоснувшись ледяной кожей.

Мне показалось, что я продрогла до костей.

– Ты мне ничего не хочешь рассказать? – добавила Мара.

– Нет! – твёрдо ответила я, хотя, на самом деле, многое накипело, и я держалась из последних сил, чтобы не разозлиться.

– Хорошо, ступай! – высокомерно, не глядя мне в глаза, ответила она.

– Кто здесь хозяин – не тебе решать! – огрызнулась я и увидела осуждающий взгляд Альберта.

Но я не стала дожидаться ответа Мары и, вырвавшись из её холодных объятий, направилась по лестнице к себе в комнату.

– Доиграешься, сокол! – услышала в след раздраженный голос Мары.

Комната стала холодной и совсем чужой после моего возвращения, как, впрочем, и весь этот замок. Я переоделась в платье бирюзового цвета, но постоянно дрожала. Позвав прислугу, я попросила растопить камин. Толстая женщина в длинной белой юбке и тёплом цветастом свитере принялась разжигать его.

– А где мальчик? – спросила я у её спины, когда та занималась своими делами.

– Какой мальчик? – переспросила та, не поворачиваясь.

– Я забыла его имя, – с досадой ответила я. – Ну, он, кажется, здесь один ребёнок в замке. Егор, по-моему, – пыталась вспомнить имя, но никак не получалось.

– А, вы про Глебушку? – продолжая копошиться в камине, уточнила та.

– Да, точно! Так его звали… Но где же он? – спросила я опять.

– Он в замке. Позвать его? – переспросила женщина.

– Да, зови! – приказала я.

– Сейчас, только разожгу огонь.

– Ступай! Зови Глеба, он мне срочно нужен! – приказала я.

Женщина вздрогнула и незамедлительно исполнила приказ, выйдя из комнаты. Я посмотрела на кучку дров, лежавших возле камина, подошла и приложила руки к ним.

Я подумала об огне, о том, как красное пламя проходит по моим жилам. Я чувствовала жар внутри, он стремительным потоком пытался вырваться наружу и, наконец, нашёл путь сквозь пальцы. Поленья в камине, которые тщетно пыталась разжечь прислуга, вспыхнули в одно мгновение. В моих зрачках разгорелось пламя, я была одним целым с миром огня, по венам разливалось чтото горящее и жгучее.

– Ты звала меня, госпожа? – перебил мысли тихий голос мальчика.

Я вернулась в мир тёмных богов.

– Что ты делала? – спросил Глеб с блеском в глазах.

– Разжигала пламя. Видишь, это я распалила! – указала я рукой на огонь в камине.

– Э-э-э. Нет, это было что-то другое.

Я почувствовала себя так, словно была застукана за чем-то личным, что не должно было быть увиденно никем. Но ведь такова суть ведьм, мы чувствуем стихии.

– Да, ты странная, – в ответ получила я.

– Почему? – удивилась я.

– Ты не такая ведьма, как все, – деловито ответил он и прошёл на середину комнату. – Итак, чего госпожа звала меня?

Это показалось мне забавным. Я, еле сдерживая улыбку, кашлянула, прочистила горло и прошла важно по комнате. Изображать в этот момент злую ведьму у меня не получалось.

– Да, я тебя позвала, чтобы спросить, – наконец, деловито сказала я. – Что здесь происходило, пока меня не было?

Мальчик криво улыбнулся, будто понимал, что ему придётся «стучать» на господина и уже мысленно готовил взаимную просьбу, а, может, и шантаж. Но ответил:

– Ничего особенного!

– А Антопуа? – сглотнула я, прежде задать этот вопрос.

– Всё как обычно, я ношу ему пищу по просьбе господина.

Я прошлась взад-перед по комнате, прежде чем озвучила просьбу:

– Я хочу попросить тебя кое о чём. Когда Самаэль даст тебе очередной корм, мог бы ты меня позвать? – несмело посмотрела я на ребёнка.

– Но зачем? – удивился Глеб. – Тебе не достаточно было прошлого раза? Мы так испугались, что чуть не умерли там…

– Да, всё верно! – согласилась я, ощущая напряжение внутри. – Но я хотела бы кое-что проверить, – добавила я, не посвящая в детали коварного плана.

– Хорошо! – легко согласился Глеб.

– Что? И ты даже ничего не попросишь в ответ? – удивилась я.

– Да, попрошу, – ответил он. – – Я хочу, чтобы об этом не узнал Самаэль.

– Это само собой! – согласилась я и взъерошила ему волосы.

– И ещё! – вдруг добавил Глеб.

– Да? – напряглась я.

– Я хочу конфет! – заявил мальчик.

– Но разве у нас нет конфет? – округлила я глаза.

– Нет! – замялся Глеб. – Я хочу конфет из мира людей. Говорят, они волшебные.

Я вскинула брови.

– В мире людей не бывает ничего волшебного, друг! – добавила я.

– Бывает! – не согласился мальчик. – Если верить, что они волшебные, то они станут волшебными.

– Ну, разве что ты так хочешь, – подмигнула я. – Но я могу достать тебе конфет и в нашем мире.

– Нет, я хочу те конфеты. Пусть они напомнят родителей.

Стало как-то грустно и тоскливо.

– А где они, твои родители? – в итоге несмело спросила я.

– Их больше нет. Давно уже, – спокойно ответил Глеб.

Наступила тишина. И я решила сменить тему.

– Но как же ты стал тенебрисом? Ты ведь ещё так юн, чтобы выбирать! – поинтересовалась я.

– Самаэль сказал, что избрал меня для важной миссии. Раскрыл мои таланты и забрал к себе.

– А что ты умеешь? Ты же не ведьмак, это точно, я бы почувствовала.

– Я не боюсь холода, у меня горячая кровь. Господин сказал, что я очень пригожусь для этого. Он дал мне задание кормить то чудище…

– Антопуа? – уточнила я, хотя прекрасно понимала, что речь шла о нём.

– Да, именно, – тихо ответил Глеб. – Но ты же мне достанешь конфет, правда? – с надеждой посмотрел он.

– Конечно, ты же ведь мой друг! – ответила искренне я. – Я принесу их тебе, когда мы опять пойдем в мир людей.

– Обещай, что вернешься?!

И хотя смысл в его словах был понятен: ребёнку нужны были сладости, я вдруг ощутила, что нужна кому-то, хотя бы ради конфет.

На ужин я не пришла. Не хотела видеть никого, и даже Самаэля, который, вернувшись, не зашёл в мои покои. Злясь на всех во всем мире и думая о смерти близкой подруги, уснуть я не смогла. Мне не давала покоя мысль, как погибла Ника. Воображение рисовало различные картины её смерти – от быстрой до самой мучительной. Я представляла, как Самаэль пронзает её тело мечом, как душит в длинных бледных пальцах, передавая в объятья смерти. Я видела разные варианты кончины богини победы, которая не смогла победить собственную смерть. Это пугало меня, заставляло подыматься с кровати и ходить по комнате и снова ложиться в постель. Я пыталась вытряхнуть из головы все ужасные фантазии, но как я ни пыталась, у меня ничего не получалось.

«Почему самая могущественная богиня смогла погибнуть? Почему она не смогла спасти себя?» – думала я каждый раз, когда вставала с кровати и вытирала рукавом ночной рубашки холодный пот со лба.

Ночь казалась бесконечной, наполненная ужасом самой страшной ведьмы планеты. Меня одолевали сомнения: а если я стану врагом номер один Самаэлю, а если он меня за что-то возненавидит? Я и боялась, и ненавидела, и одновременно любила его. Какое странное смешанное чувство, я не могла разобраться в собственных эмоциях.