Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Скотт ничего не пишет о той злополучной ночи, с которой все началось тридцать лет назад. Правда ли, что он встречался с Элизабет? Правда ли то, что она любила его? -- Это не столь важно. Важно другое. После того, как, надо полагать, Элизабет отвергла Вильяма, он вскоре отменяет препарат "...-6", который, вероятно, мог сыграть решающую роль в ее выздоровлении, более того, вообще, если судить по записям в дневнике, напрочь отказывается от мысли вылечить ее. И через три года рождается Элен. Но, может быть, я ошибаюсь, и Скотт просто отчаялся спасти Элизабет? Ведь даже после длительных периодов прояснения рассудка она снова и снова теряла нить, связующую ее с этим миром.

И все же, думаю, была права Патриция -- Скотт сознательно порвал эту нить, своими руками...

Странная бывает любовь...

Перелистнув последнюю страницу дневника, я еще долго всматривался в белое здание клиники, в ее квадратные окна, словно пытаясь найти в них Элиз, но только не ту, которую видел сегодня. Лишь приезд Куена заставил меня отвести будто окоченевший взгляд.

Он подошел, поздоровался, сел ко мне в такси.

-- Я должен Вам сказать... Пани убит...

-- Уже знаю... Этот? -- Куен взял кейс.

-- Да...

-- Все-таки в клинике?

-- Да... -- у меня не было желания вступать с ним в диалог. Похоже, Куен почувствовал мое настроение, и потому, пожимая на прощание руку, как-то по особенному понимающе покачал головой и сказал лишь короткое: "Удачи!

Его шевроле уже развернулся, когда я заметил на повороте за кустами шлем, отыгравший солнечный зайчик мне в глаза. Но шевроле сорвался с места... всего шестьдесят метров до поворота... Я выскочил из машины и услышал автоматную очередь.

Мотоциклист был скор на руку. За те десять секунд, что я бежал к шевроле, он успел забрать драгоценный кейс и исчезнуть, словно его и не было.

Куену, завалившемуся набок на кресло справа, пули не дали времени даже на последнее "прости"...

40.

Я не стал дожидаться ни полиции, ни военных. Почти не сомневаясь, что только Роже Шали, даже мертвый, сможет мне помочь в поисках убийц, я позвонил в его офис. Мне ответил приятный голос Марии Стюарт.

-- Мсье де Санс?

-- Я могу надеяться, что Вы дождетесь меня в офисе? Я постараюсь приехать как можно скорее, -- попросил я.

-- Разумеется, сэр...

Париж, однако, словно прорвало. Машины нескончаемыми потоками, дыша друг другу в затылок, покидали город. Но за рулем и в салоне всегда сидели мы с Вами, зрителями же этого панического бегства, не смею писать, постыдного, были они -- мутанты; кто стоя на пороге дома, провожая долгим взглядом реку, иногда застывающую в своем течении, иногда шумно живую, кто из-за оконных жалюзи, тайком, кто, чаще молодежь, открыто выражая враждебность криками, улюлюканьем, бранью, свистом. Миллионный город был словно... Оказывается, я не знаю с кем или с чем сравнить все то, что происходило в Париже в те дни после НОЧИ. Нет, муравьи возвращаются в разоренный муравейник, и пчелы строят свой дом заново. Крысы? Но когда они бегут с корабля, он тонет. Париж -- он оставался и жил дальше, не с нами, с ними, -- жизнью новой, чужой, но жил. То, что происходило, не имело аналогов в этом мире. И какой толк был в стоящих вокруг танках, вооруженных до зубов солдатах, кружащих над городом вертолетах, когда сражение было уже проиграно...?

Путь, который должен был занять не более часа, из-за многочисленных автомобильных пробок, царившей на дорогах неразберихе, перекрытых военными улиц, отнял у меня время до вечера. Незадолго до объявленного с 20.00 комендантского часа я оказался на Бульваре де Ризе.

Звонить в дверь не пришлось, очевидно, Мария Стюарт заметила меня из окна.

-- Здравствуйте, мсье де Санс, я уже начала беспокоиться, не случилось ли что, -- встречала она.

В этот раз платье на ней, еще более откровенное, чем то, в котором я видел ее раньше,-- длинное, черное, блестящее, облегающее фигуру, с разрезом сбоку до пояса, обнажающим бедро,-- меня почти раздражало.

"Она тоже празднует победу", -- подумал я, вслух же процедил сквозь зубы:

-- Роже убит этой ночью...

-- Мне сообщили, кто-то из полиции. -- Ответила они цинично хладнокровно, лишь добавив, впрочем, безразлично: -- Жаль босса...

-- Мадемуазель, я хотел бы...

-- Вы хотели забрать Ваше дело? -- не дала она досказать мне.

-- Да.

Шали предупреждал меня, что все может сложиться подобным образом и что тогда я смогу воспользоваться собранными им материалами.

-- Пожалуйста, пройдите в кабинет... Номер вашего сейфа "В20".

В кабинете я был один, Мария Стюарт осталась в приемной. Я быстро нашел свою ячейку, набрал известный только мне и Шали шифр, и извлек из сейфа толстую папку.

-- Мсье Клайнофорд? Хорошо, я перезвоню,.. -- донесся до меня голос Стюарт.

В папке оказались несколько фотографий и копия доклада, подготовленного комиссией по расследованию гибели станции "Большой Джо" Излишне передавать здесь содержание более чем полуторы сотни страниц этого документа с пометкой "для служебного пользования", изобилующего заключениями экспертов, схемами и диаграммами. Я упомяну лишь о трех фактах, без которых мой рассказ не будет и полным и логичным. Первое: вывод комиссии был однозначен: авария на станции произошла в результате теракта. Второе: тела четырех человек не были обнаружены на станции, три трупа не были опознаны. Третье: за три минуты до того момента, как была нарушен герметичность станции, от нее отделилась капсула, однако человек, решивший бы использовать ее как путь к спасению, был бы, по утверждению комиссии, обречен.

Что касается фотографий, к которым я обратился, уже просмотрев доклад, то на первой же из них увидел Марию Стюарт... входящую в клуб "Парис"...

"Почему Роже Шали следил за своим секретарем?" -- Встал передо мной неожиданный вопрос.

Насторожившись, я медленно поднял глаза на дверь кабинета. Она была чуть приоткрыта. Теперь звонок к Клайнфорду уже не казался мне столь безобидным. Я напомнил себе охотника, попавшего в собственный капкан.

В приемной, стараясь выглядеть как можно естественнее, я поспешно попрощался с Марией Стюарт.

53
{"b":"61433","o":1}