- Что это значит?
- Вверяю тебе надзор за мастерскими. Здесь нужен человек со вкусом и фантазией,- буду требовать небывалого.
- Но я никогда подобным не занимался.
- Пустяки. Ты умеешь работать руками - быстро вникнешь. В старые времена придворные художники нередко делали рисунки для доспехов. Пойдём, покажу тебе, как что устроено.
Джеди оторопело следовал за Принцем, обозревая склады и кузницы, спальни работников и кухню с просторной столовой, бесконечные залы, где трудились точильщики, чеканщики, гравёры, золотых дел мастера и прорва разного другого народа, набранного, казалось, по всей Империи,- а ведь этот сорт людей совсем не просто бывает сманить на новое место. Принц распоряжался, как о деле, уже давно решённом:
- Нужен лёгкий доспех, под стать такому у кочевников. Но чтобы в традициях - дух боевого прошлого, древняя слава Империи. И новая надежда, моя верная гвардия в сияющих латах. И вот ещё что учесть - не все они будут люди. Дальше - особенно. Ты видел подобных созданий, продумай для них защиту. Так, чтоб вписались в общую картину. Чтобы всем было видно - так надо, и это очень большая удача, иметь на своей стороне подобных бойцов.
- Но разве они уязвимы?
- Да.
Так прозвучал этот простой ответ, что Джеди вдруг понял, что Принц не забыл о Маре и что полночная волчица уже никогда не вернётся. На один краткий миг по лицу Ченана пробежала дымка неведомого воспоминания.
Джеди увидел ту же тень в глазах Принца позже, когда был съеден дружеский ужин и наступила пора расставания.
- Она позвала меня, когда умирала. Я был с ней её последнюю минуту, смотрел вместе с ней. И я видел мальчика с твоей гравюры.
- Он был убийцей?
- Нет. Но боюсь, что убийца мог ему повредить. Я перестал его чувствовать. Что-то случилось. Где доска, которую ты резал для печати? Мне нужно много таких портретов. Армия, чиновники, сборщики налогов - я разошлю их повсюду. Пусть ищут.
И в этот момент Джеди неожиданно и с окончательной ясностью осознал, что никому и никогда не суждено вызвать в душе Ченана хоть слабый отблеск того же участия, что и таинственный змеёныш с двусмысленными разными глазами. И понял, что единственное, что ему остаётся - это взять свою жизнь, словно горсточку праха и бросить в пламя великой судьбы.
-Всё, что Вам будет угодно, мой принц,- он поклонился и вышел в звёздную синеву вечера,- всё, что угодно.
Глава семнадцатая
Воронёнок
Плохо видеть друзей во сне. Слишком часто - плохо.
Среди Гончих не принято использовать магию в личных целях, но чутьё - его никуда не денешь. Сет понял, что с воронёнком беда в тот самый день, когда оказался на остывшем, размётанным ветром пепелище монастыря. Изначально далеко не бессердечный, он знал, что ради общего дела не должен впускать себе в душу эту потерю, эту вину - Сет рос без родителей, и в его жизни не было никого дороже этих двух еретиков - старого и молодого. Но теперь это было неважно.
Произошла странная вещь - что-то поджидало его на месте бывшей святыни, бывшего дома. Сет сутки провёл на пожарище в молитве и медитации, пытаясь прозреть картину событий, уловить за пределами сверхчувственных ощущений подсказку, как наилучшим образом выполнить свой долг, обуздать вырвавшуюся в мир людей злую силу, которая - и только она одна - могла сотворить здесь такое. И в то же самое время: разве какая-то другая сила могла погубить маленького братца? Сет в это не верил. Будучи моложе на добрый десяток лет, Рав-воронёнок почти ни в чём ему не уступал, - разве что в выносливости, а скоростью реакций и быстротою мысли, пожалуй, что и превосходил. В этом было противоречие. Каждый из этих двоих не мог бездарно пасть жертвой случайных обстоятельств, а уж одновременно, и вдалеке друг от друга...
Что-то здесь было не так. В этом месте прерывался след, которым шёл Сет - запутанный, сложный, но всё более несомненный. А теперь он всматривался назад в поисках своей ошибки. Всё вокруг говорило о том, что он не мог ошибаться и светловолосая дева с цветными глазами действительно та, за кого он её принимал. Но кого тогда повстречал воронёнок? Да, пророки говорили о двойнике Амей Коата, но разве оба мистических близнеца могут быть воплощенным злом? Хлай тоже рассказывал о близнецах, и, если второго младенца взаправду растили ведьмы, ждать Спасителя с этой стороны будет очень наивно. Правда, насчёт Спасителя у пророков говорится очень мало, вскользь и туманно. Среди братьев даже существовало мнение, что Эвои Траэтаада следует рассматривать лишь как вероятность, зыбкий и призрачный шанс, робкую надежду на, с Божьей помощью, выживание человечества. В то время как пришествие Амей Коата было делом решённым. И потому-то, готовясь к войне, такие как Сет, учились рассчитывать только на себя.
Сет редко нуждался в поддержке и совете другого человека, поскольку искал их в общении с более могущественной силой. Но сейчас, когда небеса стали вроде бы дальше обычного, он жалел, что утратил такую возможность и впервые болезненно ощутил наступившее одиночество. И вместе с ним ощутил ещё кое-что. Не то чтобы чьё-то незримое присутствие, скорее лишь слабое эхо, мысленное послание, оставленную ему весточку. Но после Сет никогда не сомневался, что такова была воля Учителя - передать ему своё дело. Дело, важнее которого нет на земле.
Он обошёл весь неспокойный Восток в поисках потерянного следа. Но больше не ведал уверенности человека, который знает, что происходит. И каждую ночь ему являлся маленький братец и пытался о чём-то сказать.
Вот и теперь, пробудившись в совсем уж забытой всеми богами дыре, еретик, разматывая в памяти клубок сновидений, задумчиво брился острым ножом над плошкой с водой, где слегка подрагивало опрокинутое отражение. Водяное зеркальце дробило упавший из крошечного окна луч солнечного света и тянуло взгляд в несуществующую глубину, требуя отрешиться от сиюминутных дел и прислушаться к внутренней тишине, которой известны все на свете тайны. Прозрачный лёгкий транс отгородил стеклянной стеной окружающий мир. Лицо в отражении изменилось.
Мальчик с чёрной косой смотрел на него из-под воды - взрослее, чем Сет его помнил, растерянней и бледнее. Беззвучно шептали бескровные губы:
- Мне надо вернуться. Никак не выходит. Вы совсем без меня пропадёте, дружище...
И Сет увидел иное: седая от ночной росы трава вперемешку с рассыпанным чёрным шёлком, из-под которого узким полумесяцем виднеется край мёртвого лица. А рядом другое лицо, тоже не слишком живое, и кровью залита белая голова, но тонкие девичьи черты удивительно хороши и нежно, как во сне, сомкнуты тёмные ресницы.
Капля крови из порезанной Сетом щеки падает в воду, разбивая видение.
Он понимает, что, помимо всего остального, только что видел лицо своего врага, врага рода человеческого, и в этом лице не нашёл ничего отвратительного. Если это существо способно выжить после схватки с воронёнком, Сет непременно его отыщет. Неужто и его способна заморочить безобидная лживая маска? Навряд ли. Но придётся привыкать к этой мысли, против которой восстают все инстинкты, все навыки воина и защитника: ему нужно будет убить ребёнка. Девочку. Юную девушку, коей бесстыдно прикидывается нечеловечески жуткое нечто, готовое бросить в пасть адской бездны всех народившихся на земле детей.
Однако возможно, что демоническая сущность не является истинной природой девы, а проявляется сродни одержимости, и в этом случае участь Фран заслуживает некоторого сожаления. Но это ничего не меняет.
Даже если - вдруг - в каких-то расчётах случилась ошибка и имеется вероятность напрасной невинной жертвы, нужно спокойно принять этот риск, ведь в решающий момент может быть губительной даже тень сомнения.
