- Зачем нам платить выкуп, - удивился Марон, - два года назад мы наголову разбили войско кочевников. Неужели ты думаешь, что сейчас они смогут собрать против нас новую армию. Уверен, что им это не под силу.

- Степь большая, - не согласился с ним Ругон, - в ней много людей и коней. В прошлый раз не все племена поддержали молодых ханов. В последней войне они не потеряли ни одного человека. Так что им мешает собрать новое войско?

Я хорошо представлял себе жизнь степи и был полностью согласен со стариком. Несмотря на то, что в великой битве многое варвары сложили свои головы, сейчас им на смену подрастают младшие братья и сыновья. В своем трактате "дикие народы юга" Гугон Красноречивый писал: "каждый кочевник готов в любой момент покинуть свое племя для того, чтобы принять участие в войне, потому что жизнь его пуста и не сулит ничего кроме тяжкого труда, тогда как на войне он сможет добыть себе славу и имущество убитых врагов".

- Нам необходимо с ними договориться, - настаивал Ругон, - что такое деньги по сравнению с человеческими жизнями? Даже после того, как король расплатился с ополчением и воинами и выделил деньги на восстановление Пауса, казна не оскудела. 30 лет без войны обогатили страну.

- Нельзя вечно платить за мир со степью, - не сдавался Марон, - что же мы за воины, если боимся открытой драки?

Не трудно было понять, о чем он толкует. В дни мира воинское сословие никак не могло проявить себя и проводило дни в праздности, зато во время войны дворяне могли рассчитывать на щедрое вознаграждение и внимание королевской особы. Только в бою можно было снискать славу. Наверно, если бы я был настоящим дворянином и родился в собственной усадьбе, то думал так же, как Марон, но моя жизнь сильно отличалась от той, к которой привыкли молодые воины. Я провел много времени среди простых людей, успел повоевать в рядах ополчения и потому хорошо понимал, сколько горя принесла народу война.

- Битва ради битвы не имеет смысла, - упорствовал Ругон, - говорю вам - стране нужна передышка. Нужно время, чтобы бабы смогли нарожать и вырастить новых воинов.

Марон не стал продолжать спор, но я видел, что слова старика его не убедили. В этом не было ничего удивительного, потому что молодой воин просто озвучил нам то, о чем думали большинство дворян.

- Мы сильно рискуем, отправляясь в поход, - продолжал старик, - но я хочу, чтобы Вы поняли - сейчас наши жизни по сравнению с жизнью владыки ничего не стоят. От его возвращения в столицу зависит многое.

Марон презрительно фыркнул.

- Жизнь каждого из нас важна для богов. Но к чему все эти разговоры? Мы не дети и понимаем, что в степи нас могут ждать тяжелые испытания.

Ругон нахмурился.

- Я говорю не про степь.

Мы с Мароном удивленно переглянулись.

- Тогда, о чем ты говоришь? - спросил молодой воин.

- Гамон считает, что по дороге на нас могут напасть, - пояснил Ругон, - нас могут попытаться убить прямо здесь в долине, когда мы с владыкой поедем обратно.

- Кто может решится на такое? - не понял я.

- Возращению владыки обрадуются не все. Думаю, что в столице найдутся люди, которые попробуют нам помешать.

- Чушь, ерунда, - Марон покачал головой, - никто не осмелится напасть на посланников короля.

Ругон внимательно посмотрел на него и очень серьезно сказал, - а король нас никуда не посылал.

Вот это была новость, так новость. Если даже меня от слов старика бросило в дрожь, то, что уж говорить о Мароне. Молодой воин вскочил на ноги.

- Как же так, - возмутился он, - ты же говорил...

- Я сказал, что Гамон собирает отряд, который должен привести владыку домой, - перебил его Ругон, - а ты не стал задавать лишних вопросов.

- Но ведь Гамон правая рука короля, - воскликнул Марон, - я был уверен, что он выполняет его приказ!

- У короля больше не осталось ни "рук", ни "головы", - проворчал старик, - он никого не слушает и ничего не желает знать. Он понимает, что владыка станет уговаривать его заплатить выкуп степнякам и поэтому не хочет видеть его в столице.

- Я бы тоже не обрадовался такому просителю, - с вызовом сказал Марон, - если монахи так боятся новой войны, то пусть, как и прошлый раз заплатят из своих кошельков.

Я подумал о том, что на месте владыки давно сидит новый человек, который может иметь свое мнение на этот счет. Захочет ли он отдать деньги собранные со всей страны на великое дело или решит потрать их на себя и своих приближенных? Раньше в монастырях жили скромно, но все меняется.

- Казна каждый год собирает налоги, а церковь живет на пожертвования. Даже если священники обдерут все серебро с алтарей, у них не хватит денег. Без помощи короля им не справиться.

- Неужели все дело в деньгах, - не унимался Марон, - возможно у короля есть более веские причины не доверять владыке.

- Какие, например? - удивился Ругон.

- Не знаю, - молодой воин насупился, - но я бы тоже не стал безоговорочно доверять человеку, который несколько лет провел в стане врага.

- Ах, вот ты, о чем, - проворчал старик, - похоже, тебе, как и нашему королю везде мерещатся заговоры. Может быть, вас с ним сразила одна и та же хворь?

- Не стоит тебе говорить такое, - вспыхнул Марон.

- Почему, - спросил Ругон, - в столице открыто говорят о том, что король боится мятежа. Он считает, что владыка собирается при помощи союзников лишить его трона.

- Это невозможно, - запротестовал я, - других претендентов на трон нет. Сын короля еще слишком мал, чтобы править, а он последний из рода.

В древних манускриптах мне доводилось читать о дворцовых переворотах. В темные времена брат восставал на брата, и корона могла по нескольку раз в год переходить из рук в руки внутри царствующей династии. Поговаривали, что с тех пор короли старались избавляться от младших братьев пока те не вышли из "нежного" возраста, потому что гибель ребенка легче было списать на несчастный случай.

Ругон с Мароном одновременно уставились на меня. Сначала я даже не понял, что означают эти взгляды, но потом сообразил. В свое время я выдал себя за потомка древнего рода, который мог бы претендовать на королевский трон.

- Да бросьте, - возмутился я, - вы что, правда, думаете...

Я осекся и не смог продолжать. Какой из меня к демонам король! Я даже в страшном сне не мог представить, что кто-то всерьез думает о том, что я со временем смогу стать монархом.

Видимо мы сильно расшумелись, потому что расположившиеся неподалеку слуги встрепенулись.

- Не нужно ли чего, господин?! - спросил оруженосец Ругона.

Мы назначили его старшим над остальными, как самого опытного. Его беспокойство было понятно. Если дворяне раскричались лучше лишний раз спросить, в чем дело, пока тебе не отвесили тумаков за нерадивость и лень.

- Нет, - крикнул в ответ старик, - занимайся своим делом, и ужин наш не сожги!

Неожиданное вмешательство слуг оказалось очень кстати. Марон сменил неприятную для меня тему. Видимо ему так же, как и мне, мысль о перевороте показалась смешной и нелепой.

- Не буду спорить, - сказал он, - владыка великий человек и в свое время много сделал для всех нас, но не он главный в королевстве - сказал он, - как можем мы - воины идти против воли короля? Неужели Гамон этого не понимает? Зачем он вообще затеял этот поход?

- Когда-нибудь всем нам придется отвечать за свои дела перед богами, - сказал Ругон, - и когда на весы судьбы лягут добрые и злые поступки, совершенные тобой в этом мире никакой король не поможет тебе оправдаться перед бессмертными. Гамон хочет спасти страну, и он не может оставить старика в руках степняков. Для него это дело чести.

- А для тебя?

Старик не ответил. Все было понятно и так.

Бедный Марон! Отправляясь в поход, он и подумать, не мог, что выступает против правящего дома. Если о нашем приключении узнают, то пострадает не только он, но и все его многочисленное семейство. Легко поступать по совести, когда ты один, как перст. Мне же было наплевать на то, кто и зачем решил отправить отряд в степь. Я был согласен с Ругоном - владыке не место среди варваров.