Тогда я решил попросить его:

– Послушай, расскажи мне о своих превращениях. Мне очень интересно. Я поверю каждому твоему слову, – пообещал я, и добавил: – честное слово.

– Взрослых мало что интересует, – сказал мальчик.

– Вот тут ты ошибаешься. Просто у взрослых есть свои интересы, свои заботы, которые не интересны таким малышам, как ты. Но мне правда хочется узнать о тебе побольше, узнать твою историю.

– Зачем вам?

– Ну, я ведь первый раз в жизни видел превращение мальчика. Такого не забудешь. Может, я напишу об этом книгу.

– Ах, да. Вы ведь писатель… Мама мне говорила, что все писатели – больные люди.

– Правда? – удивился я.

– Да.

– А ты любишь читать?

– Я прочитал много книг, – сказал мальчик без всякого хвастовства. – Только мало среди них попадается интересных. И картинки не всегда красивые. Когда картинки красивые, книга становится намного интересней.

– Тут ты совершенно прав, – согласился я. – И в какой же книге картинки тебе больше понравились?

Мальчик ненадолго задумался.

– В книге про собаку, которая была кошкой. Мы со Скриптиусом делали дом по рисункам из этой книги. Там очень красивые дома, похожие на маленькие замки.

– Ваш дом тоже похож на замок. Твой папа, наверное, очень богатый человек?

– Не настолько, чтобы подарить мне друга, – ответил мальчик.

– Разве друзей дарят?

– Бывает, что и дарят, – сказал малыш. – Но чаще их находят, или теряют… И теряют даже чаще, – грустно добавил он.

Мальчик рассуждал совсем по–взрослому, и это казалось забавным и странным. Мы перешли небольшой мостик через ручей, втекающий в пруд. Здесь мальчик остановился и сказал, что дальше пойдет один.

– Но мы с тобой еще встретимся? – забеспокоился я. – Ты мне расскажешь о своих приключениях?

– Приходите завтра к старому дубу, – ответил малыш. Потом он хотел уйти, сделал несколько шагов, но обернулся и добавил: – Только осторожно шагайте по траве, не раздавите кого–нибудь.

Малыш ушёл. Только тут я вспомнил, что даже не спросил его имени. Очень уж он был странным.

В то утро, когда всё началось, малыш проснулся раньше обычного. За окном солнце окрашивало деревья сада в изумрудные цвета с розовыми утренними оттенками. Из раскрытой форточки доносился щебет птиц. Мальчик потянулся на постели и только хотел подняться, как вдруг в форточку влетел небольшой кленовый листок. Он плавно опустился на постель малыша. Совсем зеленый листок, только по краям чуть–чуть пожелтевший.

«Первое письмо осени», – подумал малыш. Он взял листок, слез с кровати и положил его на подоконник. Потом достал из шкафа коробку с засушенными жуками и бабочками, разложил насекомых рядом с листиком и стал рассматривать. Это была папина коллекция. Папа рассказывал, что собрал её ещё в молодые годы, и что она чудом сохранилась у бабушки на чердаке. Тогда малыш думал: «Разве годы бывают молодыми или старыми? Если папа говорит, что собрал эту коллекцию ещё в молодые годы, значит, сейчас годы старые, и я живу в старые годы. Какая–то ерунда. Странно все–таки говорят взрослые. И как это можно чудом сохраниться? Либо вещь хранят, как положено, и она сохраняется, либо хранят плохо, и она пропадает. Какое же здесь чудо?» Но папа все подобные вопросы называл глупыми, и малыш никогда не лез к нему с «такими пустяками».

Когда мальчик подрос, папину коллекцию передали ему, так как папе она давно уже была не нужна. Уже тогда в ней у многих насекомых были поломаны лапки и усики. Мальчику хотелось, чтобы жуки и бабочки были живыми, но чтобы не расползались и понимали его. Тогда он мог бы поиграть с ними. Он мог бы научить их стольким интересным вещам! Но как играть с калеками, приколотыми булавками к картону?

Малыш убрал коллекцию обратно в коробку и решил немедленно идти в сад. Ему больше нравилось наблюдать за живыми насекомыми. А в саду их сколько угодно. Там ему никогда не было скучно. Только иногда немножко грустно. Но грусть, ведь это не скука.

Малыш вышел из дома. В огороде мама рвала морковь. Увидев малыша, она выпрямилась и улыбнулась:

– Ты чего так рано сегодня?

– Я хочу погулять в саду, – ответил мальчик.

– Сначала надо позавтракать.

– Я не хочу есть.

– Всё равно надо, – ответила мама. – Нельзя гулять на голодный желудок.

– Он у меня не голодный, – попытался возразить малыш, но мама была непреклонна.

«Дети всегда должны есть тогда, когда этого хотят взрослые. Даже если совершенно не хочется есть, – подумал малыш и направился в столовую комнату. А еще он подумал о том, почему завтрак называют завтраком. – Дают его с самого утра, а называют завтраком. Странно. Вот и давали бы завтра. Завтра? Так это, наверное, потому, что пищу оставляют на завтра и доедают утром. Вот и получается: завтра утром, или завтрак».

– Мама, почему завтрак называют завтраком? – спросил малыш, когда уже сидел за столом и нехотя пережёвывал котлету.

– Не знаю, – ответила мама. – Не задавай глупых вопросов. Лучше ешь!

– Ешь кашу, – заставляла мама. – И поддевай морковь, а то так и останешься маленьким на всю жизнь. Не вырастешь.

– Я не люблю морковь. А зайцы и мыши едят ее и не вырастают большими.

– А люди вырастают. Вон посмотри на папу, какой он большой.

Папа молча уписывал завтрак и читал газету.

– Но все папины знакомые выше его, – сказал мальчик.

– Не выше, а длиннее, – заметил папа и снова уткнулся в газету.

– Значит, они больше ели моркови, – ответила мама.

– А я не хочу быть большим, – сказал мальчик. – Я хочу остаться таким, какой есть. Большим быть не интересно.

– Оставайся, каким хочешь, но завтрак доешь, – строго сказала мама. – Иначе на весь день останешься дома. Хоть бы ты повлиял на него, – упрекнула она папу.

«Взрослые никогда не едят то, что им не нравится, – подумал малыш насупившись. – Но они всегда заставляют делать это детей».

– Ну, мне пора, – заявил папа и повернулся к малышу. – Если ты успеешь доесть свою кашу, то я прокачу тебя на машине до самых ворот.

Завтрак каким–то странным образом мгновенно исчез в животе мальчика, ему даже не пришлось его пережевывать, всё произошло само собой. Через минуту он уже сидел в машине и ждал отца.

Отец улыбнулся, потрепал малыша по волосам и повернул ключ зажигания. Машина тихо заворчала и медленно поехала по аллейке. Но не прошло и минуты, как отец нажал на тормоз перед самыми воротами.

– Вот и всё, – сказал он. – Выходи и отворяй ворота.

Малыш вышел из машины, открыл обе половины ворот и долго смотрел на удаляющуюся машину отца, пока она вовсе не исчезла за поворотом.

Когда машина исчезла из вида, мальчик закрыл ворота и побрел к дому. Ему хотелось сразу уйти в сад, потому что стало отчего–то грустно. Но нужно было спросить разрешения у мамы. "Взрослые не любят, когда дети делают что–нибудь без спроса, или уходят куда–нибудь без разрешения. Но сами всё делают без разрешения".

Мальчик плелся по аллейке к дому и смотрел на деревья. Некоторые из них уже стали разноцветными, красивыми, но на дорожке листьев было ещё очень мало. Он стал разглядывать лежащие под ногами листья, потом заметил около листьев следы какой–то птицы. Рядом копошились муравьи. А вот и след папиной машины. Красивый узор хорошо врезался в грунт. Малыш представил себя следопытом. Он читал про следопыта в какой–то старой папиной книжке. Кажется, она так и называлась: «Следопыт». И написал ее писатель, которого звали Фенимор. Мальчик запомнил это имя, потому что оно показалось ему очень смешным.

Возле крыльца стояла мама.

– Ну, проводил папу? – спросила она.

Малыш кивнул головой.

– Теперь можешь идти, погулять в саду. И смотри не подходи близко к пруду, ты ещё не научился плавать, – наказала она.