- А тебя ненавидят?

- Ну, Кетиль-то уж точно, – тяжко вздохнул Тинто. - И все те, кого я заставил платить.

- А меня?

- Тебя? Тебя нет. Тебя-то за что?

Тьелпэ пожал плечами:

- Ты заставляешь платить, я заставляю работать. Но ты хотя бы тактичный. - Тинто на это снова тяжко вздохнул, и он глубокомысленно добавил: - А больше всех тогда должны ненавидеть торговцев. Они всех заставляют платить.

Головы Тинто не поднял, но всё-таки фыркнул, методично проверяя, не удастся ли вытащить камешек хоть через какую-то щель в погремушке.

- А что это у тебя? – спросил Тьелпэ, устав наблюдать со стороны.

- Не знаю, у тебя на столе стояло.

Тьелпэ оглядел стол с таким интересом, как будто впервые задумался, что у него там стоит. Или живёт. Тинто отставил так и не сдавшуюся погремушку и откинулся на спинку стула.

- Ну ладно, он признался вообще. Кетиль этот.

Они обсудили это признание, обменялись впечатлениями от разговоров с Тьелкормо, но, не договорившись ни до чего нового, вернулись к человеческой погремушке. Обоим не давало покоя, как люди засунули туда этот камешек, и остаток вечера они пытались найти в игрушке скрытые замки или разгадать секретную трудоёмкую технику. Вращивать камешек в дерево? Или растить деревянную клетку вокруг него, сгибая и сплетая прутики, пока они ещё молодые?..

Попутно Тьелпэ думал – не вслух, о том, что надо и в самом деле проверить, что там думают о Тинто эдайн и жители города. На всякий случай. Попросить ту же Калайнис или Глаэрет, чтобы придумали, как собрать эти сведения, а потом показать Тинто успокоительный отчёт. Если он окажется успокоительным.

***

Перо бежало по обёрточной бумаге, роняя чёрные лужи проталин и ажурные тени от лысого кустарника на склонах. Чернильные линии набухали, расползаясь по рыхлой желтоватой бумаге, как проталины по снегу на холмах.

Холмы были те же, куда Тьелпэ переместил городской рынок и для которых в последние дни спешно проектировал с другими строителями дороги, склады и прочее, но на рисунке близилась весна и часть построек уже росла на расчищенных площадках.

После первой неудачной попытки Тьелпэ не говорил пока с отцом – ни о Тинто, ни о делах. Отец занимался эдайн и учениями, а Тьелпэ обдумывал новую попытку, стараясь на этот раз предусмотреть все острые углы и по возможности сгладить их заранее.

Может, всё же стоило рассказать Тинто об этих соображениях. Глядишь, меньше бы переживал.

Но Тьелпэ слишком не хотел вслух сознаваться, насколько сложно бывает договориться с отцом.

Он отнял перо от листа, рассеянно оглядывая стол, пока не уткнулся взглядом в посеребрённый букет из перьев и мха в высокой колбе. Коснулся посеребрённых ворсинок обычными. Жаль, что отец редко заходит в мастерскую. Раньше ему работа всегда поднимала настроение – даже просто намёк на неё, какой-нибудь камешек лепидокрокита или ещё что-то ерундовое, но красивое, и слышно, что под скучной серой коркой прячутся яркие алые хлопья в чистом кварце, как осенние листья во льду.

Как в тот раз, когда поймали обоз эдайн, торговцев, пытавшихся пройти с Ард-Гален на юг, не заплатив пошлины. Отец до того пошлинами не интересовался, но эта новость застала его почти одновременно с новостью о провале разведки в окрестностях Тангородрима, и обоз едва не погнали от ворот взашей, несмотря на орочий отряд на горизонте.

“Раньше думать надо было! – бушевал Куруфинвэ. – Эти недоумки решили, что заплатят только третьему дому и доедут аж до Таргелиона! Можно подумать, восточней Аглона их третий дом охранять будет!”

Тьелпэ покивал тогда, намекнул, что лучше взять с обоза хоть часть пошлины товаром, раз уж денег у них нет, чем дарить этот товар оркам или третьему дому – этого уже хватило, чтобы отец задумался.

“Кстати, они сказали, что Макалаурэ пропускает бесплатно при виде орков и раненых.”

“Макалаурэ? – сощурился Куруфинвэ. – Он там совсем допелся?”

“Об этом они ничего не говорили.”

“Ты поумничай тут мне!” – но после этого отец злился уже не на экономных эдайн, а на соседей и брата, и проблема решилась. Почему бы ей не решиться и в этот раз? Только вместо третьего дома и Макалаурэ использовать Тьелкормо. На братьев отец и так часто злится – но они хотя бы могут ответить. В отличие от Тинто.

И настроение сейчас поднимать новостями про ополченцев. Тоже подгадать после обеда, узнать, кто сейчас готовит отчёт о результатах учений. И начинать разговор с этих отчётов. Кто бы их ни готовил, наверняка не откажется уступить такую почётную обязанность, как беседа с Куруфинвэ.

Хорошо хоть, Тьелкормо не прямо во время этого разговора явился, - неодобрительно вспомнил Тьелпэ чужую инициативу. – Замечательно было бы: разговор идёт медленно и осторожно, но по плану. И вдруг вламывается любезный дядя и говорит: всё, я решил, я спасаю прекрасную даму. И отец немедленно счастлив.

Тьелпэ недовольно качнул головой и продолжил рисунок.

Отец точно не станет сверять каждый сапог со списком пропаж. Особенно, если подготовить об этом отчёт потолще. Он вовсе не хочет этим заниматься и будет только рад, если ему скажут, что вопрос решён и новых сложностей не возникнет. Разбавить хорошими новостями про перенос рынка или сборы, рассказать, как именно Тинто нашёл воров и как можно подать это людям для предотвращения новых краж… Отцу должно понравиться. И вряд ли он начнёт требовать подробностей, вникать, кто из эдайн сколько украл и сколько вернул. Но если и начнёт – дать список сданного, желательно без имён, чтобы не создавать впечатление, что эдайн всем городом выносили вещи со складов. И предложить рассказать всё в деталях.

В глубине души Тьелпэ надеялся, что и половины тщательно продуманных мер окажется достаточно. Да, слишком многое по-прежнему зависело от случайного отцовского настроения, но даже если первые аргументы он и прошибёт на полном ходу, то дальше должен хотя бы замедлиться. И задуматься.

А если этого всё же окажется недостаточно?

Перо, бросавшее тени в нарисованные овраги, снова остановилось, Тьелпэ откинулся на спинку кресла и задумчиво прикусил перо, невидяще глядя сквозь рисунок и стол.

У него был ещё более запасной вариант и на такой случай. Но этот вариант ему не нравился.

В крайнем случае можно просто отказаться высылать Тинто из города. Сказать, что сам с ним разберёшься. А если отец вспомнит, что Тинто не присягал, то сказать, что это легко исправить, я вернусь через четверть часа и продолжим беседу.

Когда Тьелпэ обещал, что решит вопрос так или иначе, он был уверен, что так и сделает. Но чем ближе к делу, тем больше сомневался, что ему хватит духу.

И особенно удачно выйдет, если духу ему хватит, но Тинто после этого откажется присягать и уедет всё равно.

***

Настроение со вчерашнего дня особенно не улучшилось. Только-только попытки привить людям военные традиции начали давать первые всходы. И на тебе. «Нужно сделать так, чтобы заработок на границе не был их основным источником дохода». Отлично. Давайте научим людей пахать, сеять, строить шахты. А заодно торговать, играть на арфах и ходить под парусом. Чтобы у них точно не осталось ни времени, ни желания участвовать в какой-то там войне. А зачем им? У них Моргот ничего не крал, клятв никаких они не давали. И ради чего они пойдут умирать? В знак благодарности за уроки музыки?

Ладно младшие дома, ладно эта вредная Хисайлин, но от Тьелкормо он никак не ждал такого удара в спину.

Тихо приоткрылась дверь, Куруфинвэ глянул на вошедшего сына и продолжил просматривать записи разведки, безжалостно выдирая листы с устаревшими сведениями. Тьелпэ постоял немного, давая возможность дочитать страницу, но, когда одной страницей Куруфинвэ не ограничился, спросил:

- Мне зайти позже?

- Зачем? – Бросил Куруфинвэ, так и не глядя на него. - Что ты хотел?

- Вот, - Тьелпэ протянул верхнюю часть стопки документов. - Это сводка о сборах.

Тихо переступил с ноги на ногу. Куруфинвэ бросил быстрый взгляд.