2 И редкий ребёнок так любит отца своего, И редкий отец свою дочь обожает настолько. И было так солнечно, так невозможно светло… А стало темно-необъятно, неправильно-горько… 3 А вместе мы были не так уж и долго, Неполных четырнадцать лет. Но живы Барас и мышонок Иголка, Нетронут его кабинет. 4 В руке – венок, в ресницах – дождь. Зачем отца хоронит дочь?! Нельзя, нельзя! Живой, живой! — Венок летит по мостовой — Его отталкиваю прочь: Зачем отца хоронит дочь?! Зачем, зачем? Нельзя, нельзя! Очнитесь, скорбные друзья! Нельзя, нельзя, наступит ночь! Зачем отца хоронит дочь?… Но бьётся в голове, как мяч: «Я не умру. Малыш, не плачь…» Разговор с Богом – Пройдя сквозь горнило беды, Ты станешь Сверхчеловеком. – Ответь, для чего мне это? Я этого не хотел. Я правильно жил – как умел. Я вовсе не жаждал боли. Но было так много Любови… Куда Ты теперь её дел? Куда Ты забрал, для чего, Всех тех, к кому был я привязан, С кем был пуповиной повязан? В чём замысла суть Твоего? Я вижу повсюду следы, Но их осязать не умею, Я выдохнуть даже не смею, А Ты – про «горнило беды»… Мне хочется вновь, как тогда, Смеяться, не ведать печали, Чтоб руки качели качали, И не было слова «беда». Объятья раскрыть, целовать, Всех тех, кто теперь, за порогом, Предстал «перед Господом Богом». А мне – одному куковать… – О нет, ты не знаешь всего… – А если и знать не желаю? А если я не понимаю В манёврах Твоих ничего? Ты скажешь: «Однажды поймёшь…» Да только – какое «однажды»?! Ты думаешь, станет неважно?! Да ты, получается, врёшь! Зачем Ты ладони кладёшь На голову мне и на плечи? Ты думаешь, этим излечишь? Ты думаешь, этим спасёшь?! Ты думаешь?… – Думаю, да. Воскреснешь и станешь всесильным. Ведь я не даю непосильных Цепей никому никогда. Я знаю – поверь, не шучу, Что быть тебе Сверхчеловеком. – Послушай!!! Зачем мне это? Я этого не хочу… * * * Но знаешь – в огромном горе Тоже есть место любви. Можешь не верить, спорить, Дверь запирать изнутри. Можешь молчать, ругаться, Можешь не слушать, но Гибнуть и возрождаться Свойство душе дано. Это поймёшь не сразу (Помнить, болеть, колоть)… Только воскреснут разум, Сердце, душа и плоть. Только там ждёт такое За поворотом дней, Что истончится горе, Станет тоска светлей. Скажешь: «Да быть не может, Нет никаких „потом“», Слов этих пустопорожних Смысл тебе незнаком. Спи, дорогой. Однажды Это поймёшь, поймёшь. Ну а пока – неважно. Спи, мой прекрасный. Дождь. Бабушке 1 Ты готовила мне лапшу, Разминала послушное тесто. Всё шептала: «Вот будешь невеста, Я ещё жениха угощу… Сто гостей приглашу, приглашу, И сошью тебе платье льняное…» Я смеялась: «Аллах, мол, с тобою!» — И в бульон опускала лапшу. 2 Где ты, бабушка, сколько исчезло лет? Всякий раз «бисмилла» мне шептала вослед, Говорила: «Иди осторожно, не пробегай»… В платье огненном жарко, скорее его снимай! Ах ты, бабушка, вот бы вернуться назад… Сколько яблок давал в сентябре увядающий сад! Ты пекла мне пирог, накрывала его полотном, Остывал он и был самым вкусным потом… * * * Каникулы. Список на лето — «Каренина», «Бежин луг». Отчётливо помнится это И бабушкин-дедушкин юг. Сосед дядя Миша, который У турок бывал в плену. Орех за зелёным забором, Шашлык как приправа к вину. Розарий у окон беседки, Большой невысокий чердак. Был вечер без праздника редким, Был праздником каждый пустяк. Гостей собиралось немало, Заздравные песни текли. И море в ракушке звучало И знало все тайны земли. Душистые грозди «молдовы», Черешня размером с кулак… И каждое тёплое слово Забыть невозможно никак. |
