«Еще продолжается молчание. Чиновники и граждане в изумлении. Вдруг колеблются толпы народные, и громко раздаются восклицания: „Марфа! Марфа!“ Она всходит на железные ступени тихо и величаво, взирает на бесчисленное собрание граждан и безмолвствует… Важность и скорбь видны на бледном лице ее… Но скоро осененный горестию взор блеснул огнем вдохновения, бледное лицо покрылось румянцем, и Марфа вещала:

„Вадим! Вадим! здесь лилась священная кровь твоя; здесь призываю небо и тебя во свидетели, что сердце мое любит славу отечества и благо сограждан; что скажу истину народу новгородскому и готова запечатлеть ее моею кровию. Жена дерзает говорить на вече: но предки мои были друзья Вадимовы; я родилась в стане воинском под звуком оружия; отец, супруг мой погибли, сражаясь за Новгород. Вот право мое быть защитницею вольности! Оно куплено ценою моего счастия…“

„Говори, славная дочь Новаграда!“ – воскликнул народ единогласно – и глубокое безмолвие снова изъявило его внимание.

„…когда Рюрик захотел самовольно властвовать, гордость славянская ужаснулась своей неосторожности, и Вадим Храбрый звал его пред суд народа. „Меч и боги да будут нашими судьями!“ – ответствовал Рюрик, – и Вадим пал от руки его, сказав: „Новгородцы! на место, обагренное моею кровию, приходите оплакивать свое неразумие – и славить вольность, когда она с торжеством явится снова в стенах ваших…“ Исполнилось желание великого мужа: народ собирается на священной могиле его свободно и независимо решить судьбу свою.

Я не дерзну оправдывать вас, мужи, избранные общею достоверностью для правления! Клевета в устах властолюбия и зависти недостойна опровержения. Где страна цветет и народ ликует, там правители мудры и добродетельны. Как! Вы торгуете благом народным? но могут ли все сокровища мира заменить вам любовь сограждан вольных? Кто узнал ее сладость, тому чего желать в мире? разве последнего счастья умереть за отечество!“»

…В русской истории были три ключевых момента: это X–XI века, это время Ивана III (решающий момент возвышения московского царства) и годы Великого Петра, который ворвался в западную Европу, перекроил старую Русь и создал империю. Иван III присоединил к московской Руси семь городов: Ярославль, Ростов, Рязань, Пермь, Вятка… Противостоял Новгород. Сопротивлялся Псков. Князь Иван трижды высылал к ним посольства по весенней распутице, но переговоры срывались – «живых поимаша и с собою сведоша». В присоединенных городах царь ставил своих людей, в числе таковых были и Шереметевы.

А впереди было великое стояние на Угре. Доносились слухи, что хан Ахмат собирается со всей силой напасть на русских и уже не один год готовится.

Медленно двигалась Орда по дикому полю. Русские тоже готовились. 23 июня 1480 года зазвенели колокола – это означало, что во главе русских выступает сам князь Великий Иван Васильевич.

Не один месяц стояли русские возле Оки и притока ее – Угры. И наблюдали, как по противоположному берегу гарцевали на конях ордынцы, запугивая русских.

Великий князь до сентября оставался в Москве, нет-нет да беседуя с боярами. В церквях молились, просили князя «великим молением» возглавить власть.

Близилась осень. Уже несколько месяцев продолжалось стояние на реке Угре. Но хан Ахмат не дождался помощи от литовского князя Казимира, не рискнул идти в «лобовое» столкновение.

А Иван Васильевич продолжал выжидать. За несколько осенних месяцев русские стали понимать тактику, сплотили ханское войско, то скользя бросались в наступление, то поворачивали коней назад… и ордынцы повернули коней.

Стояние на Угре стало не просто удачным маневром великого князя, но – не оно ли повлияло на все будущее русской военной тактики?

И не повлияло ли на формирование вообще русского характера? Не тогда ли укрепилось русское терпение, умение выжидать и тем временем готовиться к наступлению?..

Велика роль Ивана III в создании единого государства. В присоединенных городах и землях царь ставил своих людей, воевод и бояр, начальников. В числе таковых были и Шереметевы.

В конце жизни царь женился во второй раз, и женой его стала византийская принцесса София, теснее стало общение с христианским миром. София для этого много сделала: вызвала итальянских мастеров строить и украшать Кремль. В какой-то степени открылось окно в Европу. Однако нашлись ретрограды, противники, возненавидевшие новшества, пошли споры, раздоры и распри. Умирает уже взрослый сын Ивана III «Иван Молодой», и недругам царя вздумалось обвинить в его смерти Софию. Она к тому времени родила мальчика и якобы хотела, чтоб он стал единственным наследником. У слухов таких и сплетен нашлось образное определение – «злые ехи».

Все это не могло не повлиять на отношения супругов. Рассудительный, всегда поступавший честно Иван Васильевич впал в тоску-уныние…

А тем временем уже подрастал его внук, будущий Иван I V, который ничуть не похож на деда. Уж он-то отыграется на непослушных, уж он-то все сделает как надо!.. Распри, раздоры, «злые ехи» будут еще долго мешать русскому престолу.

Хоронили Ивана III с великим плачем…

Шестнадцатый век вошел в историю как век жестокий. В Европе разразилась война между католиками и гугенотами, и за одну «варфоломеевскую ночь», по примерным сведениям, было убито более 20 тысяч человек.

Давно ли, при Иване III бояре в думе спорили с царем, советовали, не соглашались? Но Грозный решил всех бояр превратить просто в подданных. Малейшее сопротивление вызывало у него озлобленность, и следовали новые, беспощадные указы.

В Думе было не один, а несколько бояр с фамилией Шереметев. Это опасно, решил подозрительный царь, не задумали бы они сместить властителя…

Иван Большой Шереметев служил воеводой в Муроме, был окольничим, принимал участие в походах на Казань, участвовал в Ливонской войне. В 30-е годы царь послал его с войском против «крымцев». Словом, Шереметев был верным помощником царю.

Брат Большо́го – по имени Иван Васильевич Меньшо́й – был отчаянный вояка. Куда посылали – везде показывал себя храбрецом; причем не просто воевал, он, похоже, любил воинское дело. А может быть старался заслужить одобрение царя, так как его дочь Елена стала женой царского сына Ивана.

Был еще один Шереметев в Думе – Никита, тоже в чем-то противился царю – и тот велел его задавить прямо на глазах у боярского собрания.

(Тут следует перекинуть мостик к XX веку. В 1994 г. вышла моя первая книга на эту тему, мы отослали несколько экземпляров потомку в Америку. Адресат ответил мне благодарственным письмом, даже сделал кое-какие пометки, уточнения в книге. Оказалось, что он – прямой потомок того самого Шереметева, Никиты.)

Но – вернемся к Елене Прекрасной. Явилась она на свет хорошенькой большеглазой девочкой, а к шестнадцати годам стала просто красавица, с робкой улыбкой на устах и с особенным, затуманенным взором. Как говорил мне тот же С. М. Голицын, Шереметевых отличали именно затуманенные глаза, а Голицыных – большой хрящеватый нос.

Сын грозного царя увидел Елену либо на службе в соборе, либо на площади в Кремле. Повела она своими синими очами, а молодой князь уже не спускал с нее глаз. Был он невесел, ибо похоронил свою первую жену, доведенную до смерти грозным отцом. А тут – словно облачко на него опустилось.

Венчание и свадьба состоялись зимой 1580 года. Народ, как всегда, ликовал, священники читали торжественные тексты. Родители поздравляли молодых.

Молодые поселились в кремлевских палатах.

А тем временем и отец, и дядя Елены яростно воевали, отстаивая границы русской земли.

Шереметев Большой, двигаясь к югу, получил известие, что хан Девлет-Гирей идет на Москву, через Тулу. У Шереметева было всего около девяти тысяч войско, а у противника в несколько раз больше. Однако Шереметеву (по-видимому, он был наделен дипломатическими способностями) удалось договориться и склонить многих на свою сторону и избежать таким образом пролития крови – как настоящий военачальник, он заботился о солдатах. И что же? Конечно, нашлись царские доносители, которые изобразили все так, чтобы разбудить гнев царя против Шереметева.