Тут, похоже, еще не знали, что Флавио более не король. Управляющий с поклонами проводил его в кабинет и предоставил в распоряжение человека. Один охранник - ничтожно мало, но выбора не было. Используя старые связи, Флавио выяснил об Арманде все: настоящее имя, адрес и - самое главное - слабое место. Обожаемый сынок.
Раздался стук в дверь, и Флавио глянул на часы. Для записи следующего видео еще рановато, какого черта тупоголовый охранник притащился сейчас?
- Войдите! - бросил он.
Дверь распахнулась с такой силой, что слетела с петель. Похожий на девчонку паренек кинулся на Флавио, как коршун, и с несвойственной его тонкому и гибкому телу силой впечатал того носом в стол, разбив видеокамеру.
Следом за ним в кабинет вошел Амадео, и Флавио обмер. Это больше не был дерзкий раб, нет, сейчас от этого человека исходила прямая неприкрытая угроза, и в его глазах работорговец прочел смертный приговор.
Тео поднял голову и одними губами прошептал:
- Па... папа...
Тот повернул голову к сыну и в следующее мгновение оказался рядом с ним, прижимая к себе, шепча утешительные слова. Тео наконец смог позволить себе разрыдаться в голос, и вовсе не от боли, а от облегчения.
Амадео поднял плачущего мальчика на руки и скомандовал:
- Киан, отвези эту мразь в аптеку Боунса и охраняй до моего приезда. Не позволяй никому приближаться к нему.
Флавио тыкался носом в стол и матерился по-испански. Амадео механически улыбнулся, прервав поток ругательств.
- Думаю, скоро ему понадобится словарный запас побольше.
Амадео сидел у кровати, гладя сына по остриженным волосам. Мальчик спал, накачанный успокоительными, забинтованная рука покоилась на подушке. Переломанные Флавио пальцы срастутся, вот только рисовать Тео еще долго не сможет.
Амадео не мог оторвать взгляда от бледного, измученного личика. Сколько страха и боли пришлось вытерпеть этому малышу! Слишком много времени ушло, чтобы узнать, где Флавио его держит, и Амадео даже думать не хотел о том, что случилось бы, промедли он еще немного.
В первом видео он ничего не обнаружил, как ни силился. Плач Тео заполнял тишину, и только. Во втором на заднем плане играла музыка, но при первом просмотре Амадео не слышал ничего, кроме коротких вскриков сына. Ксавьер наверняка счел его сумасшедшим, когда он прокручивал видео снова и снова, но Амадео искал любую зацепку, несмотря на то, что грудь жгло огнем.
И он наконец понял.
В один момент раздался знакомый обезьяний вопль, который Амадео слышал давным-давно, в другой жизни. Настолько короткий, что, не вслушиваясь, и не заметить. Он отмотал назад на несколько секунд и напряженно замер.
Вот опять! Он совершенно точно знал этот голос. Память услужливо подкинула картинку: розовый пиджак, протянутый микрофон, рваные движения безумного танца. Ведущий шоу-программы в клубе Рикардо Торреса "Чабакано".
У Ксавьера отвисла челюсть, когда Амадео вышел из машины с Тео на руках. На все расспросы он отвечал односложно, и добиться от него вразумительных ответов так и не удалось. Киан пропал, и Ксавьер не без оснований предполагал, что тот где-то охраняет Флавио. Но Амадео не собирался сообщать другу, где держит эту сволочь. Он хотел, чтобы месть принадлежала только ему.
Ксавьер остановился на пороге комнаты и некоторое время молчал, не желая нарушать уединение отца и сына. Ему все еще было не по себе. Принц изменился. После получения первой посылки его трясло от ужаса и злости, но это была предсказуемая реакция. После второй он впал в оцепенение, которое затем вылилось в нечто иное. Странное, необъяснимое равнодушие. Внешне Амадео оставался спокоен, но выражение глаз неуловимо изменилось, и Ксавьер чувствовал себя не в своей тарелке, когда принц смотрел на него.
- Где Флавио? - наконец спросил он.
Амадео повернулся к нему, и Ксавьера поразила в одно мгновение произошедшая перемена. Неприкрытая боль спряталась в глубине глаз, оставив впереди все то же холодное равнодушие.
- Там, где он получит заслуженное наказание.
- И где это место?
- Не скажу, - уголки губ Амадео слегка приподнялись. - Не хочу, чтобы мне мешали. Договорились?
- Послушай, - Ксавьер подошел и положил руку ему на плечо. - Я знаю, что ты жаждешь его смерти, но...
- Смерти? - эхом отозвался Амадео. - Если бы я хотел просто смерти, я бы пристрелил его там, в клубе, благо пистолет у меня был с собой, - он обернулся на спящего сына и на мгновение черты лица смягчились. - Цзинь сказал, что он долго проспит. Я как раз закончу.
И, не произнеся более ни слова, он вышел из комнаты. Через некоторое время раздался шум мотора. Ксавьер выглянул в окно - джип выезжал за ворота.
- Йохан, - скомандовал он в телефон. - Поезжай за ним и ни на секунду не выпускай из виду. Как только выяснишь, где он держит Флавио, сообщи мне.
- Слушаюсь, - коротко отозвался тот.
Ксавьер опустил телефон в карман и уставился в окно.
- Надеюсь, я не совершаю ошибки, предоставив тебе шанс немного порезвиться, - вполголоса сказал он, скрестив руки на груди. Тео за его спиной что-то пробормотал во сне.
Амадео смотрел на Флавио сверху вниз. Тот сидел на стуле с высокой прямой спинкой, голова с помощью специальных фиксаторов была намертво прикреплена к жесткому подголовнику, запястья - к подлокотникам, а ноги - к ножкам. Он был в одном нижнем белье, одежда в беспорядке свалена в углу, сверху красовалась его любимая соломенная шляпа. На высоте трех метров над пленником к потолку была прикреплена пластиковая бутылка с неплотно закрученной крышкой. Периодически на выбритую макушку Флавио, в одно и то же место капала вода. Это длилось уже более двух часов.
- Когда он потерял сознание? - спросил Амадео.
- Пятнадцать минут назад, - последовал ответ.
- Пусть придет в себя.
Киан шагнул вперед и сунул под нос Флавио пузырек. Через мгновение веки затрепетали, и он непонимающе уставился перед собой. Очередная капля плюхнулась на макушку, лицо искривилось в мучительной гримасе.
Амадео сделал Киану знак, и тот освободил голову Флавио от фиксаторов. С наивысшим облегчением на лице тот склонил ее набок, избавляя себя от пытки.
- Чудовище, - прохрипел он.
- Я? - Амадео удивился. - Вы называете чудовищем меня? Разве я похищал ребенка, отстригал ему волосы и ломал пальцы? Разве я выбросил вашего пасынка из окна, тем самым лишив его способности ходить? Разве я овладел несчастным Пепито, тем самым толкнув его на самоубийство? Нет. Это сделали вы. Так почему же чудовище - это я?
Капли воды теперь падали на плечо, и Флавио нервно дернул им.
- Это жизнь, - раздраженно бросил он. - Каждый выживает, как может.
- Не поверю, что вам жизненно необходимо совращать мужчин.
- У меня есть власть! Я обладаю властью и...
- И делаете, что захотите? - Амадео покачал головой. - Марсело, у меня тоже есть власть. И сейчас вы находитесь в моих руках.
Он шагнул вперед и дернул мизинец Флавио вверх. Хрустнула, ломаясь, кость, работорговец завопил.
- Что, неужели так больно? - сочувственно спросил Амадео. - Почему-то ты не думал об этом, когда ломал их моему сыну.
Он проделал то же самое с безымянным. На этот раз крика не последовало: Флавио стиснул зубы и заскулил, как собака.
- За каждый его сломанный палец ты поплатишься десятью.
- Считать не умеешь? - всхлипнул Флавио. - Их же десять! А я сломал два...
Амадео наклонился к нему и улыбнулся.
- А на ногах?
Пленник уставился на него, не веря, что этот красивый сукин сын способен на подобные зверства.
Следующие три часа Амадео провел наедине с Флавио, отослав Киана прочь. Помимо своего излюбленного метода с мокрым полотенцем он заставлял его пить воду снова и снова, пока Флавио не извергал ее фонтаном обратно, а если тот держался, то с коротким размахом бил в живот. Крутил винты на головном фиксаторе, пока те не вдавливались в кости черепа, но не давал потерять сознание, вовремя ослабляя нажим. В перерывах между остальными пытками он, как и обещал, ломал пальцы, на ногах раздробив их молотком для отбивания мяса. Тем же молотком он расколол его коленные чашечки, как хрупкую керамику. Флавио орал во все горло, но не смел дернуться и не пытался освободиться - несмотря на адские мучения, он вовремя вспоминал, что когда его только притащили сюда, то помимо привязывания к отвратительному неудобному стулу обмотали вокруг гениталий тонкую медную проволоку - попытайся он освободиться, лишился бы своего мужского достоинства. Поэтому он из последних сил сносил мучения, чувствуя себя свиньей, которую вот-вот разделают, приготовят и подадут к столу. Криков не сдерживал, но никто так и не появился, чтобы помочь.
