Из-под кровати лениво выполз котёнок, зевнул во всю крохотную пасть, прогнул, выгнул спинку, громко зевнул.. На него внезапно напал вылетевший оттуда же маленький щенок таксы. Оба покатились кубарем по комнате. Котёнок недовольно шикнул, щенок немного повалял его по земле, потом поняв – игры не будет, оставил в покое, подбежал ко мне схватил зубами за штанину требуя уделить внимание. Я согнул руку ладонью вверх, наниты верхнего слоя кожи перестроили атомы воздуха, создав верёвку с мотком на одном конце, второй конец прикрепил к ножке кровати. Щенок схватил моток и рыча стал дёргать в разные стороны. Котёнок важно и пренебрежительно посмотрел, мол ох и дурень, задрал хвост и с хозяйским видом неизвестно какой раз стал обследовать комнату.

Странно и удивительно, как два совершенно разных существа, разных биологических видов уживаются вместе. Надеюсь, если Ашдот действительно встретит разумных, мы с ними уживёмся. Во Вселенной места хватит всем, это не наш жилой блок в котором уживаются кот с собакой.

– Я готова, – Светлана, повернулась от зеркала.

– Ты как всегда прекрасна, – любуясь, я невольно заулыбался.

Светлана засмеялась, видя впечатлённое лицо, подошла, чмокнула в щеку,

– Ты даже взглядом можешь поднять настроение.

Обнял за тоненькую талию, ладонь опустил на упругую ягодицу и притянул к себе.

– Мужчинам жить в мире проще, смотря на красивую женщину, уже получаешь удовольствие.

– Льстец, – чмокнула в нос. Высвободилась, подхватила на руки требовательного мяукнувшего и тершегося о ноги котёнка, посюсюкалась с ним. Я погладил щенка, тот не обращая на меня внимания, все так же с праведной яростью в глазах пытался разорвать верёвку.

– Тося, Плакса ведите себя прилично, – наставительно сказала она зверькам, котёнок вильнул кончиком хвостика, щенок, не выпуская из пасти верёвку, рыкнул. – Пойдём,– сказала мне.

Стали в круг, яркая вспышка и мы перед входом в лабораторию.

Здесь в огромном подземном комплексе живут и работают почти пол миллиона ученых. В восьмидесяти подобных строениях по всей планете живет человечество. Остальные: кому не хватило места, кто был менее важен, кто был важен, но умер преждевременно, ждут своего времени в криохранилищах. Потом, когда вернём Землю на орбиту, восстановим экосистему, вернём всех к жизни, дадим цивилизации ещё один шанс пойти по пути, с которого её столкнули.

Прошли по широкому, длинному, ярко освещённому коридору к огромной металлической двери, остановились. Детекторы начали тщательную и долгую проверку, считывали атомную структуру наших тел, копошились в мозгах. Если будет изменён, хоть один атом, или компьютер увидит у нас в головах зреющий злой замысел, будем задержаны силовым полем. Потом прибудет группа охраны, начнётся более дотошная и тщательная проверка.

Здесь, за этой дверью, надежда человечества на огромный скачёк вперёд. И огромная опасность полного уничтожения. Так что никакие средства безопасности не покажутся чрезмерными.

Датчики передавали данные в центральный охранный компьютер. Тот думал, проверял и перепроверял информацию, наконец, не найдя никаких отклонений, скрепя сердце разрешил войти. Дверь из перестроенного метала, способного выдержать направленный атомный взрыв, легко отошла в сторону. Мы прошли по такому же ярко освещенному коридору но уже под прицелом двухсот орудий. На нас недобро смотрели крупнокалиберные пулемёты стреляющие атомными пулями, плазменные пушки, наноизлучатели, и ещё куча несущего абсолютную смерть.

Если нападающим удастся разрушить дверь, в этом коридоре их ждёт ад. Если и его пройдут, в следующем зале встретятся с сотней боевых роботов. На крайний случай, если нападающие сдуру, по уму невозможно, пройдут все преграды, мощный термоядерный заряд, уничтожит весь комплекс и превратит в кипящую магму всё в радиусе пяти километров. Лучше уничтожить всю работу, но не дать ей попасть в не те руки.

Мы прошли через зал с роботами, те тоже проверили и перепроверили своими датчиками. Команды об опасности от главного компьютера не поступало, но проверить ещё раз, не лишнее. Подошли к такой же большой двери, я на радиоволне передал личный код доступа, Светлана продублировала, дверь так же бесшумно и легко открылась, мы вышли на балкон. Перед нами раскрылся, ярко освещённый огромный зал – пещера, диаметром около двух и высотой в полкилометра.

Посреди зала высится огромный белый куб облепленный грибами причалов. Громадная махина, созданная человеком для невиданного, дерзкого эксперимента. Если всё удастся, нас ждёт…, даже не знаю, что нас ждёт. Как не знала рыба, впервые выбравшись на сушу. Может, съедят, а может – нет, успеет развиться во что-то другое, могущее либо само сожрать, либо убежать.

По залу летают платформы, часть пустые, часть подвозит груз к причалам, часть людей в белых халатах. В ста метрах ниже балкона на дне пещеры загромождённом толстыми кабелями, различными конструкциями и строениями снуют сотни небольших роботов, что-то сваривают, передвигают, монтируют.

– Роботизированный муравейник, – произнёс я.

– Это сравнение слышу постоянно, – посмотрела на меня Светлана, – Почему всегда сравниваешь с муравейником?

–Там, тоже всё кажется хаотичным и бессмысленным, хотя в самом деле подчинено жесткой, логически выверенной программе.

– Хорошее сравнение, – кивнула она, посмотрела в зал. – О. Нас заметили.

Одна из платформ направилась в нашу сторону. Высокий смуглый человек на платформе издалека поднял руку в приветствии.

Платформа приближалась. Когда осталось десять метров, мы со Светланой переглянувшись прыгнули, человек на платформе неодобрительно покачал головой, платформу не остановил опасаясь, что промахнёмся и упадем. С современным уровнем медицины, травма любой сложности, пустяк, даже если упасть со стометровой высоты и разбиться в лепёшку, можно восстановиться за неполную неделю. Но все, же лучше лишний раз не рисковать, эта мысль чётко читалась на его лице.

– Привет па, – радостно сказала Светлана чмокнув в щёку. Я сдержано кивнул, протягивая руку, он так же сдержанно ответил на рукопожатие. Петр, отец Светланы меня недолюбливает. Безусловно, признаёт во мне величайшего учёного современности, а значит всех времён и народов, признаёт факт – в огромной мере спасение человечества моих рук дело. И главное видит и понимает, как люблю его дочь. Но очень не любит мои рискованные и самоуверенные опыты, особенно когда в них участвует Светлана. Нелюбовь вызвана вполне понятной тревогой родителя за своё чадо.

Платформа, повинуясь команде, направилась к фазовику.

– Как движемся? – коротко спросил я.

– Наткнулись на проблему, – осторожно ответил Пётр.

– Подробнее?

– Проблема переросла с плоскости философии в плоскость физики, – ответил он

– Не понимаю За пятьдесят лет почти все философские проблемы решены с помощью математики, физики, химии, генетики, био и нанотехнологий.

– Эта проблема возникла совсем внезапно, и как всегда, откуда не ожидали, – вздохнул Петр.

Платформа подлетела к причалу, сошли. Дверь мягко ушла в сторону, открыв вход в ярко освещённый коридор. Вдоль белых стен висят толстые, покрытые золотистой изоляцией кабеля. Огромное количество всевозможных приборов и датчиков, считают, измеряют, анализируют…. Мы находимся внутри огромной махины, являющей собой сложнейшую систему, одновременно огромный компьютер и фазовый излучатель.

– У нас все проблемы приходят, откуда не ожидаем, – сказал я, на ходу считывая данные с приборов

– Эта, так долго валялась у человечества под ногами, что перестали обращать внимание.

– Ну что же, раз так то и решение должно быть где-то рядом. Что за проблема.

– Инстинкты.

– Продолжайте…

– Инстинкты древнее человеческого разума на много миллионов лет, древнее человека. Они развивались с появления первой амебы. Даже не с первой амебы, а с первой самовоспроизводящейся молекулы и до появления разума. Разум тоже долгое время был на услужении у них, только совсем недавно мы начали попытки избавиться от этой тяжкой ноши.