Глава 1

Утро оповестило о себе медленно разгорающимся светом. Уже больше часа лёжу на кровати, закинув руки за голову и пялюсь в полумраке в стерильно белый потолок. В душе шевельнулось гадкое чувство. Захотелось как Федор Михалыч, вымазать эту стерильно белую комнату грязью. Он хотел грязными булыжниками в хрустальный дворец, а я вот грязью в стену. Но нельзя, надо сдерживать иррациональные порывы разрушать. Да и занятие бессмысленное. Нанороботы всходящие в состав всего окружающего: стен, постели, одежды, даже нас, как услужливые полудурки, мгновенно уберут любую грязь. Такой белоснежной идиллии в том далеком, донанонехнологическом мире, было невозможно достичь. К белому, вопреки поговорке, липнет любая грязь, стоит куда-то чуточку влезть – сразу грязь, стирать не перестирать, а вот нанороботы как педанты, старательно выполняют свою программу.

Справа по-кошачьи мурлыкнуло, скосил глаза. Светланка в сладкой, сонной истоме, прижалась, закинув на меня ногу. Медленно отстранился, не желая неосторожным движением будить, недовольно мурлыкнула, подгребла подушку и засопела.

Всё-таки нанотехнологии кроме технологического могущества, дали и такие вот приятные побочные результаты. Хотя нет, не побочные, это было основной задачей, но о ней непонятно почему стыдливо умалчиваем. Светлане больше двухсот лет, а нанороботы поддерживают организм на тридцати, сохраняя абсолютное здоровье и красоту. Да и наш организм, давно не тот слабый водно-солевой раствор, каким был раньше. Нанороботы неимоверно усилили человека, взорви рядом авиационную бомбу, только оглянется, – где стучат? Можем не спать по несколько дней без ущерба для здоровья. Нам не страшны несчастные случаи, все болезни прошлого. Любой человек знает придуманное, открытое, сочинённое, созданное человечеством за всю его историю. Можем мысленно напрямую подключаться к всемирной сети, раньше именовавшейся Интернет, а теперь просто Сеть. Любую информацию сразу скачиваем, просматриваем, анализируем, почти не используя мониторов, голограмм, голопланшетов и прочего. Можем лежать на диване, чесать пузо, просматривать одновременно несколько фильмов, читать Войну и Мир, сочинять стихи. А со стороны будут видеть только чешущегося мужика. Но всё-таки самый приятный бонус нанотехнологий – бесконечная молодость и абсолютное здоровье.

В голове раздался вопросительная трель.

– Можно, – разрешая, подумал я.

– Не помешал? – спросил на радиоволне Каменев, мой первый заместитель.

– Нет. Чего тебе?

– Шеф, все уже ждут.

– Вечно спешат, ещё полторы минуты.

– Да, но…

– Ладно, сейчас буду, – ответил я и отключился.

Осторожно встал с кровати. На противоположной стене россыпь космоса с ярко сияющим созвездием Плеяд, сменилось огромным на всю стену зеркалом. Как по мне, эти атрибуты прошлого: столы, кровати, лампы освещающие и без того белоснежную комнату… придурь. Например, на себя можно посмотреть, не пялясь в зеркало, просто стоит подключиться к камерам слежения, которыми утыкана вся комната и смотреть с любого ракурса, в фас, профиль, сверху, снизу. В зеркале видим себя такими, какими хотим быть. Фейс перед зеркалом приобретает нужное выражение, осанка нужную ровность. Видеокамеры наоборот показывают все недостатки и косяки.

Но не зря совет составил свод правил и законов, которые наночеловек должен соблюдать, вот и пялюсь в зеркало на себя красивого.

За несколько секунд преобразовал пижаму в классическую одежду белохалатного учённого. Глянул в зеркало. Оттуда смотрит среднего роста, лысоватый, с небольшой щетиной, широкогрудый и крутоплечий человек. По внешности не определишь кто. Одень в рабочую одежду – грузчик, одеть в спортивный костюм – тренер, в элегантный классический костюм, такой себе интелегенствующий браток. Но белый халат, хоть и не очень подходящий к лицу немного смягчал глуповато – агрессивный образ. Коричневые глаза смотрят снисходительно – насмешливо. До сих пор не могу вспомнить где и как приобрёл и никак не могу избавится, да и эта насмешка раздражает многих, особенно с кем впервые встречаюсь. К счастью за две сотни лет научился разгадывать чувства людей, и вовремя надевать карнеговский смайл, – помогает.

Подошел к транспортному кругу в углу комнаты, на радиолуче задал координаты субатомного переноса, скомандовал – пуск. В мозгу вспыхнула и погасла яркая вспышка, и через мгновение сошел с такого же круга в Башне Совета.

Семь передовых ученых составляющих Верховный Совет, стоят возле огромного панорамного окна, широко опоясывающего белоснежный зал. Рассматривают тёмное звездное небо, и расстилающуюся далеко внизу, изрытую кратерами, покрытую толстым слоем замёрзшего воздуха – снега, поверхность родной планеты. Оглянулись, кто кивком, кто взмахом руки поприветствовали. Я кивнул. Сам себе усмехнулся. Все мудрые и старые, но до сих пор как юноши. Хотя удивляться нечему все мужчины взрослые дети. Возможно, только это и держит мужчин в этом мире.

Пока хочется узнавать новое, удивляться, радоваться, пока есть интерес, до тех пор мужчина жив и силен. С возрастом и приобретением опыта, только меняются интересы. Хочется познавать не только радость телесных утех, радость богатства, власти, почёта, а и запредельное, находящееся за рамками материального мира. Но с прорывом в нанотехнологиях, мы опять ударились в материальное. Даже Верховный совет не минула чаша сия. Кроме одного дедушки, все сплошь, богатыри, капитаны америки, мистеры олимпия, даже один халк. Белые халаты распираются от еле помещающихся толстых мускулистых рук, широких плечей, выпирающих плит грудных мышц. Хотя можно понять, не натешились ещё могуществом и расширенными в сотни раз возможностями. Но к счастью у каждого желания лишь ограниченное количество искр вкуса, когда они заканчиваются, иссекает и желание. Насытятся всем этим, захочется чего-то нового, прогресс не остановится.

– Удручающая картина,– сказал я обычной речью, соблюдая ещё одно правило совета. Между собой общаться только голосом, никаких радиоволн, подпространственных передач и прочего. Каждое слово, движение, мимика, записывается. Конечно, пишутся разговоры на радиоволнах, и подпространственные. Но доказать, в этом случае что-то трудно, можно сказать, задумался и случайно ляпнул на радиоволне или на что-то другое. А так. Сказал? Сказал. Всё, слово не воробей…

– Ценим, только когда потеряем, – грустно сказал Ашдот, сегодня он к торсу Геракла прилепил благородную седую голову. Постоянная смена головы и лица, толи комплекс, толи бзик, но все давно свыклись, да и великим ученым позволительно быть в мелочах странными.

– Сколько будем себе врать, и ходить вокруг да около, – вмешался в разговор Ринат-халк, поскребши по бритой черепушке – прекрасно знаем, почему так случилось. Прошляпили, похерили и тэдэ. Причина не в том, что не ценили, а в том, что дураки. Нет, чтобы признать этот факт, так нет…, мы постоянно ищем оправдания.

– Этому нет оправдания, – укоризненно сказал я. – В произошедшем виновны мы и нам с этим жить, никуда не денемся.

– Я вот думаю, стоит ли так долго жить, чтобы с таким жить, – ехидно поинтересовался Ринат. Все промолчали. Правду говорит этот зелёный бугай. Долголетие… хотя слово долголетие не подходит, оно актуально для живших меньше столетия. Сейчас, получив возможность продолжать жизнь хоть до бесконечности, все в растерянности, ещё не свыклись. Моральные аспекты многих вопросов, ещё не до конца ясны, появились новые, ответов на которые вообще нет. Например, как жить человеку, оплошность которого привела к гибели людей, как договориться с совестью, как забыть, сколько времени искуплять такой проступок. Чувствую, ждут подводные камни, ждут.

Мы оторвались от созерцания фантасмагорического пейзажа, расселись за круглым, как у короля Артура, столом. Соблюдаем кажущуюся равность, но давно признали, в совете главный я, и моё слово хоть и не закон, но имеет приоритетное значение. К счастью ещё не приходилось идти одному против совета. На то мы и совет, чтобы находить разумные решения.