– Пап, я равнодушен к войне, героизму и самопожертвованию. Я не горю патриотизмом.

– Я знаю, – широко улыбнулся отец, – поэтому ты умный. Пообещай, что подумаешь. Надо уметь постоять за себя, родных и друзей. Не всегда можно по… бывают такие моменты, где слова не имеют смысла, где сила решает всё… когда останешься один и некому будет помочь.

Сын пристально посмотрел на воинское лицо, пытаясь запомнить каждый изгиб, складку, будто что-то предчувствовал.

– Обещаю, пап.

После смерти отца у Кёртиса осталось то, что было на нём: тёмная рубашка, летний плащ, шляпа, штаны и старенькая обувь. В кармане несколько монет. Дом забрали вместе с вещами

Похороны были пасмурные, как и погода. Людей было немного, около десяти. Кёртис стоял, смотря то наверх, то на дощатый гробик. Два молодца за канаты опустили гроб в яму, стали закапывать. Захотелось заплакать, упасть в грязь, показать слабость, чтобы знали как больно! Глаза против воли смочились, горло застопорилось. Но бессилие показывать нельзя.

Подошёл плечистый старик в чёрном костюме. Друг отца, Кёртис видел его пару раз дома.

– Твой отец просил передать вещь, – сказал дед мягко.

– Он никогда не заставлял меня идти по его тропинке, – проговорил Кёртис, пытаясь совладать с голосом. – Не тыкал носом, не настаивал, не кричал, а лишь просил.

– Он любил тебя, – старик приблизился, хотел положить руку на плечо, поддержать, но не решился. – Чувствуешь себя одиноко, будто остался один во всём мире? Твой отец поддерживал атмосферу доброты и любви, словно тебе есть куда обратиться, у кого спросить помощи. Но иллюзия рухнула, не обманывай себя, ты всегда был один и будешь один. Твой отец понимал, надеюсь, и ты поймёшь, – старик протянул меч в кожаных ножнах, – это твоё. Он хотел вручить его, когда станешь воином… Меч сделан на заказ в давние времена, когда твой отец постигал военное искусство. Вначале его называли: «меч пехотинца», но как пришла слава стали звать в честь воина: «меч Дранлика». Сейчас же носит имя твоего отца: «Дранлик». Храни, как можешь, это память рода.

Старик развернулся, собираясь уходить.

– Подождите! Вы поможете мне попасть в армию?

– Ты не обязан, – сказал старик, качая головой.

– Помогите.

Он не хотел кромсать врагов, выпускать кровь. С той поры, когда был маленький и гонял с детским жестокостью и равнодушием непонятно откуда взявшегося ёжика по залитому лужами переулку. Отец, увидев, что делает сын, окликнул, подойдя, сказал мягко:

– Прежде, чем что-то делать, представь себя на его месте, подумай, будет ли тебе приятно.

Представив, как его бы пинали по переулку, а он котился шариком, малыш вспыхнул. Лицо выразило раскаяние, он не понял, как мог хладнокровно причинять боль живому существу.

Ёжик ожидал очередного удара, но не получив медленно распустился.

– Надо как-то извиниться, – робко с горящими щеками сказал малыш.

Отец победно улыбнулся и погладил по голове.

– Лучшее, что можно сделать, это оставить его.

Кёртис часто вспоминает этот случай и по много раз ругает себя, переживая стыд и сожаление вновь. И прежде чем что-то сделать, представляет себя на чужом месте, крутит в голове под разными ракурсами и только потом действует.

Он долго выбирал, вспоминая кем на войне можно не убивать, но варианты не подходили, пока не вспомнил про разведчиков. Минимум насилия, а если делать всё правильно, то совсем не будет.

Его отправили на стык между государствами, где пылает война. Прекрасные волосы состригли. Фамилию Кёртис поменял, чтобы не узнали, чей сын, но имя и отчество оставил. И все спрашивали: « А ты случайно не сын генерала Дранлика?», а он недоумённо качал головой.

Он говорил себе, что выполнил обещание, стал военным. Отец же не говорил, чтобы стал пехотинцем… или другим рубильщиком мяса?

– Всё в порядке, в армию поступил, даже на войне уже. Долг перед родом выполнен, отец мог бы гордиться, – успокаивал себя Кёртис, но если долго думал над этим, совесть всё-таки рвала грудь.

В палатку ворвалась рука, впуская противный солнечный свет. Глаза зарезало, и парень отвернулся.

– Ломбари! – истошно заорали. – Хватит дрыхнуть, неженка! Для тебя есть задание!

– Чего тебе надо, Виковски? – вороча лицом, спросил Кёртис, будто прогоняя злого духа деревянной палкой.

– Поднимай тощий зад и иди к командиру!

Кёртис зажал уши, не выдерживая дребезжание в голове. Горластый мужик ушёл.

– Когда же ты голос сорвёшь, чудо ты наше, – сказал Кёртис ворчливо.

Разведчик вышел наружу, заслоняя рукой солнце. Солдаты сидят кругами по всему лагерю среди шатров. Одни, с более лёгкой и не такой грязной одеждой, суетятся среди котлов с половником. Кёртис подошёл к русоволосому парню.

– Лари, что у нас сегодня?

Кёртис вытянул шею, заглядывая в котёл. Жёлтая смесь с мягкими камушками не впечатлила.

– Я бы супчик похлебал, – мечтательно проговорил Кёртис.

– Ага, давай я для тебя одного буду варить суп, курицу поймаю, зарублю, общипаю, сварю, найду морковки и лучок. Знаешь, какой вкусный будет?

– Точно! Давай так и сделаешь.

Лари ударил половником по плечу нахала.

– Ай, ты чего? – обиженно спросил Кёртис, гладя плечо.

– Я тебя дам куриный суп! Тебе что, Виковски весь мозг проорал?

– Я кашу уже неделю ем, каждый день по три раза! Дай мне что-нибудь другое!

Кёртис схватил повара за плечи, затряс.

Лари вырвался из судорожных объятий, шутливо замахнулся половником.

– Иди вон одежду ешь! – крикнул он.

Кёртис отбежал, смеясь.

– Так свари хотя бы!

Он двинулся вдоль синих шатров к самому большому с множеством разноцветных флагов. У входа громилы, держа двухголовые секиры.

– У меня дело к командиру, – сказал Кёртис.

Здоровяк, спокойно взирающий, выпучил глаза.

– Чего? Может ещё командира позвать, чтобы в палатку к тебе пришёл? Нет, ты посмотри на него, обнаглел совсем!

– Ну, если у вас хватит смелости… – ответил Кёртис, смотря на ногти.

– Да я тебя ща…

Полог шатра отдёрнулся.

– Что тут происходит? – встрял капитанский голос. – Ломбари! Ты чего так долго? Иди сюда быстрее!

Кёртис проскочил между двумя злых пар глаз. В шатре много людей и все офицеры, кроме Кёртиса. Опёршись о продолговатый стол руками, командир с белым ёжиком на голове и угловатыми чертами лица смотрит на карту. Рядом небольшого роста старшина с приличной лысиной.

– О, смотрите, кто появился, – с сарказмом сказал командир, – а мы уж заждались, когда же проснётся наша птичка.

– Как узнал, сразу к вам, – каменно ответил Кёртис, задрав подбородок.

– Ладно, начнём. Значит это мы, – командир указал на синий флажок, – а это они, – палец переместился на красный флажок, – а это помешало нам при штурме, – командир поднял фигурку уродца, показывая всем. – Ломбари! Надеюсь, ты знаешь, что нам помешало?

– Так точно! Огромный монстер выпрыгнуло изо рва, проломив мост и съев нескольких солдат, как наших, так и противника, сломало два свода, что и привело к падению моста. Остальные попадали в ров, где их и доели. Лучший путь преграждён.

– Не только лучший, Ломбари, но и единственный, – сказал командир, вздохнув.

– Понаблюдав я понял, – продолжил Кёртис, – что это не ров, а…

– Это река, вокруг города, – самонадеянно вырвалось сзади.

– Кто сказал? – рявкнул командир. Вперёд пробился лейтенант с тухлым видом. – Он прав, Ломбари?

– Не совсем, – сказал Кёртис, улыбнувшись. – Это не река и не ров, это… оно соединено с канализацией города, туда выходят отходы. Наш берег не так загрязнён, но противоположный, – Кёртис протолкнулся вперёд и указал на карте на заросший берег, – завален нечистотами.

– Это они выпустили монстра! – донеслось из-за спин.

– Ты тоже так думаешь, Ломбари? – кусая губы, спросил командир.

Кёртис развёл руки.

– Я не знаю… стали бы они убивать своих людей? Они бы просто выпустили монстра, когда начался штурм.