На грязном пляже, заставленном обломками лодок, досок и зданий бегают чумазые дети в драной одежде. Оборванцы остановились и сгрудились. Вдруг они разбежались, стали подбирать камушки и пулять в воду.

Мальчуган малых лет в опрятной и аккуратной, как и он, одежде, с рыжими волосами и красивым щенком под руку подбежал к берегу. Жалобное мяуканье донеслось до его ушей.

– Эй! Что вы делаете? Отойдите! – крикнул мальчик.

Оборванцы странно взглянули на чистого мальчика в хорошей одежде. Зависть сковала их. Самый большой со злыми бровями вышел вперёд.

– Ты кто такой? Указывать мне вздумал?!

Он толкнул рыжего в грудь. Тот шлёпнулся в грязь.

– Покажи ему, Динник! – закричали юные мучители.

Мальчуган разозлился и, вставая, ударил изо всей силы в нос обидчику. Хрустнуло. Хулиган зажал нос ладошками, полилась кровь, он заревел, кривя ртом. Все затихли, смотря кто на землю, а кто на сложившийся складками нос пришельца.

Из-за церкви вышел огромный, как вековое дерево, мужик. Без шеи, голова как нижняя половина яйца, ушей не видно, глаза с ягодку. Когда он подошёл к мальчугану то заслонил солнце. Мальчик с нарастающей тревогой посмотрел на великана, ему показалось, что тот ухмыляется, но на лице этого нет.

Великан схватил щенка, бросил радостно завопившим детям. Мальчик крикнул и бросился за щенком, но получил могучую оплеуху, сбившую с ног.

Мальчик не почувствовал боль, лишь вибрацию. Вся его одежда, как и он, стала грязной. Он встал, бросился к идущим к воде детям. В этот раз от удара он почувствовал острую, как наточенный нож, боль. Мальчик скривился, но не закричал. Великан схватил мальчишку за руки, зафиксировал голову.

– Смотри, – равнодушно сказал он.

Динник, несмотря на ноющую боль и стекающую кровь, поднял скулящего щенка за шкирку. Мальчик сжал зубы, веки прикрыли глаза, потекли слёзы. Мучительный скулёж создаёт в темноте вспышки света. Радостные крики палачей, шум воды, редкое дыхание за ухом исчезли. Остался лишь крик щенка. Через минуту он стих. Мучители взревели, захохотали. Мальчик повис на руках великана.

Он очнулся в тёмной клетке с его тело в скрюченном, полусидящем положении. Взор пуст, как и голова. Никаких чувств, только глухие ощущения пространства.

Прошло несколько часов, пока не ворвался острый факельный свет. Клетки, одну за другой, стали открывать.

– Просыпайтесь! Вас ждут на поле! – крикнул факельщик, щурясь в двадцать гнилых зубов.

Остальные закопошились. Мальчик не сдвинулся. Факельщик, увидев нереагирующего мальчика, подошёл к нему.

– Ты чё? Устал? Ну так отдохни, нет проблем…

Он развернулся, собираясь уйти, но ударил по решётке. Мальчик даже не моргнул. Факельщик рыкнул и ушёл. Пришли два мужика, вытащили мальчика на поле, под сжигающее солнце.

В строй стоят голые мальчишки, высокие и низкие, худые и плотные. Перед ними расхаживает крепкий мужик в военной форме. На плече знак – оскалившаяся медвежья голова, которую держат человечьи руки.

– Человек, это зверь, значит, будем готовить вас, как зверей, – с небольшой хрипотцой сказал он. – Вы принадлежите клану, у вас больше нет желаний, ваше тело и разум принадлежат ему. Любое непокорнее будет жестоко караться, – вояка оглядел мелких доходяг. – Первое задание: стоять. Тело напрягает триста мышц только, чтобы удержать равновесие. Первые упавшие будут избиты.

В сторонке два парня заулыбались, предчувствую расплату. Гибкие палки постукались друг об дружку.

Простояли долго, солнце успело уйти в закат, но худой мальчик со сросшимися бровями начал потихоньку оседать, пока не свалился. Парни подбежали, как гепарды к добыче, и с рвением стали избивать. В глазах месть. Ведь их тоже избивали палками. Клану отомстить не могут, часть его, значит, отомстят новичкам. Замкнутый круг можно разорвать снаружи, либо изнутри, но не когда ты являешься частью круга.

Следом упал светловолосый мальчик, парни разделились. Через час упал ещё один.

Пришёл вояка.

– Закругляйтесь, – холодно сказал он.

Один из парней довольно улыбнулся, другой же яростно колотил, прыгай от одной живой груше к другой.

– Довольно! – крикнул вояка.

Парень с ненавистью взглянул на вояку, но через мгновенье опустил голову.

– Вы свободны. А вы… первое, что надо уметь, это стоять. Будь вы воином или трудягой, стоять надо уметь. А когда упадёшь, помнить, что будет больно. Я, Жерор, мы будем видеться каждый день. А теперь отдыхайте.

Мальчишки повалились в кучу, прерывисто дыша. Но рыжеволосый остался стоять.

На следующий день пришёл великан. Мальчик в том же состоянии, но мир уже не заглушённый. Великан подхватил мальчика и унёс. Переходной коридор прямой, как линейка, и тёмный, как ночь.

Комната тянется, как резинка, везде стоят столы со светильниками и ограждениями в виде клеёнки.

Великан положил мальчика на стол, ремнями закрепил конечности и голову. Подошёл Доктор в белом халате и маске. Видны лишь полубезумные глаза.

– Риктор, давно не виделись, – сказал Доктор, рывками вздыхая между словами. – Неужели ты взялся за старое… ну да ладно. Давай посмотрим… открой рот. Посмотри-ка, какие зубы, длинные, заострённые, белые… неестественный цвет. Странно как они не мешают говорить. Как твоё имя?

– У него нет имени, – сказал великан

– Есть, – против воли, на злобу, ответил мальчик.

– Нет.

– У меня есть имя! Меня… Ре-н-аром… я, Ренар.

Великан долго смотрел мальчику в глаза, пока не кивнул.

– Так, – продолжил осмотр Доктор, – ну… больше ничего интересного нет… волосы только. Для этих краёв не совсем… редкие очень. А так, всё в порядке. Можете, как говорится, ломать. Ха-ха-ха.

– Что с клыками? Вырвать? – с равнодушием спросил великан.

– Мммм… я бы этого не делал. В конце концов, коту тоже нельзя выдирать усы. Ха-ха-ха.

– Функциональность?

– Да всё в порядке. Он с рождения с ними. Привык уже. Других же не знает. Ха-ха-ха. Ладно… да с ними даже лучше, оружия больше. Ха-ха.

Доктор черканул по руке мальчишка ножом, в чашу потекла бордовая жидкость.

– Хм… на варенье похоже, так бы и слезал. Ха-ха-ха, – Доктор накапал в чашу воняющей жидкости. Забурлило, пошли розовые пузырьки. – Хм… странно. Очень странно. Я такое в первый раз вижу. Думаю, его чем-то пихали, чем-то… новым. Пока мне неизвестным. Ведь алхимия не стоит на месте! Эх, вот бы мне людей побольше, да приборов… я бы тогда…

– Что с телом? – спросил великан, рывком повернув голову к Доктору.

– Да в порядке всё. На поверхностное выявление признаков нет. Вскрывать надо. Ха-ха-ха. Кровь только… думаю, будет небольшие… эффекты. Незнакомые нам. Лучше поменьше вводить препараты. Мммм… лучше вообще не вводить, пока я не найду… ммм… похожую кровь или эффекты, дающую такую кровь, – Доктор понюхал содержимое чаши, краешек языка проник в бурлящую жидкость. – Мн-мн-мн… хм… А что насчёт Крейта? Он кастрацию предлагал. Я инструменты уже приготовил. Ха-ха-ха. У-аха-ха. Ууууу. Ядрёная,– Доктор отхлебнул пол чаши.

– Фовон против.

– Ммм, а жаль.

Великан отнёс мальчика обратно, в клетку.

– Я убью тебя, – тихо сказал мальчик.

Риктор смотрел минуту на безэмоциональное лицо мальчика, пока не кивнул.

Ночами было холодно, сквозняк гулял по тёмным коридорам, как полноправный хозяин. Сырость скапливалась в углах, на стенках. Мальчишек подвешивали к стене вверх ногами, избивали, но рыжеволосый не обращал внимания ни на что, кроме своего внутреннего мира

Время остановилось. Когда окружение перестаёт меняться, а темнота скрывает неизвестность, начинаешь думать, что попал в вязкий временной клубок, который никогда не распутается. Когда вместо живых, добрых звуков слышишь стоны, хрип, плач, маленькие молитвы, а тело ломит от одной позы, перестаёшь воспринимать время. Наверное, это ад.

Факельщик прошёлся, стуча по клеткам.

– Время жрать!