Но тщетно.

Тогда он «достал из рукава Джокера» и показал ей чучело шестифутового крокодила, стоявшего в углу на хвосте и с разинутой пастью. При виде него девушки имели обыкновение визжать, прижиматься к нему в поисках защиты и зарываться в его грудь лицом.

Ничего подобного.

— Жалко бедное животное, — с грустью произнесла мисс Флейминг, в созерцательной позе остановившись напротив аллигатора. — Похоронить бы его, — заглянула она в стеклянные глаза по обе стороны головы рептилии.

— Это очень качественное чучело, — с укором парировал хозяин. — Смотрите, даже шва на животе не видно.

Она только пожала плечами.

— Может быть. Я не спорю. — После этого кинула ещё пару взглядов по сторонам и на том успокоилась.

Вернее, разволновалась ещё больше.

Гостья явно нервничала. Во время ужина за столом она вроде бы и пыталась это как-то скрыть за шутками и завуалировать интересными рассказами, но потом сама видела, что получается плохо, и сдавалась.

Начали они общение с той темы, что в день открытия бассейна в замке потерялись двое ребятишек: Поппи и Алекс. Как выяснилось в последствии, их повела в туалет Мери, от которой они благополучно сбежали, потому как решили во что бы то ни стало починить понравившуюся им Беатриче. Кто-то из них погладил кошку по спине столь неосторожно, что она завалилась на бок и выяснилось, что у неё поломана задняя лапка.

Рёву и слёз было много. Очень.

Во избежание потопа Генриху пришлось подарить приюту и свою Беатриче тоже — непоколебимый символ его свободной жизни.

— Вы нервничаете, — наконец не выдержал сейчас мужчина, отставил бокал вина в сторону и ухмыльнулся.

Юта застыла на вдохе.

— Эм… — с шумом и улыбкой выпустила воздух из лёгких и нервно хихикнула. — Да. Плохая из меня актриса.

— Зато скромница превосходная, — поддел её мистер Мальгауден.

— Понимаете, — сцепила перед собой кисти в замок девушка. — Всё дел в том, что я ещё сразу хотела вас предупредить… хотя, о чём это я, конечно, не предупредить, а просто сказать… — Она заправила себе волосинки за ушко. — Потому что мы здесь с вами, и всё так вкусно и… — обвела руками пространство над столом. — Чтобы меду нами не было недопонимания и… ничего не было… — смотрела куда угодно, но только не на своего визави. — Ведь, возможно вы надеетесь… или планируете… Я-не-вступаю-в-сексуальные-отношения-вне-брака. Вот. — Наконец подняла голову прямо и остановила взгляд ровно в глазах мужчины напротив.

Мистер Мальгауден нахмурил брови, посмотрел по сторонам и моргнул. Сначала один раз, потом ещё.

«Так, так, так, если не вступает, значит уже вступала. В браке?»

— Вы были замужем.

— Да. Была. — Теперь она не стеснялась и не зажималась, став в один миг будто взрослее и серьёзней. — Мы поженились на последнем курсе Университета, и прожили вместе полгода. Следующие полгода разводились.

«А это уже значит, что какой-то придурок спрашивал у неё, вступает она там во что-то и когда-то или не вступает? Так что ли?»

— Эгм… — мужчина судорожно вздохнул. — Ну что вы, Ньюта, я ни о чём таком и не думал. Моей целью была только собственная реабилитация как гостеприимного хозяина, не более.

«А вот теперь, милая леди, я буду не я, если не докажу вам, что… впрочем…»

— Оу, ну так на чём мы остановились? — сцепил зубы гостеприимный хозяин. — Вам не нравится тренажерные залы?

— Да, не нравятся. И бегать я могу только в парке. И желательно с собакой. Очень хочу себе какую-нибудь…

— Эм-м, что это у вас, — Генрих потянулся через стол и прикоснулся подушечкой большего пальца к уголку её рта.

— Ч-что? — немного отстранилась девушка и сама провела рукой по губам.

— Не убрали, — улыбнулся Мальгауден. — Вот тут, — показал он на себе. — Нет, опять не убрали. Давайте, я. — Мужчина даже немного привстал со стула и опять дотронулся пальцем до уголка её губ.

И застыл в таком положении с вытянутой рукой. После чего провёл подушечкой по её нижней губке.

«Если у неё когда-то был секс, она должна чувствовать. А если он у неё был давно, должна захотеть», — отвлекал он себя рассуждениями от собственных ощущений.

— Мистер Мальгауден…

— Ш-ш-ш… ничего же ужасного не произошло, так ведь? — опустился на стул. — Ну, так и какую бы вы хотели себе собаку?

По тем минутам, которые ей понадобились для ответа, Генрих понял, что находится на верном пути.

— Охотничью… они привычные к лошадям…

— Кстати, вы слишком малого роста для лошадей. Вам не говорили это? — как ни в чем не бывало взялся мужчина за нож с вилкой и продолжил поглощать свинину с грибами в картофельной запеканке, которую заказал, разумеется, в ресторане.

— Я?! Ничего подобного. У меня нормальный рост, — наоборот что-то потеряла интерес к еде Юта и сложила руки на коленях под столом.

— Нет. Нормальный рост… у меня. Шесть футов, три дюйма. — Челюсти Генриха работали за двоих. Было в этом что-то показательное. Уставное. — И именно с шестью футами удобно сидеть на лошади.

— Мой рост пять футов, восемь дюймов.

— Не смешите меня. Вас дезинформировали. Или измеряли на искаженной шкале. Максимум — пять футов, пять дюймов, — посмотрел он на её макушку.

— Вот ничего подобного! — почти исподлобья смотрела гостья.

— Но вы мне будете чуть повыше плеча, о каких восьми дюймах здесь может идти речь?

— О таких!

— Давайте встанем и померяемся.

— Давайте! — гордо сжала губки в плотный бантик и первая вскочила мисс Флейминг.

«Глупышка, — внутренняя улыбка дьявола сверкнула в груди Мальгаудена и уже не погасала. — Попалась».

— Вот смотрите, — придвинул он её к себе вплотную и прижал. — Вот так, — осторожно взял девушку за затылок и притянул голову к своей груди, чтобы она как следует вдохнула его запах.

А он — её.

— Вы мне не достаёте до подбородка, — довольно резвым голосом объявил Генрих, положил ладонь ей на макушку и тут же убрал, потому как ему было необходимо придержать Юту вплотную.

Когда мисс Флейминг подняла на него голову, он понял, что старался и рисковал своим добрым именем и репутацией не зря.

Неуверенность и смущение, непонимание себя, отрицание своей реакции на близость мужчины — всё это, будто на экране телевизора, высветилось на её личике. Мальгауден залюбовался, и пошла цепная реакция: он зависал от её вида — она засматривалась на его распахнутые миндалевидные серые глаза с их восторженным выражением. Оба приходили в какой-то нарастающий трепет, пустота в груди наполнялась чем-то сказочным, волшебным, до одури приятным и волнующим.