Ну да, волоком отправиться по месту назначения – прекрасный финал демонстративному уходу.
Развернувшись, шагаю назад, на площадь, с которой надо перейти в аллею. Иду с гордо поднятой головой, с видом: так и задумано. И «В лесу родилась елочка» в мыслях. И все равно замечаю, что на меня смотрят удивленно-неодобрительно-странно и обсуждают.
Сплетники!
Даже хорошо, что сейчас надо на склад: наверняка там место уединенное и принцев нет.
К счастью, идти туда не слишком далеко, и скоро я оказываюсь перед небольшим строением из необработанного камня.
«Склад», – сообщает табличка над открытой настежь деревянной дверью. Проем перегорожен решеткой с растительным орнаментом.
Уже почти спокойно я толкаю холодный металл, решетка со скрипом распахивается.
Лежащий передо мной коридор выглядит не слишком дружелюбно. Но руку тянет туда, и я осторожно прохожу по коридорам в сырой полумрак пропитанного запахом плесени зала.
Из-за стеллажа раздается скрипучий голос:
– Чего надо?
В голове всплывает образ, навеянный меткой на руке.
– Это вы Фабиус, хранитель склада?
– А кто же еще? – зло отзывается кладовщик. – Чего тебе?
Метка исчезает с легким покалыванием. Потирая руку, сообщаю:
– Вещи получить.
– Номер набора?
– Тридцать семь.
– Ты что, даже номер набора правильно запомнить не можешь? Или шутить тут вздумала? – Серый карлик с красными глазами подскакивает ко мне. – Браслет.
– Что?
– Браслет покажи, глупая, – кривится он.
– Я не глупая, просто не местная. И вообще, у вас тут плесенью воняет. Вы вещи правильно храните?
– Не воняет, а пахнет. И это мой любимый освежитель воздуха! Браслет покажи, гл…
Он снова кривится, проглатывая обзывательство. И хорошо, не люблю, когда меня унижают.
Протягиваю руку.
Фабиус проводит ладонью над браслетом. Глаза ярче вспыхивают красным, и цепкие пальцы сжимаются на моем запястье поверх него, больно сдавливают. На рефлексе выворачиваю руку и отскакиваю, готовая отбиваться:
– Что вы делаете? Мне же больно!
– Экая неженка, – презрительно бубнит он и направляется вглубь склада. – И впрямь тридцать седьмой, уж лет как тридцать туда девчонок не брали. Надеюсь, что-нибудь завалялось.
Потираю запястье: все же больно он хватанул, надеюсь, синяков не будет. Ощупываю браслет – вроде не пострадал…
Раздаются шаркающие шаги. Между стеллажами плывет огромный пыльный мешок на тонких ножках Фабиуса. Ну и силища у этого карлика!
Или просто мешок легкий?
– Это списанные вещи, – сообщает Эзалон от моей груди.
Подскочив и оглянувшись, профессора не обнаруживаю. А платье на моей груди дергается.
Выхватываю из кармана список дел, и тот, слегка вибрируя, произносит голосом Эзалона:
– Фабиус! Тебе пятнадцать минут назад транспортным коридором доставили новый набор, не жадничай!
– А это кто будет носить? – возмущается Фабиус, но мешок утаскивает назад.
Сам бы и носил.
Наклоняюсь к списку и шепчу:
– Спасибо, профессор.
Убрав листок в карман, окидываю стеллажи с коробками и стопками тканей, конторку и стул рядом с ней рассеянным взглядом.
Фабиус возвращается с огромным черным мешком, промаркированным: «№ 37», и сбрасывает его передо мной.
– А если размер не подходит? – уточняю на всякий случай.
– А если размер не подходит, – пискляво передразнивает Фабиус. – Понаехали тут.
– Я не приехала, а телепортировалась.
– Без разницы. Сразу у себя там не открывай, прежде ознакомься с инструкцией на мешке. – Фабиус садится за конторку.
– Спасибо, – выдавливаю я и берусь за мешок.
Он не двигается с места. Совсем, сколько ни тяну. Напрягаюсь изо всех сил.
Хлоп!
Это Фабиус так громко закрыл лицо рукой:
– Потяни за кольцо, неместная… совсем неместная.
Обойдя мешок, действительно нахожу кольцо на веревочке рядом с пластинкой. Дергаю. Мешок всплывает над полом, веревочка удлиняется…
Зачарованно глядя на это магическое действо, направляюсь к выходу. Мешок плывет за мной, точно огромный воздушный шарик. Здорово!
В спину несется ворчание о расточительстве, о необходимости старые вещи донашивать и о том, что о личных записках Эзалона надо сразу предупреждать. Меня прямо распирает благодарность к профессору: если бы не его записка, ходить бы мне в старье.
Я выбираюсь из сумрака и вони странного освежителя Фабиуса на свет и свежий воздух. Вдыхаю полной грудью. Хорошо!
Уже вечереет, пора бы и в комнату возвращаться. Я направляюсь в сторону административного здания – к счастью, возле него никого нет, да и по аллеям никто не шляется – и уже от него по памяти иду к общежитию. Громадный мешок плывет за мной. Как это удобно. Только удивительно, почему сам Фабиус нес его в руках? Или такая система парения одноразовая? Ограничена по времени?
Надо поторопиться, а то мало ли что, а я этот мешок сама ни за что не донесу.
Прибавляю шаг.
– Эй, малышка! – доносится с боковой дорожки. – Ты что в столовую не ходила? Я тебя ждал…
Иду дальше.
– Эй, куда спешишь? – Кто-то топает сзади. – Иди ко мне, я покажу тебе настоящую любовь.
Оглядываюсь: парень почти бежит, смотрит прямо на меня.
– Отвали. – Ускоряю шаг.
– Так и знал, что ты горячая, детка, – ухмыляется он, и на его вытянутом лице проступают звериные черты. – Иди ко мне, сладкая.
Оборотень. Ника говорила, что они в переходном возрасте становятся агрессивными.
А этот скалит клыки:
– Сладкая… вкусная.
Вокруг никого нет, на дорожке аллеи мы одни!
Полностью разворачиваюсь, собираясь треснуть его мешком и после этого бежать. Но лицо парня уже возвращает человеческие черты. Только хвост остается, покачивается из стороны в сторону. Дырка у него специальная в штанах, что ли? Оборотень примирительно вскидывает руки и подходит медленно.
Кажется, успокоился. Ну и я не дикая, если парень нормально себя ведет, незачем от него шарахаться. Может, «вкусная», «сладкая» – это у них стандартный комплимент, в котором нет ничего оскорбительного и пошлых намеков? Ну мало ли, все же другой мир.
– Малышка, я к тебе с самыми честными и хорошими намерениями.
– Какими такими намерениями? – Оглядываю его: одежда простая, ткань даже на вид тонкая.
Это на случай внезапного оборота, чтобы не запутаться?
– Защищать тебя, оберегать, заботиться, – его голос приобретает томность. Шаги мягкие, текуче-плавные. – Ты такая миниатюрная, хрупкая, соблазнительная девочка. И без семьи, без малейшего представления о нашем мире. Найдется очень много желающих воспользоваться твоей наивностью и затащить в постель.
А нет, все же заклинание перевода не подвело, смысл его подкатов о сладкой и вкусной верно передало.
– Сдается мне, ты именно это и хочешь сейчас проделать. – Отступаю на шаг. – Шел бы ты своей дорогой, иначе я за себя не отвечаю.
– Ох, горячая, но глупенькая малышка. Я предлагаю защиту. За вознаграждение, конечно, но ты сама будешь рада со мной расплачиваться, – он расплывается в улыбке. – Мы, оборотни, парни горячие, так что на наших девочек никто не покушается, а на тебя желающих много будет, тебе с группой парней один на один оставаться придется.
– Справлюсь.
– Ну что ты упрямишься, сладкая? За мной девчонки толпами бегают, но я выбрал тебя.
Ну и наглость!
– Так пойди другую выбери, – еще отступаю. – У тебя же толпа целая.
– Но я выбрал тебя, малышка. – Он вдруг оказывается рядом, наклоняется к лицу, кладет лапищу на талию. – И по глазам вижу, что ты просто счастлива стать моей…
Ага, щаз! Со всей силы вскидываю колено. Оно останавливается, ударившись о мягкую, самую сокровенную и оберегаемую часть мужского тела.
Желтые глаза, взиравшие со страстью, наполняются слезами, в них – боль.
Делаю шаг назад. Оборотень падает на колени и тянет ко мне дрожащую руку.
– Поприседай, пройдет, – повторяю совет тренера мальчикам в подобной ситуации.