Проходит много дней в трудах и размышлениях. Академик Крачковский обращается к своим коллегам, и каждого он спрашивает — не встречал ли кто-либо из них такого странного имени. Снова над этим именем мучительно думает профессор А. А. Фрейман. Он вспоминает слово «Диванестич» и предполагает, что, может быть, оно связано с пониманием слова «диван» — канцелярия. А может быть, означает какой-нибудь титул?

Но академик Крачковский терпеливо объясняет профессору, что здесь написано не «Диванестич», а просто «Дивасти». Это явно звучит как имя. Это имя надо найти во что бы то ни стало.

И учёный обращается к двенадцатитомной истории арабского историка ат-Табари. Многие страницы посвящены у него завоеванию арабами Средней Азии. Он описывает события сотых годов хиджры, что по мусульманскому календарю соответствует началу VIII века нашей эры. Но сколько ни искал учёный, а имени «Дивасти» он не нашёл. И вдруг в один из дней он обратил внимание на мелькнувшее перед ним имя «Дивашни».

— Да ведь разница только в точках! — воскликнул учёный. — Точками обозначаются гласные, а если так, то это будет читаться «Дивасти». О чудо! Дивасти нашёлся!

У ат-Табари было написано:

«…и ушёл Дивасти с людьми Бунджикента в крепость Абаргар, а Карзандж и люди Согда прибыли в Ходжент…»

«Бунджикент» по арабски — это Пенджикент. Следовательно, Дивасти, или по-согдийски Деваштич, был правителем Пенджикента. И он увёл своих людей в крепость. И было это в дни нашествия воинов арабского халифата.

Арабское письмо на коже оказалось письмом князя Деваштича к арабскому наместнику Мавераннахра ал-Джарраху ибн-Абдаллаху, правившему в 717–719 годах. В этом письме Деваштич просил арабского наместника принять участие в судьбе сыновей покойного самаркандского правителя Тархуна и взять их к себе из рук Сулеймана-ибн-Абу-с-Сари.

Следовательно, крепость сожжена несколько позднее, может быть, в 721 году, более двенадцати веков назад.

Вот о чём рассказало арабское письмо на коже. Оно стало ключом к удивительным открытиям. Но прежде всего оно поставило перед учёными новые загадки, и первая из них — где искать древний город Пенджикент?

Где этот город?

икто не знал древнего Пенджикента. Но все знали, что в предгорьях Зеравшана, примерно в 70 километрах от Самарканда, есть небольшой таджикский город Пенджикент. Обыкновенный маленький город, районный центр, где нет никаких древних строений, где узенькие улицы и небольшие глиняные дома с дувалами (глиняными оградами). В базарный день на площади города собираются люди из горных селений, приходят пастухи в чалмах и пёстрых халатах, с громадными посохами в руках. Много всадников, которые привозят с гор что-либо на продажу, а ещё больше маленьких серых ишаков, гружённых громадными тюками хлопка, корзинами фруктов, орехами, сеном, соломой. Да мало ли что продают на базаре! Больше всего здесь дынь и винограда. Долина Зеравшана удивительно зелёная и красивая. Вокруг города цветущие сады и виноградники, а вдали хлопковые поля. Смешно было бы здесь искать древний Пенджикент.

Однако археологической экспедиции Таджикской Академии наук и Государственного Эрмитажа предстояло найти исчезнувший город. И пока о нём знали только то, что такой город был и правил им согдийский князь Деваштич.

Это было очень важно знать, но этого было недостаточно.

Начальник экспедиции, известный советский востоковед А. Ю. Якубовский, предложил посмотреть на окрестности Пенджикента с самолёта. Археологи давно уже убедились в том, что с высоты можно увидеть то, чего никогда не увидишь, стоя на земле.

Так и сделали. Сели в самолёт и поднялись над Пенджикентом.

Ни пешеходы, ни автомобилисты никогда не обращали внимания на то, что буквально рядом с Пенджикентом, чуть ли не в десяти минутах ходьбы от базара, высятся бугры. Какие-то холмы, занесённые песками. Никто на них не обращал внимания. А вот когда посмотрели с самолёта, то увидели, что они расположены в определённом порядке. Холмы образуют цепочку. Кое-где они окружают четырёхугольные участки, имеющие вид небольших впадин, а затем снова тянутся по прямой.

— Как будто стёртые очертания города! — нерешительно говорит кто-то из молодых археологов.

— Совершенно верно, именно города! — соглашается А. Ю. Якубовский. — Ведь так естественно, что рядом с погибшим городом возник совершенно новый…

И вот на пустынных холмах археологи делают первые разметки будущих раскопок. Настаёт день, когда лопата археолога отбросила первые глыбы земли. Тысячи бросков, десятки тысяч бросков, прежде чем образовались первые раскопы и учёные увидели остатки жилых помещений с обрушившимися сводами, с обвалившимися стенами. Несомненно, город был здесь.

Пенджикент найден

ревний Пенджикент нашли. Сейчас, спустя тридцать лет, можно увидеть почти целиком этот удивительный город. Величественно возносит он свои розовые на восходе солнца руины к синему ясному небу Таджикистана. Очень живописны развалины древних храмов, дворцов и крепостей, окружённые лиловыми горами Зеравшана. Каждое строение, каждая стена хранит последнее дыхание жизни, оборванной огнём пожарищ, мечами и стрелами врагов больше двенадцати столетий назад.

В Пенджикент можно добраться по прекрасной автомобильной дороге, протянувшейся от Самарканда до предгорий Зеравшана. Машина останавливается у некогда красивой и величавой площади древнего Пенджикента, где сейчас повисли в воздухе арки проёмов, темнеют отверстия окон, а вместо лестниц тщательно расчищены узкие подъёмы, так называемые пандусы. Они ведут в верхние этажи или опускаются в подземелья. Этот город воздвигнут из хрупких глиняных кирпичей, высушенных на солнце. И хотя, казалось бы, всё должно было превратиться в прах — крепкие стены устояли.

Больше двадцати лет из года в год ведутся раскопки древнего Пенджикента, и каждый год приносит новые находки — открывает новые страницы истории.

Пенджикентскую археологическую экспедицию возглавляет доктор исторических наук А. М. Беленицкий. Он много лет ведёт раскопки и знает здесь каждую стену, каждый проём. Для него находки читаются как готовая летопись событий, как картина жизни.

Обломки плавильной печи и кусочки ржавого железа повествуют учёному об искусстве литейщиков и оружейников. Он тут же вспоминает найденные ранее наконечники стрел, пластинки для панциря, шляпки от гвоздей, ножи и мечи. Он возвращается к раскопу, где были плавильные печи с остатками расплавленной бронзы. И в памяти возникают многочисленные находки из бронзы, которые говорят о большом мастерстве древних литейщиков. Учёный вспоминает деловое письмо на ивовой палке, посланное когда-то фрамандару (управляющему поместьем), где написано: «…и я тебе послал одну кольчугу…» Среди развалин города не сохранилось целой кольчуги, только разрозненные кольца. А на росписях археологи увидели много превосходных кольчуг. Вот здесь у маленького горна плавился металл, который потом превращался в отличное вооружение.

Если бы не была найдена печурка, то трудно было бы решить, где были сделаны кольчуги и мечи, изображения которых сохранились на стенных росписях. Можно было подумать, что это вооружение привезено из соседних городов Согда, а может быть, и куплено где-либо. Но когда перед учёными следы деятельности древних мастеров, тогда уже не может быть сомнений в том, что вооружение воинов делали здесь, в Пенджикенте.

Точно так же было с изделиями из стекла. Вначале были найдены маленькие флаконы для благовоний. Были гладкие, матовые, с серебристым отливом, словно перламутровые. Были и почти прозрачные. Откуда эти флакончики? Кто их сделал? Даже тогда, когда нашли небольшой флакон с барельефом курчавой головы в короне, не могли решить, где было сделано это стекло. Но спустя два года наткнулись на остатки маленькой стеклодувной мастерской и был найден ответ: изящные флаконы для благовоний изготовляли в Пенджикенте.