– В ваших словах, вынужден признать, есть смысл. Продолжайте.
– На самом деле, мой император, во всем случившемся виновата не столько я и не столько Хорукайяни, сколько один человек, которого мы сегодня вообще в разговоре не упоминали. Человек, который заставил тана Аруми прийти в резиденцию имперской контрразведки – без приказа этого человека Аруми никуда бы не пошел и остался жив. Человек, лично гарантировавший его безопасность, а вместо этого направивший прямо в ловушку, под дула убийц. Именно этот человек виновен и в смерти Аруми Лерой, и в последовавшем за этим уничтожении клана Хорукайяни. И именно этот человек, как вы знаете, остался абсолютно безнаказанным.
– Вы хотите обвинить во всем случившемся императора, госпожа?
– Ни в коем случае, мой император. Я лишь напомнила, кто в действительности является главным виновником произошедшей трагедии – не будь приказа, не было бы ни одной последовавшей за ним смерти.
– Что ж, вы очень деликатно напомнили мне, что на моей совести двадцать три миллиона человеческих жертв.
– Рада, что вы это понимаете, мой император. Как и то, что эта информация пока не доведена до совета кланов – в противном случае правящая династия, виновная в вероломном убийстве патриарха, могла бы и лишиться трона. Однако я не хочу возвращения эпохи клановых войн, и даже в чем–то понимаю вас. Не все принимаемые руководителем решения порой оказываются верными – иногда, по прошествии ряда сол, это становится особенно хорошо видно. В моей жизни тоже принимались решения, которые я впоследствии была бы рада изменить. К сожалению, прошлое отменить нельзя, но в нашей власти признавать собственные ошибки, учиться на них и не пытаться перевалить их на чужие плечи, наказывая других. Тяжесть вины за совершенные нами ошибки должны нести мы сами, какой бы она ни была. Вы согласны со мной, мой император?
– Опять вы правы, госпожа.
– Тогда, как я понимаю, у вас больше не осталось ко мне вопросов, мой император?
– Вы гарантируете лояльность клана империи, госпожа матриарх Лерой?
– Я гарантирую, что до тех пор, пока империя не нарушит в отношении клана Лерой ни имперских, ни человеческих законов, клан останется лоялен империи. Такой гарантии вам достаточно, мой император?
– Достаточно, госпожа…
***
Айлинэри Камэни, матриарх одноименного клана, в задумчивости сидела за своим столом, машинально перебирая файлы научного отчета по самому важному проекту в своей жизни. Сухими медицинскими терминами, перегруженными массой дополнительной медицинской и научной информации, ученые пытались замаскировать свое бессилие в дальнейшей работе с образцом номер один – вот уже несколько сол они не делали ничего, кроме наблюдения и сбора статистической информации, полностью положившись на волю случая. Объект находился в саркофаге уже почти семнадцать сол, и сколько еще продлится этот затянувшийся эксперимент – никто загадывать не рисковал. Нет, научная работа велась непрестанно – ученые анализировали происходящие с телом образца процессы и сопутствующие им изменения генома, выстраивая свои гипотезы, иногда противоречивые и взаимно исключающие одна другую, однако каждая такая гипотеза требовала последующей проверки экспериментом, возможность проведения которого сильно зависела от результата предыдущего. А этот результат до сих пор оставался неясен – пациент весьма комфортно устроился в медицинском саркофаге и пробуждаться явно не собирался. Раздумья матриарха прервал вызов селектора – научный коллектив подготовил очередной доклад по проделанной работе. Подтвердив по селектору свое разрешение на прием, женщина оторвалась от просмотра файлов на мониторе и перевела взгляд на вошедшего в кабинет мужчину, сказав:
– Проходите, тан Сил. Садитесь, рассказывайте. У вас появились какие–то новости по проекту?
– Госпожа, основная новость по проекту – это отсутствие всяких новостей. Состояние образца номер один стабильно. Снизившись несколько сол назад, энергопотребление объекта стабилизировалось и, за исключением незначительных пиковых отклонений, равномерно и относительно невелико. Возобновившееся потребление питательных веществ и микроэлементов из физраствора также весьма незначительно. Атрофии мышечного корсета не наблюдается. По оценкам ученых, в таком стабильном состоянии тело образца номер один может существовать неограниченно долго.
– Уточните сроки. Неограниченно – слишком растяжимое понятие.
– Госпожа, подозреваю, что если внешние факторы не изменятся, объект может не проснуться никогда. А существовать в саркофаге тело может как сотни, так и миллионы сол. Возможно, еще дольше.
– У вас, наверное, имеются какие–то предложения?
– Госпожа, дальнейшее принудительное поддержание жизнедеятельности организма образца номер один лишено всякого смысла. Генетических изменений в нем больше не происходит – объект достиг конечной стадии эволюции. Геном объекта стал более узнаваем и сильно напоминает человеческий, если не считать множества дополнительных включений и пока непонятых учеными связей между считавшимися до этого независимыми его участками. А так как дальнейшие мутации у исследуемого объекта отсутствуют, считаю необходимым приступить к разработке мер по принудительному его выведению из состояния затянувшегося сна.
– Какие меры вы предлагаете?
– Для начала – медикаментозные. Известен ряд препаратов, стимулирующих мозговую и мышечную активность и выводящих пациента из состояния сна. Испробуем все. Получив заряд искусственной медикаментозной бодрости, объект теоретически может проснуться.
– А может и не проснуться.
– Если вариант номер один не поможет, попытаемся вывести объект из состояния сна путем воздействия неблагоприятных внешних факторов – от понижения температуры до воздействия раздражающих запахов, звуков и раздражения кожных покровов разрядами электрического тока. Если не поможет и это – вторым шагом отключим подачу физраствора, заглушим выработку реактором энергии и откроем саркофаг. Без доступа пищи и энергии объект или проснется, или нет. Но это, разумеется, крайний вариант – если не помогут первые два способа.
– А если не поможет и третий?
– Значит, не судьба, госпожа. Мы не можем поддерживать жизнедеятельность организма объекта вечно. Семнадцать сол прошло, ждать дальше бессмысленно.
– Не будет ли это убийством?
– Госпожа, если человеку не принесли еду домой – он встает и идет за ней сам. Если же пациент, имеющий возможность, приложив некоторые усилия, наесться досыта, вместо этого продолжает сидеть дома и умирает с голоду – в своей смерти виноват только он. Сказать по правде, я вообще считаю, что первые два способа не помогут, и предложил вам опробовать их только ради прелюдии к третьему варианту. Для очистки совести, так сказать. Чтобы никто не мог обвинить нас в том, что мы не предприняли всех возможных шагов…
– Пусть будет так. Я даю свою санкцию на прекращение этого этапа исследований и выведение исследуемого объекта из состояния сна. Надеюсь, он проснется…
***
Голубое безоблачное небо, лазурное море, мелкими шипящими волнами набегающее на прибрежный песок, и затерявшиеся в этом песке ракушки… Пальмы, склонившие свои листья к самой воде и дающие легкую тень от теплого, совсем не обжигающего солнца, находящегося почти в зените. Слабый ветер колышет листья пальм и дарит своими нежными шелковистыми объятиями приятное ощущение прохлады и свежести. Стайки небольших разноцветных рыбок резвятся в прибрежной полосе, сверкая бликами радужной чешуи. В небесах чернеют точки высоко парящих птиц – они ловят восходящие потоки теплого воздуха от прогревшейся земли и высматривают в заросшей мягкой шелковистой травой земле что–то нужное им одним…
Все вокруг дышало негой и покоем – мир полуденного солнца блаженствовал в расслабляющей полудреме. Возможно, именно так и должен был выглядеть мифический рай – он не помнил. Впрочем, не помнил он и самого слова «рай» – просто когда–то, устав от суматохи и тягот жизни, он захотел тишины и покоя, оказавшись в этом райском уголке неизвестного мира. Как он сюда попал – он тоже не помнил, да и стоило ли возвращение воспоминаний затраченных на подобную попытку усилий? Не помнил он многого – кто он, откуда, как его зовут и зачем он здесь. Когда–то он не был таким спокойным – он не помнил своей прошлой жизни, но знал, что так, как сейчас, было не всегда. Однако сейчас он существовал именно здесь и именно сейчас – неподвижно сидел, скрестив под собой ноги, на гостеприимном берегу и смотрел на ласковое, умиротворенное море. Он всегда мечтал просто сидеть на берегу и просто смотреть вдаль, наблюдая, как на берег с легким, едва слышным шипением накатываются пришедшие из–за горизонта невысокие морские волны. Быть может, именно в этом и есть смысл жизни? Найти, в конце концов, место, которое подарит тебе не богатство, не власть, а просто покой?
