— Ты хочешь сказать, что и слух у тебя лучше обычного? — учёный не мог не обратить внимания на последние замечания странного подростка.

— Да, всё так и поначалу это даже мешало мне спать, но я давно научился блокировать свои слух и обоняние, точнее не блокировать, а снижать чувствительность. И, извините, Иван Антонович, но я слышу как работает ваше сердце и работает оно неправильно.

Супруги переглянулись между собой. После короткой паузы писатель продолжил: Ты прав, у меня действительно после перенесённой в Средней Азии лихорадки есть проблемы с сердцем и…

Звонок в дверь прервал фразу на полуслове.

— Вот теперь точно наши итальянцы пришли, — и жена Ивана Антоновича пошла открывать дверь.

Раздавшаяся из прихожей речь показала, что она не ошиблась. Витя понял, что спокойного вдумчивого разговора сегодня уже не получится: Иван Антонович, я, наверное, поеду домой, к тому же сейчас уже довольно поздно, а мне ещё на электричку нужно и, можно, я ещё к вам приду?

— Да, конечно, приходи непременно, настоятельно приглашаю.

— Спасибо, обязательно приду.

Витя поздоровался с итальянцами и тут же со всеми попрощался и отправился на станцию метро. В электричке он вспоминал необычное убранство комнат квартиры Ефремовых — настоящие боевые копья обрамляли вход в кабинет, на стенах висели ритуальные маски, имелась и коллекция интересных минералов. Хотя поговорить на интересующие темы фактически не удалось, визитом к Ефремову он был доволен, заинтересовать писателя явно получилось и получено приглашение посещать его квартиру.

Проводив жизнерадостную итальянскую пару литературоведов-славистов, чета Ефремовых вернулась мыслями к неожиданному визиту необычного подростка.

— Ваня, а ведь кроме имени мы ничего о нём не знаем, даже в каком городе он живёт.

— Ты права, Тася, мальчик упоминал электричку, значит, живёт не в Москве, но и не слишком далеко, впрочем, гадать бесполезно. А вот способности имеет совершенно необычные. С остротой зрения и слуха более или менее понятно, бывают такие феномены, но вот чувствительность к магнитному полю, притом осознанная, это нечто невероятное. Что-то подобное существует только в животном мире, у людей о таком даже не слышал.

— Я убеждена, что Витя к нам скоро вернётся, ведь он не только не получил ответы, но даже не успел задать свои вопросы.

— Зато у меня к нему появилось несколько вопросов.

— Не беспокойся, разве может умный, любознательный парень, однажды поговорив с тобой, не желать продолжить знакомство.

Второй раз Витя смог посетить семью Ефремовых только в первой половине воскресного дня 13-ого марта. Встретившая его у порога Таисия Иосифовна имела встревоженный и усталый вид, сразу стало понятно, что дома у них не всё в порядке.

— Здравствуйте, Таисия Иосифовна, я приехал, как и обещал Ивану Антоновичу.

— Здравствуй, Витя, он очень нездоров и боюсь, что не сможет тебя принять, — она увидела, как изменилось лицо юноши — тревога сменилась напряжённым размышлением и закончилась выражением решимости на лице.

— Если вы позволите, я хотел бы всё-таки увидеть Ивана Антоновича, возможно, смогу ему помочь.

Посмотрев на спокойное целеустремлённое лицо молодого человека, она не решилась запретить ему увидеться с дорогим для неё человеком: Проходи в спальню, Иван Антонович сейчас не спит.

Пройдя в спальню Витя увидел полусидящего на кровати писателя, лицо его было осунувшимся с тёмными кругами под глазами, хриплое дыхание и неровные удары сердца дополняли картину — да, основоположник тафономии был очень плох и наш герой понял, что так просто он отсюда не уйдёт.

— Доброе утро, Иван Антонович.

— Здравствуй, Витя, рад тебя видеть, — он отложил в сторону книгу.

— Я вижу, вам нездоровится, разрешите мне попытаться помочь, иногда это у меня получается.

— Я уже видел чудеса в твоём исполнении, так что, действуй. Что тебе для этого нужно?

— Только помыть руки и контакт с кожей напротив сердца.

— Хорошо, — больной кивнул. — Тася, покажи “врачу”, где можно помыть руки.

Показав ванную и полотенце, жена вернулась к больному мужу: Ты думаешь, он сможет чем-то помочь?

— Во-первых, как ни странно, да, во-вторых, я полагаю, что он нас сейчас слышит.

Сев на стул около кровати, Витя положил правую руку на грудную клетку напротив сердца: Диагностика!

Развернувшаяся объёмная картина показала, что основные проблемы, как и ожидалось, с сердцем и лёгкими, повреждения мышечной ткани, рубцы: Регенерация!

Таисия Иосифовна с тревогой наблюдала за мужем и за сосредоточенным и, одновременно, отрешённо-задумчивым лицом этого странного юноши. Напряжённая тишина, нарушаемая лишь хриплым дыханием мужа, продолжалась минут двадцать.

— Для первого раза достаточно, — “врач” убрал руку с груди больного и его лицо оживилось. — Если вы позволите, в следующий раз я приду через неделю.

Витя встал со стула с очевидным намерением уйти.

— Как ты, Ваня? — жена с беспокойством обратилась к мужу, хотя и видела, что его дыхание стало спокойнее, а лицо слегка порозовело.

— А ты знаешь, Тася, лучше, гораздо лучше, пожалуй, так хорошо я себя уже давно не чувствовал. А ты, Витя Белов, неужто собрался уходить, болезнь меня не прикончила, так хочешь, чтобы мы с Тасей умерли от любопытства? Подожди, пожалуйста, несколько минут в кабинете, пока я соберусь, там есть на что посмотреть.

Пройдя в кабинет Витя невольно услышал разговор супругов: Неужели ты собрался вставать, только что был, краше в гроб кладут.

— Ты напрасно тревожишься, мальчик совершил настоящее чудо, я чувствую себя отлично.

— Это он по сравнению с тобой мальчик, а так крепкий спортивный парень.

— Не придирайся к словам, Тасенька, всё, я встаю.

Через десяток минут, посетив ванную, Иван Антонович застал Витя разглядывающим коллекцию минералов: Интересуешься минералогией?

— Эта коллекция, первая, которую я увидел в своей жизни, а из геологии я изучал только строение Земли, когда пытался понять, почему я всегда знаю направление на стороны света. Разобрался, почему Земля имеет магнитное поле, чем магнитное склонение отличается от наклонения, прочёл про флуктуации магнитного поля, локальные возмущения, когда встретились неизвестные мне тогда физические и математические термины, разобрался и с ними. И, в целом, по поводу своих способностей к ориентированию пришёл к тому же выводу, к которому вы пришли сразу, — Витя обратил внимание, что в кабинет зашла и Таисия Иосифовна.

— С ориентированием, допустим, более или менее понятно, а чем ты себе объясняешь способность к лечению? — собеседник терпеливо дождался окончания Витиного монолога.

— Насколько мне известно, работа человеческих органов и, в первую очередь, мозга сопровождается электрическими сигналами, по-видимому, я могу как-то на них влиять и помогаю чужому организму совершать правильные действия для его излечения. Это похоже на психофизиологию в вашей книге.

— Не значит ли это, что если записать точными приборами выданные тобой сегодня электрические сигналы и потом повторить на меня их воздействие, то будет достигнуто аналогичное лечебное воздействие? Кстати, когда ты прикасался к моей коже рукой, я действительно почувствовал покалывание, как от статического электричества. Это означало бы настоящую революцию в медицине! Конечно, нужны тщательные исследования и многочисленные точные эксперименты, но перспективы грандиозны.

— Ваня, мне кажется, ты слишком возбуждён из-за улучшения самочувствия, вполне возможно временного. Давай подождём окончательного результата, и тогда можно будет думать, что делать, — вмешалась Таисия Иосифовна.

— Мне немножко не нравится, что исследовать будут меня и эксперименты ставить надо мной, поэтому у меня есть одна просьба — никому ничего не говорить о случившемся до тех пор, пока я не стану взрослым и сам не приму решение.