Было без четверти двенадцать, когда первое известие о преступлении достигло маленького местного полицейского поста, находившегося в ведении сержанта Вильсона из Суссекской бригады. Мистер Баркер, страшно взволнованный, ломился в дверь и с оглушительным шумом дергал колокольчик. Ужасная трагедия разыгралась в усадьбе: мистера Дугласа нашли убитым. Все это он пробормотал не переводя дыхания, а затем помчался обратно в усадьбу, куда вскоре явился и полицейский сержант, успевший предупредить местные власти о том, что произошло что-то очень серьезное.

Достигнув усадьбы, сержант нашел подъемный мост опущенным, окна освещенными, а весь штат прислуги в волнении и тревоге. Слуги с бледными лицами толпились в передней; в дверях стоял перепуганный дворецкий и в отчаянии ломал руки. Только Сесиль Баркер успел оправиться и, казалось, вполне владел собой. Он предложил сержанту следовать за ним.

В это время прибыл доктор Вуд, постоянно живущий в деревне практикующий врач. Трое мужчин вошли в роковую залу, а дворецкий, следовавший за ними, прикрыл дверь, чтобы скрыть ужасное зрелище от служанок.

Мертвый Дуглас лежал на спине, раскинув руки. На нем был надет розовый шлафрок поверх ночного белья, на босых ногах были ковровые туфли. Доктор опустился перед ним на колени, взяв со стола ручную лампу. Одного взгляда на жертву было достаточно, чтобы понять, что его присутствие было излишне…

Убитый был страшно обезображен. Поперек его груди лежало странное оружие – охотничье ружье со стволом, спиленным на фут от курков. Было явно, что выстрел произвели с очень близкого расстояния, и весь заряд, разнесший голову почти в куски, попал Дугласу прямо в лицо. Курки были проволокой связаны вместе, чтобы сделать выстрел еще более разрушительным.

Полисмен был расстроен и смущен мыслью о свалившейся на него ответственности.

– Мы ничего не будем трогать до прибытия моего начальника, – произнес он вполголоса, в ужасе уставясь на труп.

– Ничего и не было тронуто, – сказал Сесиль Баркер. – Я отвечаю за это. Все это осталось в том виде, в каком я нашел.

– Как же все это случилось? – Сержант вытащил записную книжку.

– Было ровно половина двенадцатого. Я еще не раздевался и сидел у камина в своей спальне, как вдруг услышал выстрел, не громкий, а как будто чем-то заглушенный. Я бросился вниз. Думаю, прошло не более тридцати секунд, как я был в комнате Дугласа.

– Дверь была открыта?

– Да. Бедняга Дуглас лежал так, как вы его сейчас видите. На столе горел ночник. Потом я зажег лампу.

– Вы никого не видели?

– Нет. Я услышал, как миссис Дуглас спускается за мной по лестнице, и бросился к ней, чтобы не дать ей увидеть это ужасное зрелище. Затем миссис Аллен, экономка, увела ее. Когда пришел Эмс, мы с ним вернулись сюда.

– Но я слышал, что мост в усадьбе поднимается на всю ночь?

– Да, он и в эту ночь был поднят, пока я его не опустил.

– Тогда каким же образом убийца мог скрыться? Вот в чем вопрос. Мистер Дуглас, вероятно, покончил с собой.

– Я тоже сначала так думал. Но посмотрите, – Баркер отдернул занавеску: окно оказалось раскрытым настежь. – А вот еще! – Он взял лампу и осветил на деревянном косяке окна кровавое пятно, похожее на след сапога. – Кто-то вставал сюда, когда вылезал.

– Вы думаете, что он перебрался через ров?

– Непременно.

– Таким образом, если вы были в комнате через полминуты после убийства, то убийца должен был в это время находиться в воде.

– Я в этом не сомневаюсь, и благодарил бы небо, если бы догадался подбежать к окну. Но его прикрывала штора, и мне не пришло в голову ее поднять. Потом я услышал шаги миссис Дуглас и не мог допустить, чтобы она вошла сюда. Это было бы слишком ужасно.

– В достаточной мере! – сказал доктор, рассматривая раздробленную голову и ужасные следы вокруг нее. – Я никогда не встречал подобных ран, разве только после крушения поезда в Бирльстоне.

– Но все-таки, – заметил сержант. – Даже если допустить, что молодчик удрал через ров, то, позвольте вас спросить, как он мог попасть в дом, если мост был поднят?

– Ах, это другой вопрос, – сказал Баркер.

– В котором часу мост был поднят?

– Около шести часов, – ответил дворецкий Эмс.

– Я слыхал, – сказал полисмен, – что его обычно поднимают сразу после захода солнца. В это время года, однако, оно заходит в половине пятого, а не в шесть.

– У мистера Дугласа были гости к чаю, – сказал Эмс. – Я не мог поднять мост раньше, чем они ушли. Потом я сам его поднял.

– Итак, сделаем вывод, – сказал сержант. – Раз убийца пришел извне – если это так, – то он должен был перейти мост до шести часов и сидеть в засаде до тех пор, пока мистер Дуглас не вернулся к себе после одиннадцати.

– Это так. Мистер Дуглас, прежде чем лечь, всегда обходит дом, чтобы посмотреть, все ли в порядке. Потому-то он и зашел в залу. Тут его и убили. Потом, убегая через окно, убийца оставил ружье. Это мое мнение, конечно, следствие все выяснит.

Сержант поднял карточку, лежавшую около убитого на полу. На ней были неумело нацарапаны инициалы – «Д. В.», а под ними число 341.

– Что это? – спросил он.

Баркер с любопытством взглянул на карточку.

– Я этого не заметил, – сказал он. – Убийца, вероятно, обронил ее.

– «Д. В. 341». Совершенно не понимаю. – Сержант вертел карточку в своих неуклюжих пальцах.

– Что значит «Д. В.»? Вероятно, чьи-нибудь инициалы. Что вы там такое нашли, доктор?

Находкой оказался увесистый молоток, лежавший на ковре перед камином, – тяжелый рабочий молоток. Сесиль Баркер указал на ящик гвоздей с медными головками на мраморной каминной доске.

– Мистер Дуглас вчера перевешивал картины, – сказал он. – Я видел, как он стоял на стуле, стараясь укрепить повыше какую-то большую картину. Вот почему здесь молоток.

– Вы его лучше положите на ковер, откуда взяли, – сказал сержант, почесывая в раздумье голову. – Как бы мы ни шевелили мозгами, мы никогда не доберемся до сути дела. Будет еще большая работа в Лондоне, прежде чем эта история разъяснится. – Он взял ручную лампу и медленно обошел комнату. – Эге! – взволнованно вскрикнул он, отдергивая одну из занавесок. – В котором часу были спущены занавески?

– Когда зажгли лампы, – отвечал дворецкий. – Сразу после четырех часов.

– Ясно, что кто-то здесь выжидал. – Он приблизил лампу к полу и показал на следы грязных сапог. – Теперь я стану делать выводы по вашей теории, мистер Баркер. Выходит, что убийца вошел в дом с четырех до шести часов, когда шторы уже были опущены, а мост еще не поднят. Он проскользнул в залу, потому что она оказалась ближайшей комнатой. Тут не было места, куда бы он мог спрятаться, и он затаился за занавеской. Все это совершенно ясно. Думаю, что он намеревался обокрасть дом, но мистер Дуглас заметил его, и произошло убийство.

– Я полностью с вами солидарен, – сказал Баркер. – Но не теряем ли мы драгоценного времени? Может быть, лучше объехать местность, пока молодец не сбежал далеко.

Сержант раздумывал с минуту.

– Отсюда нет поездов до шести утра, так что он не мог уехать поездом. Если же он пойдет по дороге, то всякий обратит внимание на его грязные сапожищи и заметит его. Как бы то ни было, я не могу уйти отсюда, пока меня не сменят.

Доктор взял лампу и внимательно осмотрел мертвое тело.

– Что это за знак? – спросил он. – Имеет ли это какую-нибудь связь с преступлением? – Правая рука убитого была обнажена до локтя. Посредине руки виднелся странный коричневый знак – треугольник в кружке, – ярко выделяясь на светлом фоне кожи.

– Это не татуировка, – сказал доктор, глядя поверх очков. – Это похоже на давно выжженный знак, вроде тех, которыми клеймят скот. Что вы думаете на этот счет?

– Не имею ни малейшего представления, – ответил Сесиль Баркер, – но этот знак я видел у Дугласа в течение последних десяти лет.

– И я тоже, – заявил дворецкий. – Всякий раз, как барину приходилось засучивать рукава, я видел эту странную метку.