– Эта шутка переходит все границы! – воскликнул Мак-Дональд, гневно поднимаясь со стула.

– Ну, хорошо, проведите день, как хотите, – сказал Холмс, ласково похлопав его по плечу. – Делайте, что хотите, и идите, куда хотите, но ждите меня вечером здесь – непременно ждите, мистер Мак-Дональд.

– Это звучит более здраво.

– А теперь, прежде чем мы уйдем, я попрошу вас написать записку мистеру Баркеру.

– Да?

– Я продиктую ее, если позволите. Готовы? «Дорогой сэр, я нашел нужным осушить ров вокруг усадьбы, в надежде, что мы можем найти там, что…

– Это невозможно, – сказал инспектор. – Я исследовал его.

– Тише, тише, дорогой мой! Пишите, пожалуйста, то, что я прошу.

– Хорошо, продолжайте.

– …в надежде, что мы можем найти там что-нибудь, что может помочь нашему расследованию. Я сделал распоряжение, и рабочие придут завтра рано утром, чтобы отвести поток…

– Не может быть!

– …отвести поток. Ввиду этого я счел необходимым сообщить вам об этом заранее». Теперь подпишите это и пошлите, чтобы вручили лично Баркеру часа в четыре. В это же время мы вновь соберемся в этой комнате.

Мы собрались, когда уже надвигался вечер. Холмс был серьезен, меня пожирало любопытство, сыщики, очевидно, чувствовали досаду и были склонны критически отнестись ко всем выводам моего друга.

– Теперь, джентльмены, – сказал он, – я прошу вас подвергнуть испытанию собранные мной факты и решить, подтверждают ли они те умозаключения, которые я вывел на их основании. Холодно, и не знаю, сколько времени займет наша экспедиция, а потому советую вам одеться потеплее. Нам важно прийти на место раньше, чем окончательно стемнеет. Итак, если вы согласны, – отправляемся немедленно.

Мы шли вдоль наружной стороны ограды парка. Через первый же пролом мы пробрались под сень вековых деревьев, окружавших старинный дом, и, под защитой сгущавшегося сумрака, стали бесшумно красться вслед за Холмсом. Так мы достигли густых кустов, рядом с подъемным мостом, в ту минуту опущенным. Холмс застыл за чащей лавровых ветвей, все остальные – тоже.

– Что теперь? – спросил Мак-Дональд.

– Вооружимся терпением и не будем шуметь, – ответил Холмс.

– Зачем мы вообще пришли сюда? Право, я нахожу, что вы могли бы быть откровеннее.

Шерлок усмехнулся.

– Уотсон, – сказал он, – уверяет, что в действительной жизни – я драматург. Во мне живут художественные инстинкты, которые настоятельно требуют хорошей режиссерской постановки сцен. Уверяю вас, мистер Мак, что наше дело было бы скучным, если бы мы время от времени не скрашивали его драматическими подробностями, которые придают блеск добытым нами результатам. Простое обвинение, удар по плечу виновного… Ну, что это за развязка? Но хитрая западня, умная подготовка, предчувствие грядущих событий, триумфальное подтверждение смелых предположений… Скажите, разве это не оправдание нашей работы? В настоящую минуту положение вещей заставляет вас трепетать, и вы испытываете напряжение ожидающего охотника. Немного терпения, мистер Мак, и все станет для нас ясно.

– Надеюсь, все произойдет раньше, чем мы перемрем здесь от холода, – с комической покорностью судьбе произнес лондонский сыщик.

Всем нам следовало пожелать того же, потому что ожидание действительно было продолжительным. На фасаде старого дома медленно густели тени. Холодный, пропитанный сыростью туман, тянувшийся со стороны рва, пронизывал нас до костей. Над воротами висел одинокий фонарь, в роковом кабинете старого дома мерцал желтый свет. Все остальное окутывала темнота. Было тихо.

– Долго ли еще ждать? – спросил наконец инспектор. – И чего же мы ждем?

– Я не знаю, сколько времени нам придется караулить, – строгим тоном ответил Холмс. – Конечно, было бы удобнее, если бы преступники всегда действовали по расписанию. Что же касается… Смотрите, вот кого мы ждали!

Желтый свет в кабинете стал мигать, кто-то двигался, на время заслоняя его. Наши лавровые кусты приходились как раз против освещенного окна и находились от него всего футах в ста. Нетли скрипнули, оконная рама открылась. Мы различали неясный абрис головы и плеч человека, который, как видно, всматривался в темноту. Несколько минут он окидывал взглядом все окружающее, точно желал убедиться, что поблизости никого нет, наконец, нагнулся, и среди глубокой тишины мы услыхали легкий плеск; казалось, человек в окне чем-то волновал поверхность воды. Вдруг он из глубины вытащил что-то, как рыбак выуживает рыбу. Это большое, круглое «что-то», проходя через окно, совершенно затмило свет.

– Пора, – крикнул Холмс. – Пора!

Мы все мгновенно вскочили и бросились за ним, с трудом двигая окоченевшими ногами. А Холмс, охваченный одним из тех внезапных приливов энергии, которые превращали его в самого деятельного и сильного человека в мире, быстро перебежал через мост и резко позвонил у входа в старый дом. Заскрипели засовы, на пороге открывшейся двери появился изумленный Эмс. Холмс, не говоря ни слова, отодвинул его в сторону и бросился в комнату, где был человек, за которым мы наблюдали. Мы все вбежали за ним.

Свет, который мы видели снаружи, лился из керосиновой лампы, теперь Сесиль Баркер держал ее в руке, и она освещала его решительное лицо с резкими чертами и грозными глазами.

– Что все это значит, черт возьми? – гневно спросил он. – Что вам нужно?

Холмс быстро оглянулся и тотчас же кинулся на скрученный веревкой и брошенный под письменный стол промокший сверток.

– Мы пришли за этим, мистер Баркер, нам нужен сверток, потопленный с помощью гимнастической гири и только что вытащенный вами.

Баркер с изумлением смотрел на Шерлока.

– Как вы можете знать что-нибудь об этом? – спросил он.

– Немудрено, я положил его туда.

– Вы? Вы?

– Может быть, следовало сказать «снова положил», – поправился Холмс. – Я думаю, вы помните, Мак-Дональд, что меня поразило отсутствие одной гири? Я обращал ваше внимание на это, но вам было некогда принять в соображение упомянутое обстоятельство, не то вы, конечно, на этом основании вывели бы некоторые заключения. Когда вблизи есть вода и недостает одной из тяжелых вещей, нетрудно догадаться, что с ее помощью в воду был погружен какой-то предмет. Во всяком случае, стоило проверить эту мысль. Итак, благодаря Эмсу, впустившему меня в кабинет, и крючку на рукоятке зонтика Уотсона, я в прошедшую ночь выудил этот узел и осмотрел его. Однако осталось узнать, кто бросил его в воду. Этого мы достигли, сообщив, что ров будет завтра осушен. Конечно, следовало ожидать, что лицо, скрывшее сверток, вытащит его, когда стемнеет. Мы, четверо свидетелей, видели, кто воспользовался темнотой ночи, а теперь мистер Баркер, мне кажется, слово за вами.

Шерлок положил мокрый узел возле лампы, развязал стягивавшую его веревку, достал изнутри гимнастическую гирю, которую кинул в угол, и пару ботинок, указав на их носки, и, бросив замечание «как видите, американские», – он поставил их на пол, а на стол положил длинный нож в ножнах. Наконец, мой друг развернул сам сверток, состоявший из полного набора белья, пары носков, серого твидового костюма и короткого коричневого пальто.

– Платье самое обыкновенное, – заметил Холмс, – только пальто вызывает много предположений. – Шерлок поднес его к свету, и длинные худые пальцы моего друга замелькали над коричневой материей. – Тут, как видите, внутренний карман, и в нем может поместиться отпиленное ружье, на воротнике ярлык портного «Пиль, портной верхнего платья. Вермиса. США». Я провел очень полезный день в библиотеке и пополнил свое образование, узнав, что Вермиса – процветающий городок, расположенный в одной из очень известных угольных и рудных долин Соединенных Штатов. Также нетрудно предположить, что буквы «Д. В.» на карточке, брошенной возле трупа, обозначали «Долина Вермисы» и что эта долина, высылающая убийц, может быть «Долиной Ужаса», о которой нередко упоминалось. Все это ясно, и теперь, мистер Баркер, мне кажется, вы дадите нам объяснения.